Ангелотворец - Ник Харкуэй

И действительно, у нее в руках – стальная челюсть, изготовленная в 1919-м году по заказу американского изыскателя, любившего жевать камни и пробовать руды на зуб.

– Итого трое, – объявляет Полли и рассказывает всем, что надо делать.

Джо Спорку, сидящему в заднем конце минивэна, угнанного им специально по этому случаю, кажется, что они чересчур расхихикались.

Следуя указаниям превосходного навигатора (с женским голосом), они едут по адресу, который Полли выбрала из предоставленного До-Доном списка, затем поднимаются на лифте на нужный этаж. Джо остается в дальнем конце коридора, а Полли – с Гарриет, Эбби и Сесилией за спиной, – звонит в дверь.

Когда раздался звонок, Эрвин Каммербанд принимал душ у себя дома в Паддингтоне. Квартира очень современная; молочно-белые стены и мебель с острыми углами, стеклянный обеденный стол в одном углу огромной кухни-столовой-гостиной и дорогой кожаный диван кремового цвета в другом. Эрвин Каммербанд очень любит этот диван, потому что внутри спрятана мудреная система реек, позволяющих спине занимать любое положение. Он никогда не пользовался этим устройством, но сам факт его наличия в квартире скрашивает ему жизнь.

Эрвин, стоя в душе, осмотрел себя и решил, что похож на блестящую ацтекскую пирамиду из плоти, в которой вместо ступеней – великолепные жировые складки. Он с наслаждением намылился мочалкой из люфы наводя блеск на сие сооружение, и промыл каждую драгоценную складочку, вновь и вновь обминая и наглаживая ее пальцами. Затем еще разок окинул себя взглядом и c удовольствием отметил, как влажно блестит кожа в мягком электрическом свете. Сильные конусообразные ноги и узловатые колени без труда удерживали глыбу его тела. Эрвин знал, что легок на подъем. Лет через двадцать, пожалуй, ему придется избавиться от части этого великолепия, дабы поберечь сердце и суставы. Кроме того, кожа одрябнет и потеряет упругую эластичность, придающую ему столь соблазнительный вид.

Сегодня утром – во время очередного обмена интересными фактами на совещании – он узнал от Родни Титвистла, что сумоисты в ходе обучения должны мыть друг друга. В частности, младшие, менее прославленные борцы обязаны помогать с водными процедурами старшим. Эрвин не представлял, зачем ему могла бы понадобиться такая помощь. Ежедневный ритуал омовения дарил ему прекрасную возможность узреть свое тело во всем его великолепии. Каждая пригоршня тугого жира напоминала о каком-нибудь роскошном и обильном пиршестве; каждый фунт плоти был результатом долгих часов упоительного чревоугодия и блуда. Он любил истории, хранящиеся под кожей, и дорожил ими почти так же, как своим восхитительным телом. Эрвин Каммербанд был не просто толстяк, страдающий ожирением, – поганое словцо придумали (наверняка из зависти) злопыхатели, пуритане и паникеры, – он был гигант; стоя в своей необыкновенной душевой с бетонным полом и зеркальными стенками, из которых вырывались крепкие очистительные струи, он решил, что подобен самому Посейдону (надо будет раздобыть трезубец и рыбий хвост). Эрвин Великолепный – бог воды!

Увы, все когда-нибудь заканчивается. Он вышел из кабинки и осмотрел полку с лосьонами. Эрвин мог готовиться к выходу из дома целый день, но игра стоила свеч: женщины всех форм и размеров, со всех уголков Земли, любых судеб и всех возрастов (стоило им преодолеть первоначальное модное отторжение перед мужчиной такой комплекции) неизменно испытывали благоговение при виде его тела, потребность окунуться в него и с наслаждением поплескаться. Нынешняя подруга Эрвина, Хелена (по всем существующим канонам писанная красавица аргентинского происхождения, притом зверски богатая) только что уведомила его по электронной почте о своем желании накормить его с рук красной икрой, а потом скакать на нем, как на поло-пони. Предложение показалось Эрвину Каммербанду весьма заманчивым.

А потом в дверь позвонили. Хелена приехала раньше положенного; впрочем, ретивость в подобных делах, рассудил Эрвин Каммербанд, может заслуживать только похвал. И все же ей не мешает поучиться терпению. Процесс подготовки Эрвина к поединку, долгий и пышный ритуал, не терпел спешки. Вероятно, он разрешит ей ассистировать. Образ Хелены в длинном вечернем, разумеется, платье, покоряющей гору Каммербанд, прилежно и даже почтительно умащивая благовониями его телеса, обладал немалой притягательностью.

Он подпоясался банным полотенцем (изготовленным на заказ) и изящно шагнул в прихожую. Сделал большой вдох, принимая как можно более устрашающие размеры, и широко распахнул дверь.

– Дрожит мой зад, с ума сводя девчат! [50] – пропел Эрвин Каммербанд, вставая в героическую позу.

Ни одна из стоящих за дверью женщин не была Хеленой, кроме того, широкая улыбка одной из Не-Хелен обнажала стальные зубы. Их было четверо – или, скорее, трое сзади, а одна впереди. В атаманше – или божественной амазонке – Эрвин с прискорбием узнал Марию Ангелику «Полли» Крейдл.

– Если это правда, я нахожу это весьма… странным и пугающим, – произнесла она.

Эрвин Каммербанд всей душой надеялся, что хорошо завязал полотенце, потому что отчетливо ощущал в районе паха неприятное сжатие. Три женщины показались ему, выпускнику престижного университета, пугающе знакомыми. Три грайи. Три парки. Девой была, очевидно, Эбби Уотсон (Господи помилуй!) с мужниным багром в руке, матерью – Гарриет Спорк, отставная подружка гангстера, ушедшая в монастырь отмаливать грехи, а теперь явно возобновившая бандитскую карьеру, ну, а старухой – зубы! О боги, что за зубы! – Сесилия Фолбери из «Гартикля». Эрвин остановил полный надежды взгляд на Полли Крейдл, маленькой, очень напряженной и… неумолимой. В одной руке она скромно, стараясь не привлекать лишнего внимания, держала очень большой пистолет – старинный, в хорошем состоянии, причем из него, похоже, недавно стреляли. Эрвин Каммербанд невольно подумал о двух покойниках, найденных в квартире Эди Банистер, и последнем сообщении от Родни Титвистла о смерти самой Банистер.

Нет. Это не грайи. Это хуже. Трикотезы! – гаркнул кто-то у него в голове. Безумные вязальщицы, что присутствовали на всех казнях и вязали, вязали шарфы из волос покойников. Беги, Эрвин! Спасайся!

Однако Каммербанду не пристало спасаться бегством из собственного дома. Истинный Каммербанд должен стоять до последнего. Особенно когда дуло револьвера «Уэбли Мк VI» упирается в громадное брюхо, представляющее собой легкую мишень даже с дальней дистанции, а уж на таком близком расстоянии и подавно.

Эрвин Каммербанд глядит на трех чрезвычайно решительных женщин и на неумолимую хозяйку своры, холодея и съеживаясь от ужаса. Он бросает взгляд вниз, на свое полотенце.

– О, – жалобно выдавливает он.

– Мистер Каммербанд, – мурлычет Полли Крейдл, – не соблаговолите ли пройти с нами?

Где-то в глубине квартиры лежит беспроводная тревожная кнопка, которую он всегда носит в кармане. Она водонепроницаемая и даже оснащена специальном ремешком для ношения в душе, но ужасно мешает намыливаться и – поскольку разработали ее не «Эппл» и не «Сони», а Минобороны, – выглядит