Голос крови - Том Вулф

– Магдалена (а раньше звал Манена!), я на минутку.

Он отправляется в туалет, больше похожий на маленький чулан. Заперев дверь, звонит.

– Алё…

– Джон, это Нестор. Извини, что звоню в такую рань. Я тут неожиданно столкнулся со старой приятельницей… мы завтракаем в Хайалии… и услышал от нее кое-что, о чем ты должен знать до вашего совещания в газете. Им нужен свидетель? Так вот, есть свидетельница. – Нестор пересказывает то, что видела Магдалена… охватившую Королева панику, «после того как он прочел твою вчерашнюю статью»… и единственное слово из бурной русской речи, которое она уловила: Холлендейл. – Может, дело обстоит не так серьезно, но я собираюсь съездить и посмотреть, все ли там с Игорем в порядке.

– Нестор, это просто супер! Нет, правда. Ты ас, кроме шуток! – Джон еще какое-то время рассыпается в том же духе. – Ты там поосторожнее с появлением на публике. Ты ведь должен находиться дома, с восьми до шести, правильно?

– Да, – подтверждает Нестор. – Пожалуй, ты прав.

– Что будет, если тебя засекут?

Нестор молчит. Ему не хочется об этом думать, а тем более говорить.

– Вероятно… вышвырнут на улицу.

– Тогда, может, не стоит ехать?

– Наверно… но я должен проверить.

– Ну, смотри… по крайней мере, будь предельно осторожен.

На обратном пути к столику он размышляет. Его визит в «Горшочек меда», а затем преследование Игоря до кондоминиума на озере… все это происходило после шести вечера, в темное время суток, а значит, никаких вопросов. А повторный приезд туда на следующий день вместе с Джоном Смитом, когда он выступал в роли «инспектора по охране окружающей среды»… чистой воды безумие! Его спасли костюм и галстук. В этом нелепом наряде опасность ему не грозила. В любом случае риск себя оправдал. У Игоря на стенах они увидели целую выставку новых подделок и их сфотографировали. И вот сейчас он снова поедет в дом престарелых… средь бела дня. Конечно, старушка Лил – не Шерлок Холмс, но и не дура. А если она его расколола, увидев на Ютьюбе или в теленовостях? И спросила себя, что коп делал у них в доме, выдавая себя за специалиста по окружающей среде?

Но что-то его толкает туда поехать.

Он подходит к столику, изобразив на лице невозмутимость. А вот свидетельница кажется озабоченной. Она оглядывается по сторонам, закусив согнутый палец… во всяком случае, так ему кажется.

– Магдалена, не думай о плохом сценарии. Пока ничего еще не случилось. Но если ты чего-то опасаешься, почему бы тебе на несколько дней не переехать к кому-нибудь?

Кажется, она ждет, что он предложит: «Например, ко мне?» Вопрос читается в ее взгляде. Но такого желания у него нет. Он с трудом может себе представить, что она снова спускает перед ним трусы. Да и зачем ему в квартире свидетельница… Он глянул на часы. Семь пятнадцать. И говорит:

– У меня сорок пять минут на то, чтобы вернуться домой до наступления комендантского часа.

Разумеется, он и не собирался домой. Просто оставил свидетельницу в более-менее спокойном состоянии. А сам берет курс на Холлендейл по I95.

Сбрасывает скорость с шестидесяти до сорока пяти, и ни одной милей больше… Стрелка часов как раз перевалила за восемь, и меньше всего ему хочется, чтобы его тормознул дорожный патруль за превышение скорости и тем самым обнаружилось, что он нарушил комендантский час. А после последнего большого поворота на Бич-бульвар он вообще переходит на сорок.

Вот и приют «Альгамбра»… совсем спекшийся под раскаленной небесной лампой… балконы, кажется, еще больше просели, того и гляди, рухнут на бетонку. В доме тихо, как в склепе… Вообще-то Нестор, как и девяносто девять процентов жителей Южной Флориды, никогда не бывал в склепе, откуда вдруг такие сравнения? В салоне вовсю надрывается кондиционер, так что Нестор в принципе не может расслышать внешних звуков. Просто он делает такое заключение: за окном полная тишина. О престарелых постояльцах он думал… не как о мертвых, нет, но и не как о вполне живых. Где-то между, в чистилище. В понимании Нестора чистилище (в изложении монахинь) – это такой огромный зал… уж точно не комната… вроде конгресс-центра в Майами… и все отлетевшие души с озабоченным видом прохаживаются туда-сюда, гадая, куда теперь отправит их Господь до скончания дней, то есть навсегда.

В этот раз он опять паркуется в зоне для посетителей, ближе к трассе и вдали от главного входа в здание. Он в своих темных-претемных очках в тонкой металлической оправе… не столько из соображений маскировки, сколько из тщеславия… тут же он лезет под сиденье за белой вроде-как-соломенной, а на самом деле виниловой шляпой с широкими полями… это уже камуфляж.

Стоило только выключить кондиционер, как салон захлестывает горячая удушливая волна. Он выходит из машины… вместо свежего воздуха – одуряющий жар от небесного светильника. Можно подумать, что на нем шерстяной костюм, а не легкие брюки и хлопчатобумажная рубашка. Это из-за встречи с Магдаленой он выбрал рубашку с длинным рукавом. Главное, не делать лишних движений. Брюки из твида кажутся кожаными и так обтягивают зад, что с каждым шагом выделяется новая порция пота. Пару раз он опускает глаза, проверяя, нет ли темных пятен. Слепящее солнце превратило машины на стоянке в подобие остовов или контуров… Не будем забывать, что он разглядывает стоянку через очень темные полицейские очки. Лишь сощурившись, он опознает внедорожник Игоря. Значит, никуда не уехал, уже хорошо… Хотя при такой паранойе, как ее описал Джон, не особенно-то он и стремился показаться на публике. Ой-ёй! Неподалеку от входа в приют стоят две патрульные машины из округа Броуард. Только этого ему не хватает… чтобы его узнали, несмотря на весь маскарад… вот он, освобожденный от обязанностей коп из Майами, на которого обрушилась настоящая слава, и все больше худая.

Приблизившись к машинам, Нестор отворачивается в сторону, словно неизвестно с какой целью изучает крашеные кирпичи фасада. Тут он слышит такую канонаду клацающих ходунков, что думает, уж не направляется ли весь контингент на завтрак… но это невозможно, престарелые обычно по первому звонку устремляются в столовую, а сейчас как-никак восемь часов. В вестибюле – целая толпа стариков и старушек. Они медленно ходят, о чем-то переговариваясь или что-то шепча друг другу на ухо. ¡Santa Barranza! Метрах в семи от него – Филлис, и. о. суперинтенданта. Она ведь может его узнать! Вот уж с кем лучше не иметь дела… жесткая, никаких тебе шуточек… В заднем вестибюле толпится, погромыхивая ходунками, еще одна большая группа. Они заняли пространство, но во двор не выходят. Разноголосица, лязганье, все смешалось. Туда лучше не идти. Нестор ныряет в лифт и поднимается на второй этаж. На галерее – те же лязганье и разноголосица. В первый их приход здесь не было ничего подобного. Оглядываясь, направляется к квартире Игоря.

– Эдит, смотри! Вон он… из «Окружающей среды». Не узнаешь, что ли?

Это голос Лил. Через секунду он видит двух подружек и с неохотой идет им навстречу, а они ковыляют к нему. Лил, по обыкновению, светится радушием. Эдит, нависнув над ходунком, передвигается довольно бойко. До него долетает: