Сага об Элрике Мелнибонэйском - Майкл Муркок

Фроменталь задумчиво кивнул.

— Это будет любопытно.

— Что такое волук? — спросил я у француза, когда мы расстались с Ученым Фи.

— Я никогда его не видел, — откликнулся Фроменталь.

* * *

Он проводил меня до моего «дома». Там меня ждал Равенбранд. Наши хозяева, по-видимому, учитывали все возможности и готовились к худшему.

Я лег и заснул. Проспал я несколько часов подряд. Сны мои были причудливыми и тревожными. Я видел белого зайца, бегущего по подземелью, скачущего с уступа на уступ, с утеса на утес, мчащегося к башням Мо-Оурии; следом за зайцем громадными скачками неслась иссиня-черная пантера с высунутым алым языком. Еще я видел двух всадников, скачущих навстречу друг другу по покрытому льдом озеру. Первый в серебристых доспехах, ослепительно сверкающих в лучах бледно-голубого солнца; второй, его противник, весь в черном, броня украшена диковинными узорами, шлем изображает дракона, готового рвануться ввысь. У черного рыцаря было мое лицо, лица другого рыцаря я не видел, но почему-то решил, что это Гейнор — возможно, потому, что последняя встреча с кузеном была свежа в памяти. Проснувшись, в полудреме я размышлял о своем двойнике, который явно не желал, чтобы я вмешивался в происходящее и не дал мне защитить офф-моо от нациста. Может, у меня галлюцинации? В конце концов, кроме меня его никто не видит… Если обратиться к врачу, моим сновидениям, наверное, найдется какое-нибудь фрейдистское истолкование. Если же я вижу иную реальность, то как такое вообще возможно? Будем надеяться, что мудрецы Мо-Оурии сумеют — и захотят — утолить мое любопытство. Вот Оуна, к примеру, не отказывалась отвечать на вопросы. А когда прибудем в Мо-Оурию, я попрошу помощи: мне нужно вернуться в Германию, где мои соотечественники сражаются со злом, которое угрожает в ближайшем будущем поглотить всю Европу и даже весь мир.

Мои размышления прервал голос Фроменталя. Когда француз вошел, я не смог сдержать удивленного возгласа: на бедре у него висел меч, а за спину был закинут лук и колчан со стрелами.

— Вы ожидаете нападения? — спросил я.

— Надо быть готовым к неприятностям, друг мой. Впрочем, у меня ощущение, что Ученый Фи не преувеличивал. Вашему кузену и его шайке пока будет не до нас: в темной стране им хватит иных забот.

— А зачем вы идете в Мо-Оурию? — поинтересовался я.

— Надо повидать друзей мэтра Ренара, — коротко ответил Фроменталь и перевел разговор на другую тему.

Я завернул Равенбранд в отрезок ткани и забросил меч себе за спину. Затем собрал немногочисленные пожитки, надел шляпу с пером — применительно к обстановке она смотрелась еще нелепее, чем легионерское кепи Фроменталя, но я к ней привык. Можно было выходить.

Правда, Фроменталь настоял на завтраке. Мы перекусили достаточно безвкусной похлебкой и отправились в путь. По лабиринту извилистых улиц Фроменталь вывел меня к реке, где под обрывистым берегом была заводь с гаванью. Там нас ожидал Ученый Фи, оживленно беседовавший с несколькими другими офф-моо.

Мое внимание сразу привлек стоявший у причала «корабль». Сперва я решил, что он живой, но, присмотревшись, понял, что корпус судна вырезан из кристалла, переливавшегося на свету и оттого казавшегося живым. Цвет кристалла менялся от темно-бордового до ярко-красного. Невольно создавалось впечатление, что передо мной — огромный рубин, которому придана форма корабля. Очевидно, это и был волу к, о котором упоминал Фи. Я бы сказал, что волук более всего походил на некоего мифического зверя, извлеченного из бездны, где он давным-давно мумифицировался. Нос напоминал то ли рыбью, то ли драконью морду: широкие ноздри, мощные челюсти, слепые глаза… Чудилось, что корабль глядит на меня. Может, он все-таки живой? В уголке моего сознания брезжило смутное воспоминание…

На спине волука — буду говорить о корабле, как если бы он и вправду был живым — имелась ровная площадка, что-то вроде громадного седла, способного принять пятнадцать — двадцать пассажиров. С бортов торчали массивные весла. Следом за офф-моо, продолжавшими беседу, мы поднялись по трапу.

Чудесный корабль поразил меня настолько, что я ощутил потребность поделиться своим чувствами с кем-нибудь — например, с Фроменталем.

Француза мой восторг позабавил.

— Офф-моо тут ни при чем, — сказал он. — Природа постаралась, друг мой, наша матушка Природа. Это чудовище извлекли со дна озера и быстро сообразили, что, подправив по мелочи, его вполне можно использовать как плавучее средство. Но на самом деле волуками пользуются нечасто — спускаться по реке на них одно удовольствие, однако против течения приходится идти волоком. Я рассуждаю так: раз нам дали волу к, значит, наши хозяева уверены, что положение серьезное.

— Они все же боятся нападения Гейнора? Почему? Ведь у них есть все возможности, чтобы защитить себя. Или они умеют заглядывать в будущее?

— Они видят мириады будущих, друг мой. А это, в общем-то, все равно, что не видеть ни единого. Они доверяют своим чувствам, да и с людьми наподобие Гейнора дело имеют не впервой. Они знают, что ваш кузен глаз не сомкнет, пока не придумает, как отомстить за свое унижение. Офф-моо уцелели до наших дней именно потому, что умеют предугадывать опасности и готовы встретить их во всеоружии. Они не склонны недооценивать гейноров. Насколько мне известно, темная страна издавна зарилась на земли офф-моо. Тамошние племена раздирают внутренние распри, но время от времени вожаки заключают перемирие и соединенными силами нападают на Мо-Оурию. А Гейнору и Клостерхейму достанет хитрости и изворотливости, чтоб объединить все племена темной страны под своим началом. Все темные ненавидят Мо-Оурию, потому что каждый из них был изгнан оттуда за свои грехи.

— Нас тоже выгонят?

— Ну что вы! Погодите, пока доберемся до Мо-Оурии, и вы сами все поймете, — Фроменталь хлопнул меня по спине, как бы суля несказанные чудеса впереди.

Когда мы уселись в неглубокие кресла посреди площадки, к нам приблизился Ученый Фи. Прощание было коротким, но теплым. Фи сказал, что надеется на наше возвращение, и взял с нас обещание подробно рассказать ему обо всем, что случится с нами в пути. Затем он спустился на берег, трап убрали, и офф-моо, в своих конических колпаках и развевающихся хламидах, встали к веслам. Подчиняясь умелому кормчему, корабль плавно вышел из заводи на усеянную звездами гладь реки.

Нас мгновенно подхватило течение. Рулевому оставалось лишь удерживать корабль на курсе, а гребцы могли отдыхать. Двигались мы с пугающей скоростью, а река то расширялась, то сужалась, как будто проникая все глубже в недра планеты.

Впрочем, в известном смысле мы были уже не на Земле. Ведь Mittelmarch — иная плоскость бытия, здесь действуют законы Волшебной страны.

Темные воды были изумительно прозрачны, взгляд проникал сквозь их толщу до самого дна, за несчетные годы выровненного течением до идеальной, почти искусственной гладкости. Я бы, признаться, нисколько не удивился, выяснись вдруг, что русло реки — рукотворно. Свет становился все ослепительнее, температура также росла, мы приближались к морю. Для офф-моо это внутреннее море было источником, колыбелью цивилизации, как Нил — для Египта.