Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве. 1953 - начало 1980-х гг. - Владимир Козлов

По данному факту КГБ при СМ ДАССР 25 апреля 1964 г. возбуждено уголовное дело по признакам ст.79 УК РСФСР (массовые беспорядки. - Авт.) и ведется расследование.

По делу никто не арестован и не задержан.

Вместе с председателем КГБ при СМ ДАССР, министром охраны общественного порядка и другими руководящими работниками Обкома КПСС и СМ ДАССР, я выезжал на место, беседовал с представителями этих граждан, и к вечеру в тот же день все граждане вернулись по своим местам постоянного жительства. Каких-либо драк, ранений или повреждения другого имущества, кроме обрыва телефонных проводов, со стороны этих лиц допущено не было, поэтому уголовное дело возбуждено своевременно не было.

Прибытие более 500 человек граждан чеченской национальности в сел.Дучи Новолакского района объяснялось их требованием дать им разрешение проживать в сел.Дучи, поскольку до выселения они проживали в этом населенном пункте.

После предотвращения конфликта, в процессе оперативной проверки, выяснилось, что выезд указанных граждан в массовом порядке в сел.Дучи подготавливался предварительно на нелегальных сборищах с провокационной целью отдельными лицами.

Поэтому, при обсуждении этого вопроса в Обкоме КПСС, было признано целесообразным возбудить уголовное дело и провести по этому факту расследование, чем и было вызвано возбуждение уголовного дела 25 апреля 1964 г. «751.

Итак, прокуратура состава преступления не обнаружила, но зато обком, встревоженный периодическими приездами чеченцев к местам прежнего жительства , «дал команду», и в духе добрых старых времен машина устрашения заработала. Как писали чеченцы в своей жалобе-телеграмме от 10 мая 1964 г. Генеральному Прокурору СССР Р. Руденко, первому зам. председателя бюро ЦК КПСС по РСФСР А.Кириленко и председателю КГБ В.Семичастному, фальшивое дело о массовых беспорядках явно велось по заданию дагестанских партийных руководителей. При этом на чеченцев оказывалось моральное давление и были попытки запугивания со стороны органов госбезопасности752.

29 июня и.о. прокурора Дагестанской АССР Г.Аскаров доложил в отдел по надзору за следствием в органах госбезопасности о результатах расследования. Выяснились интересные подробности, прямо связавшие «чеченский поход» на Дагестан с этническими конфликтами на Северном Кавказе периода возвращения репрессированных народов из ссылки.

Вечером 10 мая 1964 г. в село Дучи приехал чеченец Салих Сайтамулов вместе с женой и тремя детьми. Сайтамулов «покушался на самовольный захват участка земли, на котором, как утверждает он, в прошлом (до выселения чеченцев) стоял дом его родителей». До этого Сайтамулов жил в собственном доме в совхозе им.Нурадилова (35 км от Дучи). Почему Сайтамулов вдруг ни с того ни с сего сорвался с насиженного места не ясно. Сам Салих утверждал, что заранее договорился с председателем колхоза, который обещал взять его пастухом. Председатель это утверждение категорически отрицал. Кто здесь прав, а кто виноват, так и осталось неясным. Очевидно только, что жители села Дучи обошлись с Сайтамуловым весьма круто: сначала избили, потом насильно посадили на машину с вещами и семьей и отвезли в Новолакское районное отделение милиции753. Оттуда семья была возвращена назад. А известие о конфликте широко разнеслось по окрестностям.

На следующий день, вечером, в городе Хасавюрте на квартире Самаила Бийбулатова собралось около 50 чеченских авторитетов, среди них были и члены КПСС. Они говорили о своих обидах на лакцев, которые живут в домах, принадлежавших чеченцам до выселения. Многие из собравшихся настаивали на том, чтобы всем вместе отправиться в Дучи, потребовать оставить там на жительстве Сайтамулова и наказать тех, кто его избил. Узнав о собрании, приехал директор совхоза им. Нурадилова (сам чеченец) и потребовал разойтись по домам и уж, конечно, никакого «похода» на Дучи не устраивать. В ответ директор услышал упреки. Его даже обвинили в том, что он кем-то подослан.

Некоторые чеченцы направились в Дучи сразу после собрания, другие - немного позднее. Все они ночью собрались около села Дучи на кладбище, а на рассвете 12 апреля более 500 человек направились к зданию колхозного правления. Туда же в течении дня «стали прибывать все новые и новые толпы чеченцев, которые выставили свои требования

О наказании лиц, избивших Сайтамулова (часть чеченцев сама пыталась учинить расправу), о разрешении Сайтамулову и другим чеченцам проживать в сел.Дучи и других бывших чеченских селениях, возвращении им их бывших домовладений и земельных участков»754.

Не обошлось, конечно, без угроз. Однако большинство чеченцев старались держаться «в рамках». Следствие предполагало, что в действительности имело место не стихийное выступление, а организованная акция. А «выдворение Сайтамулова из сел.Дучи 10.04.1964 г. явилось не причиной, а предлогом для организации массового демонстративного выхода чеченцев в сел. Дучи и для максимального обострения обстановки»1. Косвенно об этом свидетельствовали следующие факты: организованная доставка продовольствия, быстрое оповещение всех чеченцев, участвовавших в «походе», неизвестно откуда взявшие на трассе машины, подвозившие чеченцев к кладбищу. Однако доказать факт существования некой подпольной организации не удалось - чеченцы держались сплоченно и от дачи показаний уклонялись755.

Дело было прекращено «за отсутствием в действиях лиц, участвовавших в событиях, происходивших 12 апреля 1964 года, состава преступления, предусмотренного ст.79 УК РСФСР»756. Несостоявшееся «чеченское дело» показало, что дагестанские власти столкнулись с проблемой, которую уже не могли решить по старому, а по-новому - не умели. Им ничего не удалось противопоставить этнической самоорганизации чеченцев, добивавшихся мирным (почти мирным) путем возвращения на историческую родину. Фактически погасить конфликт, имевший глубокие корни, так и не удалось. В известном смысле эта беспомощность была знамением нового времени. Как только власть начинала действовать по установленным ею самою «правилам игры», она явно демонстрировала качества слабого игрока и постоянно пыталась жульничать, искать лазейки в «социалистической законности», стремясь в знакомое царство судебного и внесудебного произвола. Однако использовать «участие в массовых беспорядках» как жупел для организаторов акций гражданского неповиновения и выступлений протеста, как повод для репрессий московские партийные начальники все-таки не стали. Опасные юридические эксперименты эпохи позднего Хрущева были отвергнуты его преемниками, которые обратились к поиску иных, но тоже сомнительных, путей «профилактирования» социальных и этнических конфликтов.