Собственность Норта - Константин Келлер

Ее приезд был для их городка целым событием. Ее приглашали в гости, на вечера, на пикники. К радости Тэи, даже Лиф успела приехать на пару дней, и они сумели улизнуть ото всех на день на озера одни, без компании, где вдоволь наплавались и наболтались об учебе Тэи, о планах на будущее, тщательно обходя только одну тему — Норта.

Каждый новый день был полон событий и новых знакомств. Когда посыпались первые робкие предложения о браке, Тэя поняла, что пора уезжать, да и отпуск ее подошел к концу.

Сандорра ждала ее. Начинался новый этап в ее жизни.

Кулак Норта с хрустом опустился на лицо противника, вдавив в голову лицевую кость. Толпа завыла, сатторианец отступил от бьющегося в агонии бойца и вытер кровь с глаз.

— …Уведите его и заприте в карцер! — различил он женский голос.

Голос был знаком, но он не мог вспомнить, чей он. Его подхватили с двух сторон и почти уволокли с арены. Упав на пол одиночной камеры, он просто повернулся на бок и провалился во мрак.

Там он пребывал все последнее время. Мрак поглотил его и растворил в себе его сознание, его мысли, его желания… Только услышав гул арены, он словно включался на какое-то время, но лишь для того, чтобы утолить свою единственную жажду — жажду крови. Его физическая сила, казалось, утроилась, на арене он был предельно собран, ловок и внимателен, словно хищник на охоте, ощутив запах и вкус крови соперника, он победно кричал, а толпа вторила ему…

Двери карцера снова лязгнули, и на лицо сатторианца упал луч света.

— Берите его и несите на корабль, — раздался тихий приказ, и шестеро крепких парней с трудом подняли северянина и вынесли из карцера.

Норт очнулся, когда его облили водой. Он с трудом разлепил глаза.

— Какого… — его взгляд сфокусировался на человеке, сидящем в отдалении.

Норт понял, что они на корабле, и, судя по режиму работы двигателей, корабль уже в гиперпространстве. Лицо человека в кресле обрело более или менее четкие очертания.

— Мистер Джабари… — сатторианец закашлялся и, сплюнув кровь на пол, не без усилия сел, после чего понял, что прикован.

— Вот уж не ожидал такой удачи, — усмешка скользнула по лицу эсстингианца. — Когда мне однажды сказали, чем занимается Норт-Северянин, я не поверил. Когда мне сказали об этом еще два человека, я решил, что стоит поехать и взглянуть на это самому. И надо же, все оказалось правдой. Северянин пускает на арене кровь! Я давно искал такого бойца, — Джаха Джабари отпил из высокого стакана. — Люди сейчас не те, на арене нет настоящей битвы, нет крови. Я хочу это исправить, мистер Блэкмаунт, с вашей помощью. Есть люди, готовые заплатить немалые деньги за зрелище, подобное тому, что я видел.

— И для этого нужен именно я? — Норт с трудом удерживал нить разговора.

— Именно вы, — эсстингианец поставил стакан, — вы украли у меня Грааль, вы украли у меня изумруд…

— Ну, изумруд ты сам украл…

— Он уже был моим! — эсстингианец гневно хлопнул ладонью по столу.

— Как скажешь, назад тебе его все равно не вернуть, так зачем тебе я? — Норт все пытался сфокусироваться на расплывающемся лице собеседника.

— Мне доставит особое удовольствие наблюдать, в какое животное превратится лучший друг Сэта Бакари.

— Сэт? Он-то здесь при чем?! — Норт откинулся спиной на стену и прикрыл слезящиеся глаза.

— Твой разум уже мутен, как самогон каторжанина, ты все равно ничего не запомнишь, — Джаха презрительно поморщился. — Ты думаешь, мне были нужны жалкие гроши его семьи? Черта с два! Мне нужна была Исида! А она любила этого ублюдка! Я забрал его, в надежде, что его убьют на арене, но ты всему его обучил, и он умудрился выжить и даже смог уплатить свой треклятый долг, а Исида раз за разом отвергала меня и вышла замуж за этого нищеброда!

— Он неплохо поднялся… — пробормотал Норт.

— А теперь, когда подросла его дочь, он снова отверг мое предложение и отдал ее этому проходимцу-сатторианцу!

— Нейт?..

— Да, Нейт! Идиот! У него одна дочь! Точная копия своей матери! Невероятная красавица! И он отдал ее сатторианцу! — эсстингианец вскочил и в гневе начал ходить по отсеку.

Норт снова прикрыл глаза, нить разговора ускользала от него. Он едва успел понять, что летят они на Эсстинг и, скорее всего, семья Сэта в опасности, как мрак небытия снова начал поглощать его разум, не давая сосредоточиться…

— …Но он узнает! До него дойдут слухи, и он приползет ко мне, чтобы выкупить тебя, и тогда я получу свое… Я получу то, что должно принадлежать мне!

— Сомневаюсь, что он ради меня отдаст свое дитя, — прохрипел Норт, окончательно погружаясь в беспросветную тьму беспамятства…

Весь перелет он пребывал в каком-то странном полубредовом состоянии. Иногда он отчетливо понимал, где он, но большей частью пребывал во власти кошмаров и видений, преследующих его.

Он видел Джаю. Юную, искрящуюся счастьем. Ощущал ее ладонь на своей щеке, и его это смущало, потому что он был грязен, не брит… и недостоин… Она такая светлая и нежная, а он… Но Джая исчезает, и он слышит смех дочки и ощущает ее на своих руках, она вертится, и он боится, что она выскользнет у него из рук и упадет, но вот ее ручки обхватывают его шею, и она шепчет ему на ухо: «Папочка, ты надолго прилетел?» Он не успевает ей ответить, что навсегда и он никуда больше от нее не улетит, но и она исчезает, а из тени выходит Фэйт. Она улыбается и делает пируэт, демонстрируя свое белое одеяние: «Видишь, я прошла посвящение, теперь я член Ордена, — она обнимает его со спины и обдает его шею горячим дыханием. — Как мы это отметим?» Ее руки скользят по его телу, и из его груди вырывается хрип. Он оборачивается. Ее лицо начинается растекаться, терять очертания и, вот перед ним уже не Фэйт, а нечто эфемерное, легкая дымка, которая развеивается в один миг… И снова это бесконечное падение в бездну, только где-то мелькает яркая искорка, от которой доносится: «Норт!», — но на этот раз он сам дает ей ускользнуть… Альфа и Омега… Альфа и Омега…

А через миг исчезает и это…

* * *

Это было странное существование между провалами в бездну небытия и погружениями в кровавый кошмар.

Он открывал глаза, почти не осознавая себя, и с трудом понимал, что он посреди арены, только звериные инстинкты позволяли ему выживать от боя к бою. Какой-то частью себя он иногда понимал, что находится на Эсстинге — зной и запахи этого мира навсегда въелись в память в его уже таком далеком прошлом. Тогда он был счастлив. У него была причина жить и выбраться отсюда, сейчас такой причины не было. Не было и желаний. Не было ничего. Лишь глубокое забытье, прерываемое неистовым ревом арены, вкус крови во рту и запах чужого страха… Он стремился к одному — закончить бой и снова провалиться во мрак своих кошмаров. Видения окровавленных тел преследовали потом его в его тяжелом сне, он яростно стремился прорваться сквозь них, чтобы хотя бы на миг увидеть тех, кого когда-то любил. Ощутить их прикосновение, услышать их тихий голос, ощутить их дыхание на своей щеке…