Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

Карл XII превращался в разменную монету, и он не мог не осознавать этого сам. В Турции его ничто уже больше не держало, весь запас надежд и планов был исчерпан, в то время как в самой Швеции все готово было вот-вот рухнуть. Петр I стал теперь для Карла недосягаемым; царь свободно и беспрепятственно занимался своими прибалтийскими и финскими делами. Датчане в Тённингене взяли в плен последние остатки шведской армии и теперь подумывали уже о том, чтобы приступить к дележу шведских заморских владений. Пруссия хотела получить Штеттин, Ганновер» Бремен и Верден, так что в скором времени нужно было ожидать присоединения этих германских государств к антишведской коалиции. Весной 1714 года в Раштатте Австрия и Франция заключили между собой мир, и Карл начал изучать возможности для возвращения домой через территорию Австрии и Германии.

По польско-турецкому соглашению, ему разрешалось проехать транзитом через Польшу на Данциг, но Карлу эта перспектива показалась слишком рискованной — он опасался волнений поляков и козней со стороны своего саксонского кузена, который понимал, что если весной шведский король вернется на родину, то к осени его можно будет ждать с новой армией в Польше. Старый и опытный интриган Август II затеял с Али-пашой переговоры и внушил турку мысль о готовности пойти на сепаратный мир со Швецией и союз с Карлом XII, но при посредничестве какого-нибудь влиятельного лица. Лучше, чем Али-паша, Августу посредника не найти, а удачное посредничество, несомненно, поднимет авторитет великого визиря в глазах султана. Август предложил Али-паше направить в Дрезден специального посланника, чтобы незамедлительно начать переговоры. Великий визирь, подобно крымскому хану, поверил Августу и послал к нему в качестве своего представителя какого-то татарского мурзу. Татарин долго и упорно пытался найти себе применение в Дрездене, но был вынужден вернуться в Стамбул с пустыми руками и сообщением, что проект Августа на поверку оказался всего лишь шуткой.

Таким образом, пока происходила вся эта возня вокруг предложения Августа, прошло много времени, и отъезд Карла XII из Турции благодаря кузену был перенесен на более поздний срок. К 1714 году тем не менее никаких препятствий для отъезда короля домой уже не было. Карл VI, император Австрийской империи (Иосиф I умер в 1711 году), согласился пропустить короля Швеции через свою страну.

До Демотики дошли известия о больших успехах русской армии в Финляндии. Практически вся страна находилась уже во масти царя Петра. Малочисленная и плохо вооруженная армия Карла Густава Армфельта, сменившего Г. Любекера, отступила на север. Карл отнесся к известию с безразличным спокойствием, посоветовав своим военным применить в Финляндии тактику выжженной земли, которой придерживался Петр I во время его русского похода в 1707—1708 годах.

В марте 1714 года в Демотику прибыл новый посланец из Стокгольма — полковник Ханс Хенрик фон Ливен, на которого и королевская семья, и Госсовет возлагали большие надежды: он должен был уговорить короля вернуться домой. Страна уже больше не могла позволить себе, чтобы ею руководили из Турции, каждый приказ или указание короля доходило до исполнителей не ранее чем через три месяца. Рассерженный А. Хорн решил в декабре 1714 года созвать, наконец, риксдаг и попытаться в качестве временного правителя страны утвердить принцессу Ульрику Элеонору. Об этом и доложил королю фон Ливен. История сохранила диалог Карла XII с полковником в записи последнего. Начинает король:

— Ливен, скажите, кто первым предложил созвать сословия (то есть риксдаг)?

— Это я не могу сказать, В. В. Вероятно, принцесса. В качестве причины приводится нехватка денег (в казне). Люди много болтают.

— Вы должны сказать мне правду.

— Что мне сказать, В. В.? Швеции нужен правитель. В стране считают, что В. В. не годится жить у турок. Враги завоевывают провинции, и В. В. теряет свои земли.

— А кто посоветовал принцессе войти в совет?

— Это сделали сословия, и было бы лучше, если бы принцесса вошла туда, пока сословия не приняли какие-нибудь еще меры.

— Что за меры?

— Мне сложно говорить о том, что у народа на уме. В. В. уже более двенадцати лет не было в стране. Большие люди хотят советовать, но маленькие люди их не слушают. И так, как дело обстоит сейчас, долго продолжаться не может.

— Мы сразу вернемся в Швецию, как только с уверенностью сможем говорить об условиях отъезда.

— Это «сразу» не должно длиться долго, ибо В. В. не знает всех обстоятельств. Некоторые люди считают, что поскольку В. В. отсутствует, то они вольны мыслить, о чем им захочется. Они не верят, когда им говорят, что В. В, не может проехать, потому что В. В. грозит опасность..,

— Сословия не могут уполномочивать кого бы то ни было помимо нашей вот.

— Я тоже так считаю, но поскольку В. В. находится далеко от дома, то война давит на людей больше, чем это было бы в присутствии их любимого короля. Поэтому народ дома обескуражен, а когда собираются много обескураженных, то решения принимаются не всегда самые правильные,

— Как дело обстоит с армией?

— Все не так, как было в то время, когда мы входили в Саксонию. Но как только В. В. вернется домой, В. В. найдет тех же людей, те же сердца, хотя не так хорошо вооруженных и подготовленных... Дюккер в Штральзунде, там без него нельзя обойтись. Стенбок в плену. Приказы совета не всегда точны, никто не хочет рисковать своей головой. Положение отчаянное, половина государства в руках врагов. Потеряем Померанию, и В. В. не сможет вернуться домой. Шведы не хотят быть ни датчанами, ни русскими подданными. Они говорят: был бы у нас вождь, мы бы снова поднялись на ноги. Отчаяние и ему подобные настроения могут иметь последствия, которые В. В. может сам предугадать...

— Что это значит?

— Эго означает следующее: внутри страны голод, дороговизна и чума, со всех сторон угрожает враг, и если не оправдаются надежды народа увидеть В. В. в своем отечестве, велика опасность того, что он изберет себе правителя ad interim[222]. В шведской истории можно прочитать о многих революциях, и только Господь Бог знает, что может произойти, если это случится. Да минет меня немилость В. В., я припадаю к ногам В. В. и умоляю В. В. во имя Бога вернуться в отечество и не покидать его.

— Вы говорите о страшных вещах, сословия на это не осмелятся.

— Я тоже так думаю. Шведы по своему складу более преданы своим королям, нежели другие народы. Но если В. В. не хочет вернуться к своим верным подданным и поскольку они не хотят быть ни датскими, ни русскими подданными, они будут вынуждены подумать о средствах и путях защиты отечества...

— Ливен! Поскольку народ в Турции так же любопытен, как и христиане, скажи мне, о чем они вас спрашивали?

— О, на этот вопрос я могу ответить. Большинство любопытных спрашивают о том, когда В. В. собирается покинуть эту штаб-квартиру и вернуться в королевство, прогнать врагов и отвоевать обратно потерянные провинции.