Хроники Известного космоса - Лэрри Нивен

– На меня навели четыре прожектора. Я просто встал.

– И охрана перестала обращать на тебя внимание? Просто позволила уйти?

– Именно так. Я все оглядывался, ожидая приказа остановиться. Но громкоговоритель молчал, и тогда я побежал.

– Теперь насчет человека, который провел тебя в Госпиталь. Случилось ли что-нибудь перед тем, как он обезумел и помчался обратно к воротам?

– В каком смысле?

– Что-нибудь со светом.

– Нет.

Худ выглядел разочарованным.

– Похоже, люди тебя игнорируют, – сказала Лейни.

– Ага. И так всю жизнь. Учитель не вызывал меня к доске, если я не знал ответа. Хулиганы никогда не трогали.

– Чтоб я так жил, – хмыкнул Худ.

Лейни смотрела рассеянно, словно что-то обдумывала.

– Глаза, – сказал Гарри Кейн. Он слушал без комментариев, в позе мыслителя: подбородок на кулаке, локоть на колене. – Ты говорил, что с глазами охранников происходило что-то странное.

– Да. Не знаю что. Кажется, я видел этот взгляд раньше, но не могу вспомнить где.

– Как насчет того охранника, который выстрелил в тебя? Было что-то необычное с его глазами?

– Нет.

Лейни оторвалась от раздумий. Вид у нее был несколько озадаченный.

– Мэтт, как думаешь, пошла бы Полли к тебе домой?

– А при чем, ради Демонов Тумана, тут Полли?

– Не кипятись, Мэтт. У меня есть причина интересоваться.

– Я даже вообразить не могу…

– Вот почему ты обратился к экспертам.

– Ну хорошо. Да, я надеялся, что она пойдет со мной.

– И вдруг она отвернулась и ушла прочь?

– Да. Эта стерва просто…

Мэтт проглотил уже готовые сорваться слова. Только теперь, ощутив свою тогдашнюю боль, гнев и унижение, он понял, насколько сильно его уязвила Полли.

– Она ушла, словно что-то вспомнила. Нечто более важное, чем я, и все-таки не слишком важное. Лейни, может, это из-за ее слухового устройства?

– Вызов по радио?.. Нет, было еще рано. Гарри, говорил ли ты Полли по радио что-нибудь, о чем не сообщил всем остальным?

– Я передал, что назначил ее доклад на полночь, после того как все уйдут. Они могли бы услышать ее по радио. Больше ничего.

– Значит, у нее не было причин меня бросать, – произнес Мэтт. – Но я все еще не понял, зачем мы должны в этом копаться.

– Это странно, – сказал Худ. – Не помешает изучить все странное в твоей юной жизни.

– Тебя оскорбил ее уход? – спросила Лейни.

– Разумеется. Ненавижу, когда меня вот так бросают, наигравшись.

– Ты ее не обидел?

– Не понимаю, чем я мог ее обидеть. Напился я позднее.

– Ты рассказывал, что с тобой и раньше случалось что-то похожее.

– Каждый раз, Лейни. Каждый чертов раз, до встречи с тобой. До ночи пятницы я оставался девственником. – Мэтт воинственно огляделся, но никто ничего не сказал. – Вот почему я не понимаю, какой смысл в таких разговорах. Проклятие, в моей жизни это дело вполне обычное.

– Но необычное в жизни Полли, – заметил Худ. – Полли не обманщица. Или я ошибаюсь, Лейни?

– Нет. Она относится к сексу серьезно. Не стала бы заигрывать с непонравившимся мужчиной. Интересно…

– Лейни, я не думаю, что сам обманулся.

– Я тоже так не думаю. Ты говорил, с глазами охранников происходило что-то странное. А что было с глазами Полли?

– К чему ты клонишь?

– Ты утверждаешь, что каждый раз, когда ты намереваешься потерять свою девственность, потенциальная партнерша тебя бросает. Почему? Ты вовсе не урод. Вероятно, не имеешь привычки хамить. Мне ты не хамил. Достаточно часто моешься. Было ли что-то в глазах Полли?

– Черт возьми, Лейни… В глазах…

Что-то изменилось в лице Полли. Казалось, она прислушивается к чему-то, слышному только ей. Ее глаза глядели мимо него или сквозь него…

– Что вы хотите от меня услышать? Она выглядела отрешенно, как будто погрузилась в свои мысли. А потом ушла.

– Была ли это потеря интереса внезапной? Она не…

– Лейни, да что ты возомнила? Что я нарочно ее отпугнул?

Мэтт вскочил с дивана. Это уже невыносимо; нервы – струны, растянутые на костяной раме, и каждая готова лопнуть. Никто еще так не лез в его личную жизнь! Он не мог себе представить, что женщина способна разделить с ним постель, сочувственно выслушать мучительные тайны, сформировавшие его душу, а потом вывалить все услышанное в ходе циничного обсуждения за круглым столом! Он ощущал себя разобранным на части в банке органов и отстраненно наблюдающим, как врачи перебирают его внутренности испачканными руками, непристойно комментируя его медицинскую и социальную историю.

И он хотел разразиться гневной отповедью, не стесняясь в выражениях, как вдруг обнаружил, что никто на него не смотрит.

Лейни уставилась в искусственный очаг; Худ глядел на Лейни, Гарри Кейн вернулся в позу мыслителя. Никто из них ничего не замечал, по крайней мере ничего в этом помещении. Лица у всех были отрешенными.

– Одна проблема, – сонно произнес Гарри Кейн. – Как мы собираемся освободить остальных, если нас осталось на свободе только четверо?

Он обвел взглядом невнимательную аудиторию и вернулся к самосозерцанию.

Мэтт почувствовал, как у него дыбом встают волосы. Гарри Кейн смотрел прямо на него, но, несомненно, не видел Мэтта Келлера. И с его глазами происходило что-то крайне необычное.

Мэтт наклонился, чтобы заглянуть в глаза Гарри Кейна. Так посетитель музея восковых фигур смотрит в глаза статуи.

Гарри подскочил, точно в него выстрелили.

– Откуда ты, к дьяволу, взялся? – Он уставился на Мэтта, словно тот свалился с потолка; потом сказал: – Хмм… О! Ты это сделал.

Сомнений не оставалось. Мэтт кивнул.

– Вы все вдруг потеряли ко мне интерес.

– А как насчет наших глаз? – Худ так напрягся, словно собирался на него наброситься.

– Что-то произошло. Я не знаю. Я как раз наклонился, чтобы приглядеться к Гарри, и тут, – Мэтт пожал плечами, – все прекратилось.

Гарри Кейн использовал слово, которое редактор непременно вычеркнет из этой книги.

– Внезапно? – сказал Худ. – Но я не помню, чтобы это произошло внезапно.

– А что ты помнишь? – спросил Мэтт.

– В сущности, ничего. Мы говорили о глазах… или о Полли? Точно, о Полли. Мэтт, этот разговор тебя раздражал?

Мэтт издал горловое рычание.