В поисках солнца - Мария Дмитриевна Берестова

неплохо разбираются в политике. — В их поколении только Тэн… — он махнул рукой, досадуя на характер старшего сына.

— Предположим, — вмешался седеющий шатен, — если бы Райтэн повёлся — что это дало бы Михару?

— Конфликт со мной, — тоном «это само собой разумеется» обозначил Тогнар.

В самом деле, как будто неожиданное вмешательство Тэна в политику могло пройти мимо него и не вызывать соответствующей реакции!

— Это возвращает нас к тому, — начиняя пирог яблоками, продолжила свою линию Ирдания, — что ты бы рванул защищать.

— От чего и каким образом? — с невинным любопытством уточнил у неё Тогнар.

Та, выпрямившись, отряхнула руки, полюбовалась получающимся пирогом, повела полными плечами, почти не скрытыми широкими лямками зелёного сарафана, потом предположила:

— А если он будет шантажировать тебя Тэном, чтобы ты делал то, что нужно ему?

Тогнар вежливо приподнял брови.

— Великое Пламя, Ирди! — воскликнул он с некоторым даже недоумением. — Ты правда думаешь, что я спустил бы такой шантаж с рук?

— Мы отвлеклись, — прервал его возмущения правитель Брейлина. — Предполагалось, что Райтэн будет участвовать в интриге на стороне Михара добровольно.

— И, поскольку он ничего не смыслит в политике, я бы захотел его поддержать… — задумчиво шевеля губами, согласился Тогнар.

— Рванул бы в столицу, как пить дать! — кивнула Ирдания, громыхая посудой у печки. — Может, и в сам Парламент!

— То-то адмирал бы обрадовался! — хохотнул пиратский брюнет.

Рийаров всегда раздражало, что Тогнары оставляют столичную политику им на откуп. Совсем не участвовать в таком деле было чревато, поэтому хоть кто-то от семьи должен был сидеть в центре и контролировать ситуацию.

— Кстати, и вправду, — поддержал идею Этрэн. — Если бы ты ломанулся в политику, — поглядел он на задумавшегося друга, — Рийар наверняка бы свалил на тебя благородную миссию представлять семью в Парламенте.

— И тут Тэн с идеями, которые кажутся ему своими, — дополнила Ирдания. — А ты, признайся, встал бы на сторону сына просто из страха потерять его снова, ведь так?

Тогнар передёрнул плечами, болезненно морщась: его самым сильным страхом теперь, и впрямь, был страх вновь потерять Райтэна. И он, пожалуй, мог бы пойти на невесть какие глупости, лишь бы сохранить отношения с ним. С такой точки зрения интрига и впрямь обретала смысл.

— И вот, у него уже Ан-Фило и Аньтье, — резюмировал пиратский брюнет. — Плюс столичные Рийары, плюс Данзэс — вот тебе и вся Анджелия.

Это было, конечно, грубейшим обобщением, но всё же давало какое-то понимание в вопросе «зачем всё это?».

— Слишком много случайностей и условий, — поморщился правитель Брейлина.

— Он может частично импровизировать, — отметил седеющий шатен. — Заполучить Райтэна ему оказалось несложно, а там уж — как пойдёт. Возможно, у него есть варианты на разные реакции, — выжидательно посмотрел он на Тогнара.

Тот кивнул, помолчал и ответил:

— Но, чтобы я начал реагировать, ему нужно что-то сделать.

— Внезапного брака тебе недостаточно? — хмыкнула Ирди, помещая пирог в печь с видом человека, который прекрасно выполнил свою работу.

— Это же Тэн, Ирди! — возвёл глаза к потолку Тогнар. — Его брак не мог не быть внезапным!

Кухню заполнил самый искренний ржач.

Когда он смолк, старушка оторвалась от вышивания и спросила:

— А фто, ваф Михар-то не монархифт, чафом?

Повисло ошеломлённое молчание.

— Великое Пламя, спаси Анджелию! — с ужасом озвучил общую мысль Тогнар.

Если Райтэн как член Парламента виделся форменной катастрофой, то уж в качестве монарха он точно представлял собой совершенно разрушительную неуправляемую силу.

— Нет, Михар не идиот же, — вернул всех на землю Этрэн.

— А если в следующем поколении? — коварно спросила Ирди.

…в таком духе совещание шло ещё несколько часов и закончилось уже после поедания пирога. В целом высокое собрание пришло к мысли горячку не пороть, но быть начеку и ждать дальнейших шагов противника.

Для того, чтобы этих шагов дождаться, нужно было противника убедить, что интрига его идёт как по маслу — так что старший Тогнар решил подойти к делу инструктажа сына самым тщательным образом.

Однако на этом этапе что-то не заладилось, хотя и началось всё с удачного отлова Райтэна в кабинете на карьере — Дерек носился по самому карьеру с сотней дел.

Нет, слушал Райтэн вполне внимательно, и даже кивал в нужных местах, но, как это всегда с ним бывало, внутренняя работа какой-то тяжёлой мысли вполне отражалась на его лице — было видно, что он с трудом заставляет себя удерживать внимание на инструкциях отца.

— Что случилось, Тэн? — в конце концов, не выдержал и поинтересовался прямо старший Тогнар.

Сын досадливо отмахнулся от вопроса. Лицо его, впрочем, несколько перекосило, когда он потребовал:

— Ты продолжай, продолжай! — и уже тихо себе под нос добавил: — Своих мозгов нет, так хоть твоими воспользуюсь.

Чувства его находились в полнейшем смятении. Он, конечно, и сам приехал в Брейлин за отцовской помощью именно потому, что ничего не смыслил в интригах. И было вполне разумно и логично, что прекрасно разбирающийся в этой области отец провёл соответствующую аналитическую работу и теперь на блюдечке с голубой каёмочкой принёс готовый рецепт в виде подробного инструктажа.

Но вся ситуация в целом снова напомнила Райтэну, что он оказался в высшей степени никудышным сыном, не оправдавшим чаяния отца. Глубокое недовольство собой отражалось в мимике Райтэна вполне чётко.

«Переборщил с воспитательной частью», — с большим недовольством подумал старший Тогнар, складывая руки на груди.

Собственно, наверно, в этом и была суть их извечного конфликта: Райтэн слишком чувствительно относился к любым нравоучениям со стороны отца, а тот, в свою очередь, никогда не видел границу, на которой следовало остановиться.

Старший Тогнар умел и любил давать суровые уроки и правильно подбирать те слова, которые особенно запомнятся и отложатся на всю жизнь; это качество делало его хорошим правителем. В воспитании детей, как он полагал, оно тоже оказывалось нелишним — ему удавалось быстро и доходчиво донести до отпрысков всё, что он желал им донести. Повторять обычно не требовалось.

То, что отношения с детьми несколько отличаются от отношений с подчинёнными, Тогнар, к сожалению, из вида упускал.

У младших Тогнаров был один страх на троих — разочаровать отца — и одно же на троих желание — сделать так, чтобы отец ими гордился. Всю свою жизнь Райтэн старался вырваться из этой ловушки — потребности соответствовать чаяниям отца — и формально у него это даже получалось.

Но теперь, когда он вновь столкнулся с его язвительной критикой, страхи детства и юношества вновь в нём ожили. Мысль «я разочаровал его, я никудышный сын» прожигала его насквозь; он пытался бороться с ней, раз за разом