Изнанка - Ян Войк

Андрей стиснул зубы и молчал, тяжело дыша.

– Как знаешь, – Поводырь поправил на шее ремень автомата, а потом вышел из комнаты…

Милавин нагнал его уже на лестнице между первым и вторым этажом. Он ничего не говорил, только пристроился позади напарника, сбавив немного шаг. Иван тоже промолчал.

В вестибюле они перебрались через небольшой завал из битого кирпича и обломков бетонных плит – всё, что осталось от рухнувшей перегородки. Железная дверь подъезда косо висела на одной петле, вторая была вывернута, как будто кто-то снаружи рванул створку на себя с нечеловеческой силой. Ступеньки крыльца раскрошились в мелкий щебень, поэтому чтобы спуститься на землю пришлось прыгать с полуметровой высоты.

Они вышли к Севастопольскому проспекту, здесь Иван остановился, присел на одно колено возле покосившегося фонарного столба и огляделся.

– Сашка сказала, ты знаешь, куда идти. Что это значит? – спросил Андрей, морщась от ледяного ветра в лицо. Он пробовал отвернуться от него, но проклятый ветер, похоже, дул со всех сторон разом, куда ни повернись.

Поводырь, тоже щурясь, смерил его взглядом и ответил:

– Мы в нескольких кварталах от больницы, где лежит Макс. Думаю, нам туда.

– Разве ты там не искал?

– Я дважды обшарил всё здание от подвала до крыши… Но тут, на нижнем уровне не был ни разу.

– Тогда идём к больнице, – Милавину не терпелось скорее закончить с этим и попытаться вернуться к дочери. Вдруг она ещё ждёт его…

– Да. Только не забывай…

– Оглядываться. Я знаю. Пошли.

Иван только молча кивнул, и они двинулись по проспекту в сторону облысевшего лесопарка.

* * *

Уже через десять минут из-за ледяного ветра пальцы Милавина окоченели настолько, что он почти не чувствовал их, а лицо будто покрылось жёсткой колючей коркой. Андрей стал время от времени перекидывать пистолет из руки в руку и поочерёдно отогревал ладони подмышкой. Нести пистолет в левой руке было неудобно и глупо, вряд ли он смог бы прицельно выстрелить в случае опасности, но ещё глупее было бы отморозить себе пальцы. Шедший впереди Иван держал автомат двумя руками, втиснув приклад в плечо. Если Поводырь и страдал от холода, то виду не показывал.

Они шли по разделительной полосе Севастопольского проспекта, а слева и справа от них тянулись скрюченные чёрные, как после пожара, деревья.

Здесь – на нижнем уровне – деревья и кустарники не только напрочь лишились листвы, какая-то неведомая сила перекрутила их стволы, смяла, вывернула, изломала ветви, превратив растения в скрюченных уродливых инвалидов. Горбатые, распухшие наростами и зияющие дуплами стволы не тянулись к небу, а будто старались спрятаться от него. Ветви, растущие под самыми невероятными углами, изгибались и переплетались между собой, образуя ломаные узоры на фоне чёрно-серого неба. То они напоминали неуклюжие детские каракули угольным карандашом, то перепутанный моток колючей проволоки, а вот одиночная толстая ветка выгнулась в сторону совсем как человеческая рука, просящая о помощи, можно различить локоть, предплечье, даже пальцы, сведённые судорогой боли. От такой схожести у Милавина пробежал холодок по спине, он уже готов был отвернуться, когда вдруг наткнулся на полный ярости взгляд чужих глаз.

– Твою мать! – он шарахнулся в сторону и вскинул пистолет.

– Что?! – Иван тут же развернулся всем корпусом, шаря стволом в поисках цели.

– Там лицо! На стволе. Вон посмотри…

То, что поначалу можно было принять за небольшое дупло, оставшееся от выпавшего сучка, сейчас однозначно ассоциировалось с распахнутым в безумном вопле ртом. Чуть выше крошечным выступом угадывался нос, а ещё выше глаза. Всё это можно было бы принять за страшную шутку природы – мало ли в какие фигуры могут сложиться наросты на дереве – если б ни глаза. Ярко-карие с розовыми прожилками в уголках, ворочаясь в складках угольно чёрной коры, они неотрывно следили за идущими мимо. Взгляд их был переполнен жуткой отчаянной злобой, при том, что само лицо оставалось совершенно неподвижным.

– Ч-ч-чёрт! – выдохнул сквозь зубы Поводырь.

– Там ещё! И вон там! Да они тут повсюду… – Андрей ещё раз окинул взглядом обступивший проспект лесопарк и увидел то, что ещё минуту назад по какой-то причине не замечал. Выкрученные спазмами, сжавшиеся в комок, а иногда даже перевёрнутые вверх ногами человеческие тела или их фрагменты были вплетены внутрь едва ли не каждого второго дерева. Головы и тела несчастных стали наростами на стволах, руки и ноги превратились в ветви или корни, кожа почернела и растрескалась, как древесная кора, но очертания фигур оставались вполне различимы. А самым страшным были глаза, они всегда оставались открыты и с полубезумной выжигающей злобой пялились на застывших посреди дороги Ивана и Андрея.

– Вот это вляпались… – выдохнул Милавин. – Что будем делать?

– Ничего, – коротко сплюнул Поводырь. – Идём, как шли. Они нас вроде не трогают.

– А если что-то начнется?

– Тогда беги. Без оглядки.

– Куда бежать? Назад?

– Ну уж нет, – Иван оскалил зубы и едва не прорычал. – Теперь только вперёд.

Они снова пошли по проспекту. Андрей развернулся спиной вперёд, чтобы не спускать глаз с чудовищного лесопарка. Деревья, как и раньше, стояли неподвижно, только на этот раз у Милавина возникло ощущения, что ветви их и стволы перекручены и изломаны вовсе не потому, что они стараются спрятаться от сумеречного света. Нет, теперь он был почти уверен: странная форма деревьев вызвана тем, что застрявшие внутри них люди бьются в агонии, стараются вырваться наружу, но древесина крепко удерживает доставшуюся ей добычу. Или нет?

Ближайший к дороге куст, ветвился из мужской фигуры. Руки и ноги человека, упавшего на карачки, стали узловатыми корнями и вросли в землю, но спина, на которой чётко просматривались позвоночник, плечи и неестественно вывернутая в сторону дороги голова с полыхающими злобой глазами находились снаружи. Ещё минуту назад всё выглядело именно так. Но, взглянув на него сейчас, Милавин вдруг обратил внимание, что правое плечо у этой фигуры намного выше левого. Человек как будто вытягивал руку из земли. Может быть, так и было? Несколько секунд Андрей внимательно наблюдал за кустом, тот не шевелился. Но едва отведя взгляд, Милавин наткнулся на то самое дерево, где кричащий человек вытянул руку-ветку в сторону, теперь из ствола появилась вторая рука, пока только ладонь и пальцы, но раньше то их не было… Или это другое дерево? Андрей снова посмотрел на куст у дороги. Вроде бы никаких изменений… Или это только так кажется…

– Слушай, – он не выдержал и оборвал повисшую над проспектом тишину, которую до сих пор нарушал только звук их шагов, – может, ускоримся. Мне как-то…

Милавин замялся, подбирая слова. Однако договаривать было не нужно. Иван согласился неожиданно быстро.

– Согласен. Давай бегом, – и Поводырь первым рванул вперёд, а следом за ним Андрей. Пробежав метров двадцать, Милавин ненадолго остановился и оглянулся назад. Чёрный лес стоял неподвижно, никто не пытался гнаться за ними, деревья и кустарники оставались на своих местах.