Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

Ему еще не раз предстояло увидеть подобное зрелище. За неделю он прошел мимо трех городов, от которых не уцелело ни одного дома, и миновал семь поселков, от шести из которых остались одни воспоминания. На привалах Александр долго сидел над картой с циркулем и линейкой, высчитывая безопасный маршрут, но каждый раз оказывалось, что без опыта ориентирования на местности он может следовать ему только приблизительно. Его как магнитом тянуло в места, где месяц назад было применено самое эффективное средство поражения «биологических целей». Что бы он делал без маленькой коробочки радиометра?

Первым серьезным препятствием была река, названия которой он даже не знал. Вроде бы Томь, а может, и Чумыш. А может, вовсе Иня. Сашины познания в географии исчерпывались объектами планетарного масштаба. Он мог удержать в памяти гору Джомолунгма и водопад Анхель, но не речки родного региона.

Раньше Данилов кривился, когда слышал трескотню о «крае родном». Он всегда считал, что у шахтерского региона, где его угораздило родиться, нет никакой культуры, кроме лубочных плясок в кокошниках, и никакой истории, кроме бивней мамонта под слоем пыли в краеведческом музее да пулемета «Максим», принадлежавшего не то красным, не то «зеленым» партизанам, которые разбили на этих холмах Колчака. Парень слышал, хоть об этом почти не писали, что где-то здесь Верховный правитель устроил и первый в России лагерь смерти. Не просто концлагерь, как Соловки, а близкий аналог Освенцима. Еще он где-то читал, что именно в Кузбассе спецпереселенцев-кулаков освободили последними, уже через пару лет после смерти Сталина. Прекрасные традиции, ничего не скажешь. Теперь Саша часто укорял себя за былое неуважение к малой родине, которая сама стала историей.

Александр шел, спотыкаясь, по припорошенному снегом льду. Речка была всего метров двадцать в ширину, но от мысли о том, какая глубина на ее середине, нехорошо посасывало под ложечкой. Конечно, это не Тихий океан, не озеро Байкал и даже не Обь. Но есть ли разница, где тонуть, когда ты в зимней одежде и с рюкзаком? Разве что здесь быстрее достигнешь дна.

Но он не особенно боялся провалиться в холодную могилу. Лед просто обязан был выдержать его — невелика тяжесть. Даже раньше Сашин вес можно было вычислить, отняв сто тридцать от роста в сантиметрах. У такого телосложения были как свои плюсы, так и минусы. Конечно, поговорку про худого и толстого никто не отменял. Было бы неплохо иметь «неприкосновенный запас», который всегда под рукой, вернее, под кожей. Но таскать на себе вместе с рюкзаком и тяжеленной одеждой еще и лишние килограммы — увольте!

Преимущества «теловычитания» были налицо. Запас — дело хорошее, но для того, чтобы использовать его по назначению, надо как минимум прожить достаточно долго. Сашу не раз спасала быстрота ног, это вечное оружие травоядных и слабых. Как тут побегаешь, если от излишних запасов жира после пяти минут быстрой ходьбы начинается одышка и перед глазами все плывет? Это все равно что плавать в горной реке с гирей на шее. А когда тебя догонят, питаться запасенными в твоих жировых тканях веществами будет кто-то другой. Собаки, например.

Нет, худым быть лучше. Еще лучше, конечно, иметь спортивное телосложение. Но лучшее — враг хорошего. Спортивное телосложение предусматривает определенный психотип. Тип уверенного в себе супермена, который прет напролом, а Сашу не раз выручала его нерешительность, благодаря которой он в последний момент отказывался от принятого решения и спасал свою жизнь.

Закончив переход, Александр расстегнул воротник рубашки и поправил крестик, который постоянно сбивался на спину. Он взял его из церковной лавки рядом с храмом, медный, на простой веревочке. «Пусть Всевышний бережет хотя бы меня, если не смог сберечь всех», — думал Саша.

На другом берегу парень вскоре добрался до темного, не тронутого пламенем, но, похоже, полностью заброшенного города под названием Белово. Саша предпочел и его обойти по касательной, хотя местечко и манило возможностью пополнить запасы. Незачем. Лишний риск и лишняя задержка, а провианта у него и так хватает. Ни к чему тянуть, когда до цели подать рукой.

То, что он увидел, говорило в пользу его версии. По случайному совпадению или нет, но уцелел населенный пункт, рядом с которым не было ни шахт, ни разрабатываемых открытым способом месторождений. Только предприятия легкой промышленности и цинковый завод.

Чем ближе Данилов подходил к родному городу, тем сильнее становилось его волнение. Когда до цели оставалось три часа пути, он буквально заставил себя посмотреть на счетчик, и его показания заставили парня воспрянуть духом. Двадцать пять миллирентген в час. Даже ниже среднего, и никакой выжженной земли, никакого марсианского ландшафта. Белый и пушистый снежок. Идти легко и даже приятно.

С удвоенной энергией он впрягся в лямку санок, изрядно полегчавших за две недели, и прошел за следующие полчаса двойную норму. Санки, казалось, ничего не весили, а он сам и подавно. Перед небольшим подъемом он остановился, вытер разгоряченное лицо и снова посмотрел на радиометр.

Двадцать восемь. Ничего страшного. Это колебания в пределах нормы. Роза ветров… Влияние рельефа…

Он думал, что быстрее некуда, но оказалось — можно. Саша не замечал усталости, как будто принял допинг.

Тридцать один. Снег под ногами уступил место жесткой ледяной коросте. Появились проклятые овраги, как будто землю рванули в стороны и она порвалась, как прогнившая ткань. Нет, это еще ничего не значит.

Сорок шесть, пятьдесят два.

На сороковой день после падения бомб Александр вернулся домой. Вернее, на то место, где когда-то стоял его дом. Это была новая бомба, с иголочки. Чистенькая, нейтронная или литиевая — кто теперь ответит? Даже странно, что ее не пожалели на такую цель. Наверно, достойных к тому моменту не осталось.

Александр ждал подобного, но то, что открылось его глазам, было слишком даже для его нервов. В поселках и деревнях, покинутых людьми, дома стояли как «живые». В самом Новосибирске в них можно было узнать прежние очертания, как бы ни были здания искорежены взрывной волной и пламенем. Тут все оказалось иначе. Не было ни сиротливо стоящих зданий, в которые не вернутся жильцы, ни поля руин со шлаковым «катком» посредине. Ничего.

Кромешная тьма не помешала Саше увидеть если не все, то многое. Рельсы впереди внезапно оборвались, земля вздыбилась, ровная насыпь превратилась в горный серпантин. А потом произошло невероятное. Данилов остановился как вкопанный — дальше дороги не было. Если бы только дороги — не было земли!

Это было похоже на бред.