Обольщение по-королевски - Дженнифер Блейк

Наконец, опустив руки, она направилась к маленькому столику, на котором стояла «корзинка невесты»: присланный женихом свадебный подарок. Она была из белой итальянской соломки, покрыта атласом, оторочена кружевами и лентами. Это был роскошный подарок. Он очень контрастировал с подаренным ей Андре в честь их помолвки строгим браслетом из рубинов, оправленных в золото.

Корзинку ей доставил этим утром специальный посыльный, слегка поздновато, но она, честно говоря, вообще ее не ожидала. Но когда Анджелина увидела содержимое корзины, она была поражена. Там лежали белые замшевые перчатки; тончайшая шаль, вышитая шелком, с бахромой; веер, пластины которого были из золота с живописными вставками в стиле Ватто; гарнитур из бриллиантов, оправленных в золото, тончайшей ювелирной работы — он казался очень хрупким, излучающим яркий солнечный и загадочный лунный свет; и, наконец, накидка из валенсийских кружев ручного плетения — легких и воздушных, как паутина, привезенных из Европы и имевших баснословную цену. Анджелина поняла, почему эти подарки были доставлены ей так поздно. В поисках подобных роскошных вещей Андре должен был перерыть все магазины и лавки Нового Орлеана и потратить уйму денег.

Анджелина решила, что накидку она, пожалуй, оденет в церковь. Она накроет ею прическу так, чтобы кружева спадали сзади ей на спину до талии — эта деталь прекрасно дополнит ее свадебный наряд. Все остальные подарки она сложит пока в свой сундук. Анджелина занялась этим делом, ожидая, когда придет Мария, которая обещала помочь ей одеться и уложить волосы. Но для этого ей надо было выждать удобный момент, чтобы мадам де Бюи ничего не заметила.

Наконец, Анджелина была готова. Карета подъехала к дому вдовы. Анджелина спустилась по лестнице во дворик с букетом фиалок и таволги в руках, а Мария несла за нею ее сундучок. Когда Анджелина ступила за ворота на улицу, лакей, одетый в ливрею, помог ей подойти к карете и сесть в нее. Дверцу захлопнули, а сундук поставили сзади на запятки. Карета тронулась с места и покатила по мостовой. Анджелина взмахом руки попрощалась с Марией, стоявшей на тротуаре, а затем откинулась на подушки, чтобы собраться с духом и выйти к собравшимся в церкви с видом счастливой невесты.

На первом перекрестке она услышала цоканье копыт всадников, скачущих за ее каретой. С окном кареты поравнялся один из верховых, одетый в белый мундир, а затем ее нагнали и все остальные. Анджелина выпрямилась и застыла в напряжении, но никто — ни Густав, ни Леопольд, ни Освальд даже не взглянули на нее, они прямо держались в седле, устремив взгляд вперед, как будто ехали в почетном карауле, сопровождая особу королевского дома. Затем в поле зрения Анджелины появился четвертый всадник. Дверца с правой стороны кареты отворилась, и король Рутении легко выполнил акробатический трюк, прыгнув с лошади в карету на полном ходу. Он помедлил немного, балансируя на подножке и улыбаясь Анджелине озорной насмешливой улыбкой, а затем поймал дверцу и захлопнул ее за собой, после чего уселся рядом с Анджелиной на сиденье.

Она отдернула атласную юбку, на край которой он наступил сапогом, и бросила на него пылающий гневом взгляд.

— Что ты здесь делаешь?

— Сопровождаю невесту, по старому рутенскому обычаю.

Внезапно ей в голову пришла сумасшедшая мысль. Но, нет, не может быть… Анджелина радовалась, что внутри царил полумрак, и Рольф не видел, как она вспыхнула до корней волос, как задрожали ее пальцы. Собрав последние силы, пытаясь защитить себя, она воскликнула:

— Да ты пьян!

— Только твоей красотой. Я никогда в жизни не был так трезв, состояние, в котором я буду пребывать теперь до своего смертного часа.

— Если… если ты устроил все это, чтобы восстановить мою репутацию, то я должна сказать тебе прямо в лицо, твое поведение ничем не отличается от поведения распутника, собственноручно передающего собственную любовницу со вздохом облегчения своему преемнику.

ѕ Сказано ядовито и с сильным привкусом горечи. Если ты станешь именно такого рода женой, то мне жаль твоего мужа.

— Ну и зря! У него не будет ни малейших сожалений по поводу того, что он женился на мне.

— Мне это очень приятно слышать.

— Я не могу понять, почему это тебя так волнует?

Взгляд Рольфа стал задумчивым.

— Как человек, взрастивший пышный цветок, от аромата которого задыхается мой ближний, я испытываю чувство ответственности.

— Если ты хочешь сказать, что я подавляю Андре, то это просто смешно, — сказала она, успокаиваясь и беря себя в руки.

— Я уверен, он попытается помешать этому. Но вопрос состоит в том, сможет ли он это сделать? Или он вынужден будет искать себе по ночам приют, чтобы отдохнуть от тщетных усилий быть твоим мужем?

— Это уже переходит всякие рамки! — воскликнула она, теряя терпение. — Конечно, ты считаешь себя более подходящей для меня парой.

Рольф повернул к ней голову, лежащую на высокой подушке спинки сидения, свет от фонаря, висевшего над дверцей кареты, играл в его золотых волосах.

— О да, милая Анджелина. Я — твой учитель, твой суженый, я — равный тебе, я дрожащая натянутая тетива твоего тугого лука, острый меч для твоих мягких податливых ножен, двойник твоей души, часть тебя, разлученный с тобой лебедь, который умрет без тебя, допев свою последнюю песню.

Боль, раскаленная неисцелимая боль пронзила ее сердце и отозвалась в душе, в самых тайных ее уголках. Анджелина не могла вымолвить ни слова, не могла перевести дыхание. Только когда карета начала замедлять ход, громыхая колесами по мощеной булыжником площади, и, наконец, остановилась, Анджелина смогла выдавить из себя хриплым шепотом:

— Не делай этого.

— Я уже все сделал, — ответил Рольф.

Когда карета остановилась, он тут же выпрыгнул из нее с инстинктивной ловкостью, присущей зверю, которому чужды излишние затраты энергии и усилий. Недаром Рольфа все называли «волком». Он придержал дверцу и помог ей выйти.

Андре не было нигде видно, не было и тех карет, которые она ожидала увидеть выстроившимися вдоль близлежащих к площади улиц. Где же родственники жениха, которые должны были окружать их во время брачной церемонии?

Дверь храма была распахнута настежь и изнутри светили огоньки многочисленных свеч. Проход между рядами пустых сидений вел к алтарю, возле которого стоял священник в белом торжественном облачении. Пахло ладаном и воском. Потускневшая позолота покрывала резные изображения святых, огоньки свечей отражались в полированном мраморе и резных деталях внутреннего убранства храма. Шаги Анджелины и Рольфа, как и шаги трех телохранителей, следовавших за ними, гулко отдавались в тишине.

На мгновение Анджелина позволила себе отвлечься от реальности и помечтать. Человек, который шел рядом с ней, был живым и настоящим, эмоции переполняли и захлестывали его. Она чувствовала напряжение мышц под тканью мундира на сгибе его локтя, на котором она держала свою ладонь. Более того, Анджелина ощущала ответное биение жизни, рвущееся наружу изнутри нее — навстречу его призыву.