Королева войны - Феликс В. Крес

За всадниками двигалась сомкнутая полусотня пеших арбалетчиков — лучшие солдаты, каких смог выбрать Йокес среди стрелков. Вооружение и снаряжение этих людей, по сравнению с идущей впереди конницей, не производило особого впечатления, но внимание привлекал их идеально ровный шаг. Этот небольшой отряд включили в свиту ее высочества специально для знатоков. Любой, кто имел хоть какое-то представление об армии, должен был оценить дисциплинированность этой пехоты и мысленно задать себе вопрос: действительно ли силу Сей Айе определяет только конница? По той же самой причине за полусотней арбалетчиков шла другая, не столь дисциплинированная, зато необычная — лесные стрелки в зеленой, коричневой и серой одежде, в живописно развевающихся за спиной плащах с капюшонами. Символ Буковой пущи, легендарная лесная стража, о которой ходило множество невероятных историй. Прирожденные следопыты и охотники, знатоки дебрей, жители дикого леса, недоступного человеческому взгляду. Гроза браконьеров и сбежавших в лес бандитов — о скольких смертельных схватках, о скольких лесных засадах могла бы рассказать чаща! И в самом деле, эти люди походили на героев самых невероятных рассказов — смельчаки и забияки, в какой-то степени, возможно, дикари, с торчащими за спиной разноцветным оперением стрел, прекрасными луками и арбалетами в руках, все с мечами и тяжелыми охотничьими ножами.

За лесной стражей ехали двадцать легковооруженных, но великолепно снаряженных всадников в цветах Дома, а дальше — сама княгиня, окруженная весьма немногочисленной, воистину военной свитой. С каждой стороны ее отгораживал от толпы ряд конных гвардейцев, таких же, как и те двадцать впереди. Люди жадно вглядывались в лицо самой таинственной женщины Шерера, которая ехала с безразличным видом, иногда улыбаясь и обмениваясь несколькими словами с офицером в мундире гвардейца или сопровождавшей ее женщиной с красотой самой дорогой невольницы — Жемчужины из невольничьего хозяйства. Но эта Жемчужина наверняка была телохранительницей — прекрасная девушка с каштановыми волосами, правившая конем со свободой, свойственной отменному всаднику, одетая в серебристую кольчугу и красную накидку, с мечом и кинжалами на двух поясах. За княгиней ехал в обществе двух молодых вооруженных женщин (судя по всему, телохранительниц) мужчина ничем не примечательной внешности, с перекошенным в странной улыбке ртом, но хорошо одетый — единственный во всей свите человек без какого-либо оружия. Сама княгиня ехала в мужском седле на прекрасной буланой дартанской кобыле, в синем военном платье с широкой юбкой; поверх платья серебрилась дорогая кольчуга. Это была очень красивая женщина, видимо, достаточно высокая, насколько можно было судить по тому, как она сидела в седле, с широкими бровями и решительным взглядом, с иссиня-черными волосами, затянутыми шелковой сеткой. Толпа не знала, что о ней думать.

Но неведение длилось недолго.

Удивительной была легкость, с которой госпожа пущи умела завоевывать души людей. Воистину королевский дар… Разговаривая с прекрасной телохранительницей, княгиня заметила что-то в толпе и бесцеремонно остановила коня. Казалось, только теперь она увидела стоявших вдоль улицы горожан. Не обращая внимания на возражения вооруженной спутницы, она нарушила строй своих гвардейцев, протолкалась до первого ряда зевак и с улыбкой наклонилась, протягивая руку с серебряной клипсой, которую только что сняла. Перепуганная женщина с ребенком на руках готова была попятиться, но малыш отважно потянулся к блестящей штучке, и княгиня искренне рассмеялась, поглядывая на телохранительницу. Она тут же кивнула матери получившего подарок малыша и что-то сказала, но покоренная ее человеческим, по-настоящему теплым жестом толпа приветственно взревела, и слов ее никто не услышал. Ее высочество взмахнула рукой, приветствуя жителей столицы столь же естественно, как до этого отдала клипсу. Она снова смеялась. Как же это нравилось людям! Капризные жители большого города, каждый день видевшие самых знаменитых рыцарей и их прекрасных жен, не ожидали появления смеющейся женщины, которая в сопровождении роскошного войска, богатая и могущественная, наклонялась к ним, готовая поговорить… Смотревший на все это Готах-посланник в сотый раз повторял про себя, что Эзена добьется всего, что запланирует. Но он вынужден был признаться и кое в чем еще. Во лжи… а может быть, только ошибке. Он ехал рядом с Роллайной, первой из трех дочерей Шерни, легендарной королевой Дартана. Эзена была Роллайной. Неважно, действительно ли князь Левин вырвал ее у Полос Шерни; неважно даже, существовала ли Роллайна когда-либо вообще… Если до сих пор ее не было, то именно сейчас она появилась, настоящая, и телом и душой. Она обладала силой и могуществом, каких не могли дать даже Полосы. Это была сила человека, который точно знает, к чему стремится, знает свое место в мире и наверняка сумеет его занять.

Приветственные возгласы не смолкали, распространяясь все дальше и дальше, подкрепляемые взглядом и улыбкой, а иногда одним лишь жестом Эзены. Никто не бросал этим людям золотых и серебряных монет. Кто-то им просто улыбался, и этот кто-то был по-настоящему счастлив.

Ибо ее княжеское высочество на самом деле любила детей, но жест с клипсой был намеренным и расчетливым. Зато уже мгновение спустя Эзена ощутила странное тепло в груди; город откликнулся ей, и она почувствовала, что это именно ее город. От расчета не осталось и следа — госпожа Доброго Знака с каждым шагом становилась все более счастлива, и люди это счастье видели. Искреннюю радость той, кого стоило приветствовать; а стоило именно потому, что она была благодарна им за приветствие.

Замыкающие процессию конные гвардейцы ехали среди гула разбуженной столицы, которая в одно мгновение обрела свою госпожу. Ту, которая была совсем не похожа на князя — представителя императора, дартанца на службе у чужого монарха, откуда-то присланного и куда-то отозванного. Ту, которая до этого никогда не была в Роллайне, но приехала, так как хотела здесь жить, так как здесь должен был быть ее дом и место, а не только занимаемый с чьего-то соизволения пост. До людей доходило, что они вышли на улицы не из праздного любопытства… Они вышли, чтобы многие годы спустя говорить детям и внукам: «Я видел, как королева въезжала в город…»

Для простонародья Эзена стала королевой еще до того, как миновала предместья.

В Роллайне, может бьггь, и не хватало места, но только во внешнем кольце. Город был построен в виде двух окружностей, одна внутри другой. Внутренний круг включал в себя Королевский квартал, со времен возникновения империи переименованный в Княжеский. Теперь к нему должно было вернуться его прежнее имя.

Огромный королевский дворец — а позднее вице-королевский — не подавлял своим видом. Главная часть здания была одноэтажной, в дартанском стиле. Лишь крылья взмывали вверх — знаменитые «башни» Роллайны, вмещавшие больше залов и комнат, чем какое-либо другое строение на свете. Но сама середина дворца, построенная с мыслью о царствующей семье, была меньше, чем дом княгини в Сей Айе. И спланирована она была похоже… Эзена чувствовала себя почти как дома. Больше всего ей не хватало узкой комнаты с выходящими в сад окнами. Парк за домом был совсем другим… Сперва он даже развеселил княгиню. На большой поляне в середине Буковой пущи проложили каменистые аллейки, посадили декоративные кусты. В середине самого большого города Шерера пытались создать дебри. За дворцом Эзена видела лес. Маленький, смешной, трогательный лес. Но это было нечто близкое ей, нечто очень нужное. Княгиня поняла, насколько она сжилась со своим огромным лесом. Похоже, она обманула посланника… Она скучала по своей поляне.