Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве. 1953 - начало 1980-х гг. - Владимир Козлов

Начавшиеся массовые волнения удалось погасить только с помощью группы солдат войск Министерства охраны общественного порядка Украинской ССР (так теперь называлось преобразованное МВД) и присланных им на подмогу военных. Некоторые участники беспорядков были задержаны, однако сведений об их судьбе в надзорных производствах Прокуратуры СССР обнаружить не удалось.

Криворожские события были наиболее крупным, но не единственным антимилицейским выступлением на закате правления Хрущева. 18 апреля 1964 г. в г. Ставрополе толпа около 700 человек попыталась освободить пьяного хулигана, задержанного, по ее мнению, несправедливо. Конфликт закончился по обычному сценарию : погром милиции, поджог милицейской машины, избиение «виноватого» милиционера, приезд пожарных машин и солдатских патрулей, арест зачинщиков740.

В 1961 г. на ХХІІ съезде КПСС Хрущев после долгого периода неустойчивой антисталинской политики попытался счеты с тенью великого диктатора. Тело Сталина было вынесено из Мавзолея Ленина-Сталина и захоронено у кремлевской стены позади Мавзолея. Этим символическим жестом правящая группировка и прежде всего сам Хрущев как бы обозначили свое отношение к Сталину - его неохотно признали «заслуженным революционером» (похоронен у кремлевской стены), но лишили ореола «коммунистического бога» - в мавзолее осталась набальзамированная мумия одного Ленина. Для российского бытового оппозиционного сознания подобный шаг означал очень много. Повседневное недовольство властью и ее политикой всегда апеллировало к» положительному примеру», а низвергнутые этой властью вчерашние кумиры сразу становились знаменем врагов режима. Если ненавистный Хрущев, при котором растут цены и снижается зарплата, закрываются церкви и сокращаются приусадебные участки, «безобразничает» милиция и растут налоги, «обидел» Сталина, значит Сталин был «хороший» и это «хорошее» надо защитить от «плохого». «Отставка» Сталина с поста «коммунистического святого» неизбежно должна была превратить его в один из возможных символов протеста, в потенциального участника манихейской дихотомии «плохое настоящее» - «хорошее прошлое». «Любить Сталина» значило «ненавидеть

Хрущева», «хвалить Сталина» - значило «ругать Хрущева».

Ностальгия «простых людей» по сталинским временам, целиком основанная на сталинском же идеологическом мифе о процветающей стране во главе которой стоят «верные ленинцы», бескорыстно преданные коммунизму, где нет места для разжиревших бюрократов, где царит «порядок» и каждый год снижают цены в заботе о «людях труда», была явлением более распространенным, чем можно себе представить, зная о впечатлении, произведенном разоблачениями «культа личности Сталина» на интеллигенцию. Однако поколение 70-х - начала 80-х гг. прекрасно помнит вдруг вспыхнувшую среди водителей грузовиков моду на фотографии Сталина за ветровым стеклом. Это была демонстративная критика режима, допустившего разгул бюрократов и коррупции, выражение тоски по «порядку».

Смутные образы народного разочарования в «высоких идеалах» искали для своего выражения подходящий идеологический «материал».

Символ «Сталин» был в этом отношении даже лучше «Ленина», которого официальная пропаганда «проглотила» почти целиком. Апелляция к «вчерашним вождям», которые были хороши не сами по себе, а как потенциальные враги актуальной власти, отторгнутые и отвергнутые ею, была достаточно распространенной формой критики режима. Она позволяла дезавуировать легитимность этого режима, используя его собственные мифы и ценности. На этом феномене в брежневские времена была построена довольно устойчивая идеологическая конструкция, которую либеральная интеллигенция восприняла как «реабилитацию сталинизма», но которая обернулась в действительности тонкой игрой на недовольстве народа. У недовольных, которые, как показали события в Сумгаите, готовы были воззвать к тени Сталина, фактически перехватили инициативу, выпустив покойного диктатора на экраны кинотеатров и телевизоров, на страницы книг и газет, сделав его, слегка отмытого, частью официальной системы ценностей. В действительной практике брежневской эпохи никакого «возврата к Сталину», вопреки распространенным в западной и современной российской литературе мнениям, не было. А по размаху политических репрессий против инакомыслящих хрущевский режим стоит неимоверно ближе к Сталину, чем брежневский. Если при Хрущеве за антисоветскую агитацию и пропаганду были осуждены многие тысячи людей, то во времена Брежнева - десятки, в худшем случае - сотни.

История событий в Сумгаите, последних крупных массовых беспорядков хрущевской эпохи, позволяет, таким образом, понять тонкие трансформации в массовой психологии, подготовившие идеологическое фарисейство брежневских времен, причины, по которым новый режим предпочел частично «впитать» «Сталина» в систему своих идеологических ценностей, а частично оставить его к роли жупела (массовые репрессии злоупотребления властью, уничтожение «верных ленинцев» и т.п.). При этом хрущевский «волюнтаризм» фактически был представлен как слабая форма сталинизма.

Массовые беспорядки в закавказском городе Сумгаите произошли в «священный день» 46-й годовщины Октябрьской революции - 7 ноября 1963 г. В 10 часов утра, как обычно, по центральной площади города, как и повсюду проходила официальная демонстрация трудящихся. С трибуны в микрофон выкрикивали лозунги и здравицы в честь КПСС и ее руководителя, «верного ленинца» Н.С.Хрущева. Сам «верный ленинец» взирал на демонстрацию своих подданных с огромного портрета, висевшего на стене дворца культуры. Все шло по заведенному сценарию, много раз отрепетированному и отработанному, вошедшему в привычку и не сулившему неожиданностей. Однако на этот раз официальные торжества пошли наперекосяк.

Местные власти, опасаясь обвинений в сталинизме, которые теперь могли запросто стоить карьеры и партбилета, покусились на «народную традицию». Пока московские партийные боссы клеймили и разоблачали «любимого вождя» со всех трибун сумгаитские рабочие продемонстрировали верность поверженному кумиру. Как в ходе расследования сообщал Генеральному прокурору СССР Руденко прокурор Азербайджанской ССР С.Акперов, «в городе Сумгаите не впервые во время демонстрации проносили портрет Сталина. Такие случаи были в первомайские демонстрации 1962 и 1963 гг. и в октябрьские торжества в 1962 году»741. Демонстранты проносили обычно и маленькие портреты Сталина, «чему никто не препятствовал»742.

Чем дальше тем больше подобная снисходительность к явной крамоле - несогласие с официальными критическими оценками Сталина - начала становиться вызывающей. В конце концов, нервы у городских руководителей не выдержали743. Бороться с памятью о Сталине решили по-сталински - в обычной бесцеремонной манере. Работники милиции, дружинники и ответственные за прохождение колонн демонстрантов «получили указания отнимать портреты Сталина, если таковые появятся»1.