Тень ночи - Дебора Харкнесс

– А нахожусь я где-то близ Уорнамбула, – уклончиво ответил Галлоглас.

– Тогда объясни, где находится этот чертов Уорнамбул? – потребовала Верен.

– В Австралии, – почти хором ответили ей Эрнст и Галлоглас.

– Никак я слышу мужской голос с немецким акцентом? Ты что, завела себе нового бойфренда? – решил подразнить тетку Галлоглас.

– Думай что говоришь, щенок! – огрызнулась Верен. – Ты хоть и числишься родственником, мне еще по силам разорвать тебе глотку. Это мой муж Эрнст.

Эрнст подался вперед и предостерегающе покачал головой. Он не любил, когда его жена устраивала поединки с вампирами-мужчинами. Правда, силой она превосходила многих из них. Заметив встревоженное лицо мужа, Верен отмахнулась, показывая, что беспокоиться не о чем.

Галлоглас засмеялся. Это несколько успокоило Эрнста.

– Значит, напуганная тетушка Верен удостоила меня звонком. Давно не слышал твоего голосочка. И не делай вид, будто удивлена статьей сильнее, чем я – твоим звонком.

– Я тогда отчасти надеялась, что он бредит, – призналась Верен.

Ей вспомнилась ночь, когда они с Галлогласом сидели у постели Филиппа и слушали его бессвязные фразы.

– И ты думала, что бред заразен, поэтому я тоже бредил? – усмехнулся Галлоглас.

Верен заметила, что по манере говорить племянник сейчас очень напоминал Филиппа.

– Да, я так думала, если хочешь знать правду.

Уж лучше поверить, что и племянник впал в бредовое состояние, чем допустить правдивость отцовских разговоров о возможности путешествовать во времени.

– Но ты в любом случае будешь придерживаться данных обещаний? – тихо спросил Галлоглас.

Верен колебалась. Ее замешательство длилось всего мгновение, но Эрнст это увидел. Верен всегда выполняла свои обещания. Давным-давно, когда Эрнст был испуганным мальчишкой, настолько испуганным, что весь сжимался от страха, Верен пообещала ему, что он обязательно вырастет во взрослого мужчину. С шести лет он крепко держался за это обещание, как и за все остальные, которые Верен делала потом.

– Ты еще не видела Мэтью с ней. Когда увидишь…

– Что тогда? Сочту Мэтью бо́льшим источником бед, чем мне думалось ранее? Не сочту.

– Верен, дай ей шанс. Она ведь тоже дочь Филиппа. А у него по части женщин был превосходный вкус.

– Эта ведьма не настоящая его дочь, – быстро возразила Верен.

На дороге близ Уорнамбула Галлоглас плотно сжал губы, отказываясь отвечать на последнюю фразу Верен. Он допускал, что Верен знала о Диане и Мэтью больше, чем кто-либо в семье, однако сам он все же знал еще больше. Едва только пара вернется из прошлого, жди нескончаемых дебатов о вампирах и детях. Так зачем начинать спор раньше времени.

– И потом, Мэтью здесь нет, – сказала Верен, глядя на газету. – Я позвонила по номеру. Мне ответили, но не Болдуин.

«Так вот почему она так быстро прервала соединение», – подумал Эрнст. Если Мэтью по какой-либо причине не мог руководить братством, то номер передавался Болдуину, единственному из живущих ныне чистокровному сыну Филиппа. Номер появился давно, еще во времена первых телефонов. Филипп сам его выбрал: 917 – месяц и день рождения Изабо. Телефоны становились совершеннее, менялись сами принципы устройства телефонной связи на национальном и международном уровне, но сколько бы цифр ни добавлялось впереди, последние три оставались неизменными.

– Тебе ответил Маркус, – сказал Галлоглас, поскольку тоже звонил на фамильный номер.

– Маркус? – переспросила ошеломленная Верен. – Будущее де Клермонов зависит от Маркуса?

Второй раз имя сына Мэтью прозвучало в ее устах почти как ругательство.

– Тетушка Верен, дай и ему шанс. Он славный парень… Что же касается будущего семьи, оно зависит от всех нас. Филипп это знал, иначе не взял бы с нас обещания вернуться в Сет-Тур.

Филипп де Клермон оставил весьма четкие указания дочери и внуку. Он велел им ждать внешних признаков, подтверждающих его «бредовые» слова: историй о молодой американской ведьме, наделенной громадной силой, упоминания фамилии Бишоп, материалов об алхимии и, наконец, потока аномальных исторических открытий.

Тогда, но никак не раньше Галлогласу и Верен предписывалось вернуться в семейное гнездо де Клермонов. Филипп не пожелал сообщить, почему так важно, чтобы вся семья собралась вместе, но Галлоглас и так знал.

Галлоглас ждал несколько десятилетий. Затем он услышал истории о ведьме из Массачусетса по имени Ребекка. Она принадлежала к старинному роду ведьм, который вел свое начало от салемской ведьмы Бриджит Бишоп. Повсюду только и было разговоров о ее силе. Затем так же бурно обсуждалась весть о ее трагической гибели. У Ребекки осталась малолетняя дочь. Галлоглас разыскал девочку в северной части штата Нью-Йорк и начал издали наблюдать, как Диана Бишоп растет, лазает по лесенкам на детской площадке, ходит к подружкам на дни рождения, посещает школу. Потом школу сменил колледж. Незаметно подошла пора выпускных экзаменов. Галлоглас присутствовал на ее сдаче устного экзамена, испытывая чисто отцовскую гордость. Потом он часто стоял под колоколами Харкнесс-Тауэр в Йельском университете. Перезвон колоколов пронизывал его тело, а он смотрел, как молодой профессор Диана Бишоп идет по кампусу. Ее одежда была другой, но решительная походка и горделивый разворот плеч оставались неизменными что в платье с кринолином и гофрированным воротником, что в джинсах и неприметной мужской куртке.

Галлоглас старался держаться на расстоянии, но порой приходилось вмешиваться. Например, в тот день, когда ее энергия притянула демона и тот двинулся за ней по пятам. Галлоглас гордился, что ему хватает выдержки, чтобы не помчаться по ступеням Харкнесс-Тауэр, не заключить профессора Бишоп в объятия и не сказать, как же он рад ее видеть после стольких лет.

Когда Галлоглас узнал, что Изабо срочно вызвала Болдуина в Сет-Тур по делу, касающемуся Мэтью, он понял: еще немного – и исторические аномалии посыплются как из рога изобилия. Он читал сообщение о находке двух портретных миниатюр Елизаветинской эпохи, неизвестных ученым и искусствоведам. Когда Галлогласу удалось добраться до «Сотбиса», миниатюры уже были проданы. Он не на шутку испугался, что они могут попасть не в те руки. Но он недооценил Изабо. Утром, во время разговора с Маркусом, сын Мэтью подтвердил, что миниатюры благополучно нашли пристанище на письменном столе Изабо. Прошло более четырехсот лет с тех пор, как Галлоглас спрятал портреты в одном шропширском доме. Как славно будет снова взглянуть на них, а потом и на тех, с кого они писались!

А пока Галлоглас готовился к надвигающемуся шторму испытанным способом: путешествиями, перемещаясь на дальние расстояния с максимально возможной скоростью. Прежде это были путешествия по морю и железным дорогам. Нынче Галлоглас предпочитал мотоцикл, серпантины горных дорог и каменистые склоны. Ветер шумел в его всклокоченных волосах. Воротник кожаной куртки был поднят, закрывая шею, которая никогда не покрывалась даже легким загаром. Так Галлоглас готовился явиться по зову долга и исполнить обещание, данное еще в седой древности: защищать де Клермонов, чего бы это ни стоило.