Словарь Ламприера - Лоуренс Норфолк

— Какой мерзкий коротышка, — заметила женщина своему спутнику. Тот опустил глаза и увидел капитана Роя.

— Благодарю вас, — сказал Камнеед, взяв у Ламприера кусок камня Коуда. Он повертел камень в руках и нахмурился. В этом камне было что-то странное. Но Френсис Батталья запрокинул голову, положил камень в рот и принялся работать мышцами горла. Медленно, дюйм за дюймом, камень исчезал у него в глотке. И когда снаружи оставался только самый кончик, Камнееда охватила паника: он не должен был глотать этот камень! А затем внезапно и одновременно произошло три события. За спинами зрителей появился сэр Джон Филдинг и приказал всем оставаться на своих местах; капитан Рой стукнул надоедливую соседку по ноге; а Френсис Батталья проглотил камень, которому было суждено положить преждевременный и бесславный конец его карьере. И с этого момента началась неразбериха.

Женщина взвизгнула и разразилась бранью. Несколько офицеров вбежали в зал, а еще несколько поднялись по лестнице на верхний этаж. Лидия привалилась спиной к стене. На пол упал светильник, и Септимус отпрыгнул в сторону от вспыхнувшего пламени. Капитан Рой снова стукнул женщину по ноге. Четверо парней, прошедших бесплатно и без очереди, помчались вниз по лестнице, а вдогонку за ними — помощники сэра Филдинга. Септимус тоже прижался к стене. Женщина попыталась лягнуть капитана Роя. Ламприер оттащил Лидию от разбитого светильника. По деревянному полу побежал длинный язык пламени. Офицеры настигли четверых беглецов. Зрители и не думали оставаться на своих местах. Капитан Гардиан увидел, что Ламприер пристально смотрит на бесцветного типа, протолкавшегося в начале представления без очереди вместе с четырьмя парнями. Сэр Джон Филдинг не видел, что этот тип подает Ламприеру какие-то знаки. Септимус словно прилип к стене. Констебли, занятые усмирением четверых парней, не обратили внимания на бесцветного типа, спокойно двинувшегося к выходу. Капитан Рой по ошибке стукнул Лидию. А Лидия в ответ стукнула назойливую соседку — уже нарочно. Камнеед тяжело сглотнул и попросил тишины. Констебли уволокли четверых парней. Сэр Джон Филдинг поблагодарил всех присутствовавших за посильную помощь, и зрители ответили ему аплодисментами.

— Септимус? — Ламприер переступил через угасающие язычки огня и потряс друга за плечо. Септимус не реагировал. Он стоял, вжавшись в стену и крепко зажмурившись. Лицо его было бледным как мел.

— Оставь его, — Ламприер услышал сзади голос Лидии. Она старательно затаптывала последние тлеющие искры. Когда огонь погас, Лидия обняла Септимуса за плечи и повела его к выходу.

— С ним ничего страшного не случилось, — говорила она на ходу, подталкивая к двери Септимуса, так и не открывавшего глаз. — Это огонь, — добавила она. — Не волнуйся, с ним бывало такое и раньше.

Ламприер почувствовал себя лишним и вернулся к капитанам.

— С тех пор как я перестал плавать на китобойных судах, я ни разу не видел настолько перепуганного человека, — сказал капитан Рой. Капитан Гардиан кивнул.

— Это огонь, — сказал Ламприер. — Он смертельно боится открытого огня.

Раньше Ламприер не замечал такого за своим другом. Но капитан Гардиан принял это как должное и еще раз кивнул.

— Я ошибся насчет него, — сказал он. — И все же он — точная копия одного человека, с которым я встречался в Сент-Хелиере.

Эбен наконец вспомнил обстоятельства той встречи: это была знатная попойка.

— Это было по меньшей мере лет двадцать назад.

— Копия того человека? — переспросил Ламприер. — Каким образом?

— Он необыкновенно похож на человека, внешность которого я помню совершенно отчетливо, но этот ваш Септимус тогда был еще младенцем, если, конечно, ему не удалось за двадцать лет ничуть не состариться.

— Я думаю, что Септимус рассказал бы мне о встрече с вами, — ответил Ламприер, — если бы она действительно произошла.

Ламприер и капитаны продолжали стоять среди зрителей, раздумывавших, уходить им или подождать продолжения. На верхнем этаже у них над головами доносились шаги полицейских.

— Думаю, им стоило заплатить за вход, как и всем остальным, — сказал Ламприер, имея в виду четверых парней, влезших без очереди. Эбен искоса взглянул на него. Он думал о пятом — бесцветном человечке, слегка помахавшем рукой Ламприеру, хладнокровно покидая здание. Неужели этот человек тоже был из той шайки? Трудно поверить, но все же…

— О господи, да ведь их вовсе не за это схватили, — снисходительно фыркнул капитан Рой. — Они даже и не входили в зал.

— А за что? Кто они такие? — Но, еще не успев как следует задать вопрос, Ламприер вспомнил невзрачного ассистента на улице перед трактиром в тот день, когда они беседовали с вдовой. — Штольц? Значит, эти четверо, схваченные сегодня… Эбен закончил его фразу:

— Это люди Фарины, — сказал он.

* * *

— Пять тюфяков, пять стульев, стол, карта города, пять полупустых стаканов, пять тарелок, пять недоеденных порций…

— Сколько вы взяли человек, сержант? — прервал сэр Джон этот инвентарный список.

— Четверых, сэр Джон.

— Повторите.

— Четверых, сэр Джон.

— Благодарю вас, сержант.

Штольц сбежал в суматохе, или затерялся в толпе, или, возможно, вовсе не приходил туда… Впрочем, нет, информация была надежная.

— Держите в тайне истинные причины ареста; скажите, что они виновны в нарушении общественного спокойствия, или что-то в этом роде…

Сэр Джон устало махнул рукой и отпустил сержанта. Нельзя было упускать Штольца. Он был правой рукою Фарины, он распоряжался всем его сбродом и платил этим разбойникам. Штольц мог бы даже вывести его на Фарину, который оставался неуловим, как призрак. Люди сэра Джона всегда прибывали на место слишком поздно, Фарину всегда кто-то успевал предупредить, и на долю полиции оставались лишь не успевшие еще остыть простыни, хлопнувшие двери, только что погашенные свечи и молчаливые слуги, которые «ничего не знали и ничего не видели». И вот сегодня вечером сэр Джон чуть было не схватил его помощника, и снова ничего не удалось. Фарина продолжал вести в столице свою подрывную работу, возбуждая в горожанах недовольство и собирая все новые силы.

А город, в свою очередь, питал Фарину. В Лондоне происходило множество преступлений с неизвестными мотивами, и Фарина пригревал под своим крылышком этих негодяев. Вот, к примеру, дело против Клэри явно через несколько дней потерпит крах. Сэр Джон знал, что Клэри — поджигатель, но мотивы его преступления были никому не известны. То же самое касалось Гэрроу и Лича. Тюрьмы и так ломились от дезертиров и проклятых заговорщиков. На прошлой неделе они подпалили Савойскую тюрьму, схватили надзирателя в заложники и собирались прогнать его сквозь строй. Теперь они были надежно заперты в Тилт-ярд, но на их стороне были симпатии общественности. А на южном берегу Темзы офицера-таможенника действительно прогнали сквозь строй, а потом еще заставили бежать вдоль всей пристани. Среди белого дня зарезали до сих пор не опознанного человека, высадившегося из дуврской кареты. Сэру Джону удалось выяснить только то, что накануне он прибыл из Шербура, — и это все. Саквояж убитого был полон каких-то бумаг с цифрами и выкладками, но ни одна из бумаг не пролила свет на личность пострадавшего. Даже форзац в его Библии, на котором обычно стоит имя владельца, был вырезан.