Школа Бессмертного - Алексей Владимирович Ларин

class="p1">– Лика! – Марья обошла стол, наклонилась, обняв её за голову. – Ну что ты, девочка?! Неужели всё так плохо?

– Он не мог, – бормотала Лика между всхлипами. – Он не мог, он же обещал. Он обещал мне!

– Что обещал?

– Что это всё не по-настоящему. Это предлог, чтобы уехать. Прикрытие…

– Прикрытие? Чего прикрытие?

– Он хотел… хотел… хотел договориться с императором о союзе против вас. – Лика зарыдала в голос, уткнувшись в грудь мачехи. – Простите! Простите, Марья Моревна! Я… я не знала… надо было раньше…

Она со страхом ждала толчка, крика, хоть какой-то реакции Марьи. То, что они натворили с Иваном, было непростительно, и самое меньшее, что она заслужила, – пощёчина и презрительный взгляд. После того что Марья для неё сделала, после всей её заботы последних недель…

Лика боялась посмотреть на царицу и уже почти хотела, чтобы та разозлилась на неё, хоть как-то выплеснула свой гнев. Продолжать плакать в её объятиях, слушать ласковые утешительные бормотания было невыносимо. Такой виноватой она себя не чувствовала ещё никогда.

– Почему вы не злитесь? – она отстранилась наконец от Марьи, подняла на неё заплаканные глаза.

– Ты же хотела как лучше, глупышка, – Марья печально улыбнулась, поправила выбившиеся волосы царевны. – Какой теперь смысл злиться?

Лика опять заплакала, вытирая слёзы рукавом.

– Мне так стыдно, так стыдно, Марья Моревна! Простите, простите, пожалуйста! Я такая дура была… Если бы я знала…

– Успокойся! – Марья привлекла её, поцеловала в голову. – Тебе нельзя сейчас нервничать. Успокойся и расскажи, что вы там с Иваном задумали.

Она протянула стакан с водой. Лика выпила, икнув пару раз, вытерла глаза платком. Всё, что они обсуждали с Иваном, больше не имело значения. Но Марья должна знать. Это самое меньшее, что она может для неё сделать.

Марья слушала внимательно, не прерывая, периодически успокаивающе подбадривая Лику кивком головы. Потом задумчиво молчала секунд двадцать, ходила по комнате.

– Значит, он думал привлечь императора? – Марья нехорошо улыбнулась. – Собрать вестланские армии и колдунов? Чтобы свергнуть меня и беспрепятственно жениться на тебе?

Лика внутренне поёжилась от тона царицы. Ничего хорошего этот тон не сулил.

– А что он обещал им взамен?

– Что? – не поняла Лика.

– Ну конечно! – злорадно усмехнулась Марья. – Тебя он в такие мелочи не посвящал – зачем? Об этом тебе знать не обязательно, правда, Лика?!

– Марья Моревна, я не понимаю… – робко начала Лика.

– Знаешь что, Лика. – Марья решительно села в кресло напротив, выбрала на столе чистый лист, протянула царевне. – Дадим ему последний шанс. Пиши.

– Что писать? – испуганно спросила Лика, нерешительно беря лист.

– Пиши, что хочешь, чтобы он вернулся. Что беременна, что любишь его, что соскучилась. Что я дала согласие на ваш брак. Пиши, что хочешь, как умеешь, и верь, что он до сих пор ничего не знает.

– Но вы же сами…

– Я могу ошибаться. Он может действительно ничего не знать. Маловероятно, но… Но мы должны дать ему последний шанс, правда, Лика?! Если он действительно затеял всё это ради тебя, то вернётся. Напиши, что я согласна, и он вернётся. Но если нет…

– Если нет? – переспросила Лика, замирая. Её напугал блеск в зловеще прищуренных глазах мачехи.

– Если нет, Лика, значит, мы обе потеряли любимого человека, – Марья болезненно улыбнулась. – И он обманул не только меня, но и тебя. Но пока мы этого точно не знаем, дадим ему шанс.

Она обмакнула перо в чернильницу, протянула Лике.

– Пиши. Пиши, как в последний раз, Лика. Словно от этого зависит твоя жизнь и жизнь твоего ребёнка. Не торопись, найди нужные слова. Чтобы он поверил, чтобы его пробрало. Обещаю – это письмо он получит. И мы точно будем знать ответ.

Лика взяла перо, занесла, замирая, руку над листом, подняла глаза на Марью.

– Я тебе не буду мешать, – поняла она, вставая. – Подожду у окна.

Лика проводила царицу взглядом, смахнула с листа воображаемую пыль и опустила кончик пера.

«Иван, любимый мой! – вывела она первые слова. – Прости, что пишу. Я помню, что ты просил и о чём мы договаривались, но…»

Глава 7

Встать на крыло

Брест полетел в начале мая.

Как только сошли снега и ребята снова стали выбираться за город, Костя взялся за своего соколёнка всерьёз.

По воскресеньям они поднимались на высокие холмы, окружавшие Борейскую долину, находили подходящий спуск и подкидывали Бреста. Соколёнок протестующе кричал, суетливо и неловко махал крыльями и падал в подставленные руки то Олега, то Кости. Яна тоже вызывалась ловить Бреста, но соколёнок, падая, то и дело норовил вцепиться растопыренными когтями в лицо, и мальчишки не решались так рисковать. Они сами возвращались после каждой такой прогулки с расцарапанными в кровь лицами и руками.

Не помогали даже плотные кожаные перчатки и нарукавники. Соколёнок был не особо тяжёлым, хотя и набирал вес. Но ходить с ним несколько часов на вытянутой руке было адски трудно. К концу дня рука у Кости попросту отнималась, и на следующее утро он едва мог ею пошевелить. Бессмертный всё видел, но ни о чём не спрашивал и не предлагал, а Костя из гордости молчал.

Иногда Яна не выдерживала и прямо во время занятий вставала и просила дядю помочь Косте, подлечить ему руку. Бессмертный тонко улыбался и, кажется, ничего не делал, но Косте в ту же секунду становилось легче. Ноющая боль из предплечья уходила, он снова мог свободно двигать и работать рукой.

Через неделю всё повторялось, и Костя уже выходил из себя, не зная, как запустить Бреста в полёт и способен ли тот вообще летать.

– Ну вот что ты за дурак такой! – сердито выговаривал он питомцу, поймав его в очередной раз и зажав под мышкой. – Давно бы уже полетел, лентяй! Или тебе нравится на мне кататься?

Только что Олег сбросил соколёнка с четырёхметрового почти отвесного выступа. Птенец, как обычно, потрепыхался секунд десять, потом сложил крылья и упал Косте в подставленные руки.

– А может, перестать его ловить? – предложил Олег, стоя на краю выступа. – Шмякнется пару раз на камни – глядишь, не понравится. Не захочет больше.

Костя с сомнением переглянулся с Яной.

– А если сломает себе что-нибудь? – возразила девочка. – Тут же высоко.

– Так и надо ему, – сердито пробурчал Костя. – Не хочет по-хорошему учиться, будет по-плохому.

– Костя, я серьёзно, – встревожилась Яна.

– Я тоже, – ответил он, карабкаясь на выступ. – Я не собираюсь ещё полгода таскать его на себе. А сломает что – Алексей Иванович починит. Всё равно в другой раз подумает.

Он забрался, пыхтя, на каменистый