Убийца Войн - Брендон Сандерсон

Правда, он не скупился на сведения, когда она спрашивала. Сварливым тоном, но все-таки, как правило, отвечал. Вивенна продолжала обдумывать их разговор о пробуждении. Меньше из-за содержания. Больше – из-за манеры изложения.

Она ошибалась в нем. Теперь она почти уверилась в этом. Ей нужно прекратить судить людей. Но как это возможно? Разве общение не опирается на суждения хотя бы отчасти? Прошлое и взгляды собеседников влияли на ее отношение.

Значит, проблема не в том, чтобы перестать судить, а в готовности пересмотреть оценку. Она считала Дента другом, но ей не следовало пренебрегать его сентенциями о том, что у наемников друзей не бывает.

Дверь распахнулась настежь. Вивенна подскочила, берясь за сердце.

Вошел Вашер.

– Начни уже браться за меч, когда пугаешься, – посоветовал он. – Хвататься за рубашку бессмысленно, если не собираешься ее срывать.

Вивенна вспыхнула, волосы покраснели. Меч, который он ей купил, лежал у стены; у них было мало времени на тренировки, и она не умела даже держать оружие.

– Итак? – спросила она, когда Вашер закрыл дверь.

Снаружи уже стемнело, и город заискрился огнями.

– Ограбление было ширмой. А подлинной целью – карета. Дент посулил ворам кое-что ценное, если они совершат налет и подожгут дом. То и другое – чтобы отвлечь от нее внимание.

– Зачем?

– Точно не знаю.

– Ради денег? Когда Клод поразил лошадь, сверху свалился сундук. Набитый золотом.

– И что было дальше? – спросил Вашер.

– Я ушла с кем-то из них. Я думала, что нападение на карету и было отвлекающим маневром, а когда она опрокинулась, мне следовало убраться.

– Что делал Дент?

– Сейчас, если задуматься, его там не было, – ответила Вивенна. – Другие сказали, что он действует заодно с грабителями.

Вашер кивнул и направился к своей суме. Отшвырнув скатки постельного белья, он извлек несколько предметов одежды. Затем стянул рубашку, обнажив мускулистый и весьма волосатый торс. Вивенна удивленно моргнула, потом зарумянилась. Наверное, надо было отвернуться, но любопытство пересилило. Что он делал?

Брюк он, к счастью, не снял, но набросил другую рубашку. Рукава были разрезаны на запястьях и лохматились лентами.

– Когда велю, станьте моими пальцами и хватайте, что нужно, – произнес Вашер.

Бахрома шевельнулась.

– Постойте, – вмешалась Вивенна. – Это команда?

– Слишком сложная для тебя, – ответил он и распустил отвороты на брюках. Там тоже оказались ленты. – Станьте моими ногами и придайте им сил.

Тесемки сплелись под подошвами и натянулись. Вивенна не стала спорить о «чрезмерной сложности» команд. Она их просто запомнила.

Последним Вашер надел ветхий, местами распоротый плащ.

– Защищай меня, – скомандовал он, и Вивенна увидела, как изрядная часть оставшихся дохов перетекла в ткань.

Вашер подпоясался веревкой – тонкой, но прочной, и было понятно, что это не для поддержки брюк.

Наконец он взял Ночного Хищника.

– Ты идешь?

– Куда?

– Нам надо захватить пару-тройку тех грабителей. И выяснить, что понадобилось в карете Денту.

Вивенна вздрогнула от страха:

– А зачем брать меня? Разве я не буду мешать?

– Как посмотреть, – ответил он. – Если случится схватка, а ты будешь путаться под ногами, дело осложнится. И упростится, если половина из них набросится не на меня, а на тебя.

– При условии, что вы меня не защитите.

– Хорошее условие, – не стал спорить он и посмотрел ей в глаза. – Если хочешь пойти, то идем. Но не жди от меня защиты и, что бы ни делала, не суйся сама.

– Я и не собиралась, – сказала она.

Вашер пожал плечами:

– Мне казалось, я сделал тебе предложение. Ты здесь не пленница, принцесса. Поступай как хочешь. Только не мешай мне, как ты обычно делаешь, поняла?

– Поняла, – ответила Вивенна, похолодев от своего решения. – И я пойду.

Он не стал ее отговаривать. Только указал на меч:

– Возьми его.

Она кивнула и прицепила оружие.

– Вынь из ножен.

Она подчинилась, и он поправил ее хватку.

– Что толку держать его правильно? – спросила Вивенна. – Я все равно им не владею.

– Напусти на себя грозный вид. Тогда нападающий может замешкаться. Секундное колебание в бою дорогого стоит.

Она нервно кивнула и вложила меч в ножны. Затем прихватила несколько отрезов веревки.

– Держи, когда бросят, – велела она меньшему и затолкала в карман.

Вашер пристально посмотрел на нее.

– Лучше лишиться доха, чем погибнуть, – сказала Вивенна.

– Редкий пробуждающий с тобой согласится, – заметил он. – Для большинства потеря доха страшнее, чем перспектива гибели.

– Так я и не похожа на большинство пробуждающих, – ответила она. – Вторая моя половина все еще считает это занятие святотатством.

Вашер кивнул.

– Спрячь куда-нибудь лишние дохи, – велел он, отворяя дверь. – Нам нельзя привлекать внимание.

Вивенна поморщилась, но подчинилась и переправила дохи в рубашку простой, не активной командой. По сути, с тем же успехом можно не договорить или промямлить ее. Это позволило извлечь дохи, но сохранить предмет бездействующим.

Едва она это сделала, мир вновь потускнел. Все вокруг омертвело.

– Пошли, – сказал Вашер, шагнув во тьму.

Т’телирская ночь разительно отличалась от родной идрийской. На родине звезд было столько, что казалось, в воздухе рассыпали белый песок. Здесь же улицы освещали фонари, таверны, рестораны и гостиницы. Город изобиловал светом, словно сами звезды спустились проверить, как поживает блистательный Т’Телир. И все же Вивенну печалила немногочисленность настоящих звезд.

Однако места, по которым они шли, светлыми не были. Вашер провел ее по улочкам и быстро перестал отличаться от громадной тени. Фонари и даже освещенные окна остались позади, началось незнакомое захолустье – трущобы, куда Вивенна боялась заходить, даже когда жила на улице. Казалось, ночь еще пуще сгустилась, стоило им свернуть в кривой и темный переулок из тех, что в подобных местах сходили за проспекты. Оба молчали. Вивенна понимала, что действовать нужно бесшумно.

Наконец Вашер остановился. Он указал на широкое одноэтажное здание с плоской крышей. Оно стояло особняком в низине; пригорок, оставшийся позади, покрывали хибары, выстроенные из мусора. Вашер подал Вивенне знак оставаться на месте, быстро переправил в веревку последние дохи и крадучись устремился к дому.