Родная кровь - Anne Dar

От услышанного у меня чуть не случился то ли приступ паники, то ли сердечный приступ. Что сделала эта женщина?.. Она отобрала ребёнка у его матери?!..

–После того, как сделка была устно заключена, Ричард стал навещать Пину несколько раз в месяц, привозя ей продукты, которые она неизменно и грубо отвергала, но навещал он её не с целью заботы о ней, а чтобы быть для неё ярким напоминанием о нашем уговоре и чтобы быть уверенным в том, что она не передумает. Но она не могла передумать, ведь на кону была жизнь её матери, и всё же я не могла отказать себе в удовольствии слегка помучить её, понапрягать её присутствием Ричарда,– рассказчица облизнула свои губы, словно безумная, наслаждающаяся своим безумием.– Я организовала операцию для Сары, которая состоялась уже спустя месяц после заключения сделки между мной и Пиной, и операция прошла успешно, но по итогу оказалась пустой тратой денег и времени. Сара хотя и начала чувствовать себя заметно лучше, и даже начала ходить, однажды утром просто взяла и не проснулась – умерла в собственной постели, спустя почти три месяца после выписки из больницы. Конечно же мы с Ричардом сразу начали переживать по поводу того, что из-за подобного поворота событий Пина забудет о своём денежном долге и пойдёт на попятную, и всё правда пошло комом. За неделю до родов Пина сбежала, но будучи беременной дурой, сбежала недалеко. Спустя неделю, точно в срок, Пина Браун поступила в родильное отделение больницы города Роара, о чём нам стало сразу же известно благодаря работающему в том роддоме знакомому доктору Ричарда. Ричард навестил её на следующий день после родов и сообщил ей, что мы выполнили свою часть уговора и теперь ждём добросовестного исполнения её части уговора. Он сказал ей, что мы готовы забрать ребёнка, но она ответила ему словами о том, что мы ни за что на свете не получим её сына и что если мы не отстанем от неё и попытаемся отобрать у неё ребёнка, она начнёт говорить и для начала расскажет Эрнесту о нашей подковёрной игре,– рассказчица поморщила носом, словно вспоминала сейчас всего лишь о неприятной мелочи, а не о страшных событиях, виной которых она являлась.

Передо мной сидел даже не волк в овечьей шкуре. Эта женщина была хуже волка. Она была самым настоящим монстром. Я не знала, что этот монстр скажет дальше, но всё больше убеждалась в том, что чем глубже он погружается в недры воспоминаний о своём существовании, которое никак нельзя назвать жизнью, тем более страшным итогом эти воспоминания прошлого грозят обернуться для моего будущего.

–Откровенно говоря, я с самого начала знала, что рано или поздно Пина заговорит, как знала и то, что с моей фальшивой беременностью необходимо срочно что-то решать. После того, как Ричард рассказал мне о решительном настроении моей недальновидной кузины, я пришла к выводу, что так даже лучше – пора уже избавиться от этой кости в горле, мешающей мне крепко держать в своих зубах вымученное и потому заслуженное богатство. Так совпало, что именно в Роаре, куда бежала Пина, работал молодой акушер-гинеколог, знакомый Ричарда, который согласился подделать для меня документы о моей фальшивой беременности, тем самым превратив её в самую настоящую. Именно он сообщил нам о поступлении в родильное отделение Роара Пины. Я пообещала ему заплатить тридцать тысяч чистыми за качественно оформленные документы о рождении у меня ребёнка, а за предоставленную информацию о Пине я доплатила ему ещё десятку сверху. Естественно молодой доктор, мечтающий купить себе просторный дом, не просто согласился на моё щедрое предложение, но опасался его упустить и потому был готов пойти на многое, чтобы наша сделка не сорвалась. После того, как Пина дала нам понять, что без боя она не сдастся, я за считанные часы разработала и предоставила Ричарду идеальный план наших дальнейших действий, который тот безоговорочно принял – ведь на кону стояло наше благополучие – и передал доктору. Согласно этому плану Пина Браун в ночь третьего ноября, перед своей выпиской, должна была быть переведена в отдельную палату на первом этаже родильного отделения, в которой не должно было быть закрытого на замок окна. Пойми, Тереза, от этого мероприятия зависели многие жизни, и потому мы продумали всё до мелочей и подстраховались со всех возможных сторон,– от звучания моего имени, вылетевшего из уст этой страшной женщины, по моей коже пробежали мурашки. Услышать своё имя в процессе рассказа столь жуткой истории было всё равно что услышать роковой приговор.– Доктор рассказал Ричарду об отсутствии камер наблюдения, проконсультировал нас по поводу самой удачной в своём размещении для этого мероприятия палаты, находящейся с тыльной и плохо обозримой стороны здания больницы. Доктор не должен был быть непосредственным участником этой рискованной операции, чтобы не привлечь к себе внимание и впоследствии не вывести полицию на нас. Он должен был дать знак Ричарду, когда к Пине принесут младенца в палату, после чего Ричард должен был проникнуть в её палату через окно, пристрелить не желающую держать язык за зубами Пину до того, как она успеет поднять шум, и скрыться до того, как его успеют заметить, но всё пошло не по плану.

ЧТО ОНА СКАЗАЛА?! ЧТО ОНА СКАЗАЛА?! ОНА СКАЗАЛА – “ПРИСТРЕЛИТЬ”?!..

–Ричард проник в палату Пины спустя двадцать минут после того, как ребёнка принесли к ней,– совершенно невозмутимым и оттого ещё более жутким тоном продолжала вскрывать кровавые гнойники своего прошлого женщина-монстр.– Ребёнок спал в колыбели и Пина сама задремала, а потому не успела поднять шум. Ричард пристрелил её быстро, она не мучалась, я попросила его об этом… Но он ещё не успел взять младенца в руки, когда в палату вошли двое молодых докторов, мужчина и женщина. Возможно, они отреагировали на возню в палате, возможно, они просто проходили мимо – неважно. Бедняге Ричарду пришлось пристрелить и их тоже, ведь они всё увидели. После этого он забрал младенца из колыбели и сумел сбежать до того, как в больнице поднялась паника.

Она замолчала. Смотрела куда-то вперёд и молчала. А я словно из реальности нырнула в страшный сон. Кошмарный кошмар…

Я что, только что узнала тайну Больничного Стрелка?!..

Те трое – роженица и двое докторов – были убиты Ричардом и Лурдес?..

А тот младенец, которого так и не нашли, которого сочли сначала пропавшим без вести, а затем погибшим… Тот малыш – это Байрон?!

Меня замутило от переизбытка негативных чувств и предчувствий недоброго конца всей этой истории. Эти люди – монстры… Я сижу в машине с монстром, и снаружи расхаживает ещё один монстр, и рядом ни единой души, способной прийти мне на помощь, ни единого прохожего или проезжающей мимо машины… Лурдес знала, какое место выбирала для своего монолога… Она знала, а я только догадывалась…

Я едва сдержалась от истерической усмешки, когда вспомнила, что ещё несколько минут назад считала, будто в случае опасности смогу рассчитывать на Ричарда. Кто из этих двоих был страшнее?.. Отдающий приказы или исполняющий их?.. Они – Больничный Стрелок. Значит ли это, что они убили не только тех докторов и мать Байрона?.. От этого вопроса и автоматически сгенерировавшегося в моём воспалённом негативными эмоциями мозгу ответа, в моих глазах вдруг помутилось из-за подступивших к ним слёз, поэтому я поспешно отвела взгляд в сторону, чтобы Лурдес не заметила влагу в моих глазах, и она не заметила, так сильно она была увлечена своими личными переживаниями.