Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

— Если можно было бы все учинить и подготовить так, как этого хочется, то все может случиться довольно рано.

— В. В. правы. Но когда-то это должно произойти. Если бы В. В. соблаговолили размыслить о том, чем В. В. обязаны своим подданным, то я уверен, что можно было бы надеяться, что все преграды будут преодолены.

— Всему свое время. И то время не так далеко...

— В. В. можете себе представить: как можно командовать армией и флотом в Швеции, если письма приходят с опозданием в три месяца...

— Похоже, вы не довольны советом?

— В. В. должны быть уверены, что я ничего не имею против этих господ. Но, В. В., соизволите представить, что вся Лифляндия отпала, Финляндию мы потеряли, Бремен и половина Померании в чужих руках, половину доходов не получаем, а война требует новой армии — ее, по крайней мере, надо создавать сызнова. Откуда взять средства? Королевство обеднело людьми, провинции опустели. Кто будет платить контрибуцию? Все это членам Госсовета не так просто решать...

— Совет мог бы достичь многого, если был бы един. Но из-за того, что один хочет протежировать другому, а другой — третьему, многое упускается из виду.

Вопросы короля к Ливену точны и свидетельствуют о том беспокойстве, которое король испытывал по поводу развития событий на родине. Судя по всему, в Стокгольме знали, кого посылать в Демотику. X. X. фон Ливен оказался смелым и прямым человеком, сумевшим поговорить с королем без всяких околичностей. Совершенно очевидно, замечает Лильегрен, что после беседы с Ливеном Карл серьезно стал задумываться над тем, чтобы поторопиться с возвращением в королевство. Но больше всего его обрадовало письмо командующего шведской армией в Бремене и Померании Моритца Веллингка: генерал заверил короля, что может стянуть к Штральзунду 40-тысячную армию —только бы король прибыл туда. Это было хорошее средство, чтобы выманить Карла XII из Турции.

1 мая 1714 года Карл XII выехал из Демотики в северном направлении, оставив седьмого великого визиря на пике своей успешной карьеры и благосклонного отношения к нему султана. Через неделю король уведомил Стокгольм о своем скором прибытии в Штральзувд. Перед отъездом Гротхюсен, чтобы успокоить своих многочисленных кредиторов и процентщиков, предпринял героические усилия взять напоследок у султана денег взаймы. Али-паше удалось установить хорошие отношения с Россией, Польшей и королем Швеции, и теперь Блистательная Порта могла вплотную заняться войной с Венецией. Впрочем, эта война в 1716 году поставит крест и на его карьере, и на его жизни: Евгений Савойский разобьет турецкое войско под Петервардеином, и Али-паша погибнет в этом сражении смертью героя.

Турки, пишет Бенггссон, как и другие народы Востока, не склонны долго удерживать в своей памяти эксцентричных и странных людей, имея на это свои причины. Великие визири сегодня внушали им страх и подобострастие, а наутро их головы торчали на кольях перед воротами сераля. А что такое султан? Тень Аллаха на земле — не больше, в один прекрасный день и он может оказаться в железной клетке. Достойно ли все это памяти? Всё в мире преходяще и непрочно, и только Аллах вечен и царство Его неизменно.

Но Карла XII, может быть, самого странного из всех иностранцев, которого им удалось лицезреть в своей жизни, турки запомнили надолго. В их глазах он сделал не так уж и много. Он сам был пленником султана — еще одно доказательство ничтожности власти. Но когда он уехал, они его не забыли. Они не утруждали себя анализом причин такого явления — это была для них слишком высокая и непонятная материя. Но они дали этому человеку прозвище, достойное того, кто проявляет упорство, упрямство и силу, которые может сломить лишь Бог.

Они прозвали короля Швеции Демирбашем — Железной Головой.

Полная бездеятельность в Демотике после бурной и полной опасности жизни — разве чтение Расина или игру в шахматы можно назвать настоящей деятельностью? — наложила свой отпечаток: Карлу больше не нужно было притворяться больным — он стал им на самом деле. Европа уже потихоньку забывала его, и многие считали его погибшим. Да что Европа! Государственный совет в Стокгольме, который король оставил при отъезде из страны вместо себя, уже не рассчитывал на него как правителя государства и обратился к младшей сестре Карла Ульрике Элеоноре (1688—1741) с просьбой принять регентство в отсутствие брата. Последовало согласие[224].

Карл с беспокойством следил за тем, что происходит в Стокгольме, и, возможно, не доверяя Лёвену, Окерхъельму и Ливену, пытался понять действительное состояние дел в Швеции через Ульрику Элеонору. Сестра подтвердила сведения, сообщенные ему посланцами Госсовета: «Ничто не может исправить состояние дел, кроме собственного присутствия в стране В, К. В... ибо характер нашего положения нельзя оценить из далекой дали... Я не думаю, что совет из-за своего попустительства виноват в этом, ибо сама тому свидетельница и вижу, что они как верные мужи и подданные делали все, что было можно сделать...»

Впитавший с материнским молоком вкус к деспотической власти, Карл XII за время своего отсутствия, вероятно, позабыл, что Швецию он формально оставил конституционной монархией, а потому отправил в Госсовет сердитое письмо, в котором напомнил ему, кто является в стране истинным и беспрекословным хозяином. Особенно его рассердило решение совета созвать риксдаг, и он пообещал «этой кучке лакеев» прислать в Стокгольм свой ботфорт, повелений которого им надлежало слушаться. Впрочем, все это была шутка, гипербола, а на самом деле он уже решил про себя, что больше задерживаться в Турции незачем.

Перед отъездом Карл дал важные и знаменательные во всех отношениях инструкции своему главному дипломату в Европе М. Веллингку о том, как вести переговоры о мире с Польшей, Данией и Россией. Карл решительно отвергает в них идею общего мирного конгресса. Вступая в контакт с каждой страной в отдельности, Швеции было бы легче сеять раздоры между союзниками и тянуть время. М. Веллингк по указанию Карла «...должен установить контакты с русскими и попытаться удержать их от военных операций этим летом, но при условии не заключать с ними никаких договоренностей, прежде чем не получит согласие отсюда. Было бы хорошо, если бы эта попытка вынудила неприятеля пропустить это лето. Однако очевидно, что они разгадают этот замысел и не дадут себя обмануть. Таким способом их нельзя будет совратить, так как они хорошо представляют, что нельзя начинать переговоры и заключать соглашения без прямых на то полномочий отсюда. При мирных переговорах должны соблюдаться все формальности... Нужно сначала дождаться лучших времен, и с переговорами спешить не следует... Больше того: путем сепаратных тайных переговоров нужно попытаться разделить врагов, и одновременно мы должны с помощью некоторых мер и нашего оружия создать у врага о себе лучшее реноме, нежели то, которое мы теперь имеем».