Мечты Энни - Маурин Ли

Ужин превратился в балаган. За исключением Энни, все слишком много пили и чересчур громко смеялись, и вскоре комната, наполненная родственниками, стала напоминать шумный курятник.

— Я так счастлива, — прошептала Энни, обращаясь к самой себе. — Очень и очень счастлива. Я и представить себе не могла, что когда-нибудь мы всей семьей снова соберемся вместе.

Здесь не хватало лишь одного человека — отца ее малышей. Она положила руки на живот и подумала о том, что же в настоящий момент делает Юэн Кэмпбелл.

Энни не вставала с кровати в первый новогодний день и весь следующий. На третьи сутки, когда она вдруг почувствовала такую слабость, что была не в состоянии даже сидеть, Сара вызвала доктора. Он внимательно осмотрел Энни. Она услышала, как он сказал:

— Кажется, все в порядке, но думаю, что все же лучше забрать ее в больницу.

Энни с трудом осознавала, как ей помогают спуститься по лестнице и сесть в машину «скорой помощи», где она сразу же забылась сном. Очнувшись, она увидела, что лежит в светлой комнате с высокими потолками, а свет, исходящий от подвешенной сверху яркой неоновой лампы, больно режет глаза. У Энни кружилась голова и ныл живот.

— Это хорошо, что вы проснулись. — Появившаяся медсестра, улыбаясь, промокнула ее лоб. — Как вы себя чувствуете?

— Не так уж плохо. Но я ужасно боюсь рожать, — застонав, сказала Энни. — Я знаю, что с двойняшками это может затянуться надолго.

— То есть как? Все уже позади, миссис Менин. У вас два прелестных мальчика. Один весит четыре фунта десять унций, а другой целых пять фунтов.

Малыши хоть и были совсем крошечными, однако выглядели значительно здоровей своей матери. Близняшки были слишком слабенькими, поэтому Энни сделали кесарево сечение. Она слышала, что некоторые женщины огорчались по поводу того, что не смогли родить естественным путем, но Энни было абсолютно все равно. Ее мало волновало и то, что у нее не оказалось молока и она не могла кормить грудью. Единственное, чего она хотела, это снова почувствовать себя полной сил и поскорее забрать детишек домой.

Через двадцать четыре часа она умудрилась сходить к кувезам, куда сразу же после родов поместили Эндрю и Роберта.

— Они мои! — прошептала Энни, уставившись через стекло на спящих малышей. — О Сил, если бы ты только могла это видеть!

Интересно, что подумал бы Юэн, узнав о том, что он стал отцом двух малышей с шотландскими именами, которые она специально подобрала в его честь!

Эндрю был крупнее, но это вряд ли можно было заметить с первого взгляда. Его волосы имели более темновато-рыжий оттенок, чем у брата, но во всем остальном они абсолютно не отличались друг от друга. Кожа на их тоненьких ручках и ножках была по-детски сморщенной, а крохотные ладошки были сжаты в кулачки. Малыши были прекрасны, и Энни просто не терпелось взять их на руки, что она и сделала спустя двое суток. У нее кружилась голова от счастья, когда она смотрела на своих сыновей. Но в то же время Энни испытывала страх. Ведь ее старшие дети были не очень-то счастливы. И кто знает, что уготовила судьба Энди и Робу?

К Энни пожаловала целая толпа посетителей. Ей принесли открытки и цветы — розы от Сиси, хризантемы от Мари и Джастина, а также корзинку сухоцветов, в которой лежала самодельная открытка с надписью: «От Жасмин и Ингрид (и мамы)».

К крайнему удивлению Энни, однажды днем у ее кровати появился Бен Уэйнрайт.

— Я пришел вернуть картину, а ваша дочь сообщила мне новость. Примите мои поздравления! Я видел малышей, они прелестны. — Он окинул взглядом больничную палату. — Я словно перенесся в прошлое! Я вспомнил, как приходил сюда к своей жене, когда появились на свет наши сыновья. У меня было такое ощущение, словно произошло чудо, но в то же время я испытывал страх за своих детей в этом тревожном мире. Я понимал, что нести этот тяжелый груз ответственности придется всю оставшуюся жизнь.

— А где ваши сыновья сейчас? — спросила Энни.

— Винсент живет в Лидсе, у него двое малышей и большая закладная на дом. Гэвин и думать не хочет о подобной, на его взгляд, ерунде. Он как бомж живет в пустующем доме в Лондоне, не имея ни малейшего представления о том, чем бы он хотел заняться.

— Ну точно как мой Дэниел.

Оказавшись дома, Роб и Энди заметно окрепли и набрали вес. Их тельца округлились. Постепенно стали проявляться их разные характеры. Несмотря на то что один малыш редко бодрствовал без другого, Роб плакал и требовал к себе большего внимания, чем его брат. Энди был терпеливым, однако его ноги никогда не оставались неподвижными. Стоило укрыть его простыней или одеялом, как он тотчас начинал презрительно отталкивать их ногами.

Дэниел был очарован двойняшками. Энни частенько заставала его в своей комнате, где спали младенцы, и видела, как он глядел на них.

— Я всегда хотел, чтобы у меня был брат, — сказал он.

— А я всегда хотела иметь четверых детей.

Хирургическое вмешательство все же немного повлияло на ее здоровье, и Энни теперь быстро уставала. Она настолько похудела, что могла без труда застегнуть молнию на джинсах. Ее лицо выглядело обескровленным, и впервые в жизни у нее четко обозначились скулы. Но, как ни странно, благодаря этому она выглядела моложе, почти как девочка, а ее рыжие волосы казались еще ярче на фоне белоснежной кожи.

Энни и представить себе не могла, что бы она делала без Сары. Чаще именно она вставала ночью, чтобы приготовить смесь, и мать с дочкой, бывало, сидели в кровати, держа на руках вечно голодных малышей.

Однажды в полчетвертого утра Энни вдруг сказала:

— А тебе не пора возвращаться домой, милая? Я, конечно, без тебя как без рук, но как же Найджел?

— Мой дом в Ливерпуле, мама. Я не собираюсь возвращаться в Австралию.

По ее тону Энни поняла: спорить бесполезно. Не подлежало никакому сомнению, что Австралия, эта молодая, полная энергии страна, совершенно не подходила для ее дочери. Возвратиться туда было равносильно тому, чтобы обречь себя и свою семью на несчастную жизнь. Энни не знала, что для Найджела хуже: вечно ворчащая, чувствующая себя несчастной жена или же ее отсутствие.

Время шло. Бен Уэйнрайт, казалось, намеренно придумывал повод для того, чтобы все чаще и чаще приезжать с визитами в Ливерпуль. Пока наконец не стало очевидно, что его приезды связаны исключительно с Энни. Они хорошо поладили, он подходил ей по возрасту и души не чаял в близнецах, к тому же нравился Дэниелу и Саре. Энни знала, что в один прекрасный день Бен попросит ее руки, и понимала, что было бы разумно принять его предложение.

В марте неожиданно приехал Найджел Джеймс. Услышав звонок в дверь, Энни открыла, и вот тебе на — на пороге собственной персоной стоял ее зять. Он немного нелепо выглядел в фетровой широкополой шляпе и нескольких шарфах, которыми обмотал свою шею, потому что на улице дул пронизывающий ветер.

— Как же я рада тебя видеть! — воскликнула Энни.