Пыль грез. Том 1 - Стивен Эриксон

Стоявшие поблизости воины слышали этот приказ, и по их рядам прокатился низкий, зловещий гул.

Иркуллас посмотрел на разведчика.

– Ильдас, скачи к своему крылу. Если получится, затопчите их караульных копытами.

– Говорят, баргастские женщины не менее опасны, чем мужчины.

– Вестимо. Мы убьем всех взрослых и зрелых юношей, а детей воспитаем акриннаями. Тех, кто воспротивится, продадим в рабство болкандцам. Но довольно разговоров. Ильдас, ослабь колчан, пора мстить за сородичей!

Скипетр Иркуллас обожал играть с внуками в медведя. Он сам был как медведь: упрямый, нескорый на гнев, но берегитесь, завидев, как его глаза наливаются кровью. Летери и другие узнали это на своей шкуре. Иркуллас предводительствовал акриннайским воинством три десятка лет, всегда скакал во главе самой грозной конницы в степях и не потерпел ни одного по– ражения.

Командиру, безусловно, требовалась не только ярость. Дюжина летерийских полководцев поплатилась за то, что недооценила смекалку скипетра акриннаев.

Баргасты совершали дерзкие вылазки, убивая торговцев и погонщиков. Иркуллас же не собирался всюду гоняться за небольшими отрядами – пока что, во всяком случае. Нет, он ударит по самому дому этих Белолицых и не оставит ничего, кроме костей и золы.

Двадцать тысяч. Из них бойцов семь – ну, десять – тысяч. Говорят, что там много старых и немощных. Путешествие в наши земли, вестимо, выдалось трудным.

Баргасты – суровые воины, в этом Иркуллас не сомневался. Но ведут они себя как воры и насильники с воинственностью и заносчивостью уличных задир. Хотят войны? Что ж, скипетр Иркуллас им ее подарит.

Да уж, суровые воины эти Белолицые.

Интересно, сколько они протянут?

Камз’трыльд терпеть не мог стоять в карауле. Вечно по щиколотку в бхедериновом навозе и костях (это начался забой мяса на зиму), а вокруг летают кусачие мухи да ветер гонит в лицо пыль и грязь, отчего к вечеру белый раскрас становится серо-коричневым. Да и не так уж он стар; Тальт мог бы взять его на вчерашнюю вылазку. Впрочем, ублюдок с одним клыком считал иначе.

Камз был близок к тому возрасту, когда трофеи уже не роскошь, но необходимость. Пока он еще силен, нужно накопить наследство для потомков, а он тратит время здесь, вдали от…

Гром?

Нет. Лошади.

Он стоял на холме, а на севере тянулась еще одна гряда повыше. Он собирался подняться туда, но потом подумал, что все-таки далековато. Прищурившись, он заметил на вершине конных разведчиков.

Акриннаи. Разъезд – ха, нам еще достанется крови! Камз рявкнул приказ боевым псам, и все трое рванули к лагерю. Он издал клич, и другие часовые – два слева и три справа – тоже заметили врага. Псы тем временем добежали до лагеря, откуда уже доносилась возня…

Да, акриннаи совершили чудовищную ошибку.

Камз поудобнее перехватил копье, готовясь встретить всадника, который летел прямо на него. Отличный конь – вот и первый трофей.

И вдруг за шеренгой всадников по всей гряде поднялись островерхие шлемы – в ослепительном блеске солнца они напоминали гребень железной волны. Сверкнули чешуйчатые доспехи, и…

Камз невольно попятился. От ужаса он даже забыл про несущегося на него всадника.

Опытный воин, Камз умел на глаз определять численность противника. Вот и сейчас он пересчитывал спускавшиеся по склону полчища. Нижние духи! Их тут двадцать… нет, тридцать тысяч… и еще подходят! Нужно…

Первая стрела угодила ему между шеей и правым плечом. От удара он отшатнулся, а когда восстановил равновесие, вторая стрела огнем вспорола ему горло.

На полившуюся по груди кровь тут же слетелись мухи.

Тальт, вождь племени Нит’ритал, пощупал языком свой единственный верхний клык, потом посмотрел на конников в отдалении.

– Они вечно нас дразнят, но, когда доходит до боя, тут же разворачиваются! Воистину край трусов!

– Так, значит, нужно выскоблить его начисто, – пророкотал Бедит.

Тальт кивнул.

– Твои слова, старый друг, звенят, как мечи о щиты. Эти акриннаи могут быть вертлявыми, будто серны, но деревни их не настолько подвижные, а? Когда мы начнем убивать их сыновей и насиловать дочерей, начнем жечь их лачуги и резать лошадей, тогда-то они будут вынуждены вступить в бой!

– Или бежать в ужасе, вождь. Мы видели, как они быстро мрут под пытками. Бесхребетные слабаки. – Бедит указал на север копьем. – Нужно собрать силы и двигаться, а то, сдается мне, они пытаются увести нас в сторону от деревни.

Тальт снова поднял глаза на всадников. Три десятка, не больше. Баргасты заметили разъезд еще на рассвете; Тальт почти загонял своих воинов, пытаясь его окружить. Акриннаи в ответ выпустили лишь несколько стрел – на этом их воинственность иссякла. Жалкое зрелище. Вождь поглядел на свое войско: восемьсот мужчин и женщин сидели, укрываясь от жары; белая краска на лицах размазалась от пота.

– Думаю, мы еще немного передохнём.

– Я останусь здесь, – сказал Бедит, присаживаясь на корточки.

– Если они двинутся, дай клич.

– Да, вождь.

Тальт отвлекся на клубящиеся на юго-западе тучи. Гроза приближалась.

Бедит, похоже, проследил за его взглядом.

– Мы прямо у нее на пути. Что ж, дождь остудит нас во время боя.

– Главное спуститься пониже, когда загрохочет, – напомнил Тальт. – И повернуть копья наконечником к земле.

Бедит кивнул и с ухмылкой постучал себе по шлему из кости и рога.

– Передай это дурням, что носят на голове железо.

– Передам, но я бы больше переживал за акриннаев.

Бедит гоготнул.

Тальт побежал вниз к своим воинам.

Интхалас, третья дочь скипетра Иркулласа, наклонилась вперед в седле.

Сагант, сидевший рядом на своем коне, встряхнулся и произнес:

– Думаю, с ними решено.

Она кивнула, но несколько рассеянно. Она всю жизнь прожила на этих равнинах, видела самые страшные степные грозы. Как-то раз ей попалась сотня мертвых бхедеринов на склоне холма – все как один поражены молнией. Однако таких туч Интхалас не видела никогда.

Лошадь под ней задрожала.

Сагант шумно выдохнул.

– Если ударить сейчас, то можно быстро со всем покончить и убраться отсюда до грозы.

Интхалас подумала и кивнула.

Сагант со смехом развернул коня и, оставив разъезд, поскакал к надежно укрывшимся от взгляда баргастов трем крыльям акриннайских конных лучников и копейщиков вкупе с девятью сотнями пехотинцев в доспехах и с топорами. Всего почти три тысячи воинов. Подъехав ближе, он поднял ладонь вверх и с удовлетворением отметил, как четко и быстро отреагировало войско.