Семь клинков во мраке - Сэм Сайкс

Извивающейся визжащей массой оно понеслось к ней. Оно рассеялось туманом, проскользнуло сквозь нос, рот и многочисленные раны. В тот же миг ее тело выпрямилось, из горла вырвался крик, глаза расширились от ужаса и непонимания.

Я поняла, что тоже кричу. Я не убила ее.

Твою мать, она все еще была жива и могла чувствовать. Ненадолго. Скрат заполнил ее, раздул, пытаясь втиснуться в ее тело. Один глаз широко раскрылся, вырастая до размеров дыни. Челюсть Гальты щелкнула, широко расходясь, зубы превратились в зазубренные костяные шипы. Левая рука лопнула. Мышцы, раздуваясь, вывалились из кожаной оболочки, которая не могла вместить их. Плоть подернулась рябью, как вода, трепеща, извиваясь.

– Больно, больно, больно, больно, больно, больно, – кричало существо, и голос походил на неровное блеянье.

Оно устремило на меня гигантский глаз.

– Ты сделала это. Ты. Ты. Ты. Ты. Ты!

О, ему было что сказать, конечно.

Но, блядь, я не собиралась стоять тут и слушать.

Я бежала через двор к форту. Позади слышалось, как существо тащит за мной груду трупов, крича и умоляя о покое, который ни я, ни любое другое живое существо на этой темной земле не могли ему дать.

Я ворвалась через дверь в зал форта. Эрель была там. Дети сбились за ней в кучу, дрожа и плача. Она смотрела на меня широко раскрытыми от страха глазами.

– Сэл, – выдохнула она, – что это?..

– Нет. – Я ткнула пальцем в коридор. – Идите.

Как бы там ни было, у нее хватило духа согласно кивнуть. Она направила детей к выходу и что-то крикнула. В страхе они бежали за ней к башне. Я бросилась следом, вытаскивая последние заряды и пихая в барабан Какофонии.

– Больнобольнобольнобольно.

Дверь взорвалась осколками за моей спиной. Скрат протиснулся в зал, уставился на меня единственным глазом, пока я бежала следом за детьми. Издав пронзительный вопль, он поволок тело за нами. Мы бежали, доверяя страху и памяти Эрель.

– Почему… не должно быть больно…

Мы нашли лестничный колодец Северной башни. Дети бежали в потоке воды, помогая тем, кто спотыкался. Те, кому хотелось плакать, сдерживались. Нас держал только страх. Мы взбежали вверх по лестнице башни на зубчатые стены.

Остановившись у подножья, Скрат смотрел на нас огромным глазом.

– Он… обещал… обещалобещалобещал. О-бе-щал. Он сказал, сказал, он сказал…

Я не слушала. Он не гнался за нами? Да, блядь, прекрасно!

Я слышала, как хрипло дышат дети, пока мы бежали по стене. Когда мы добрались до другой стороны, они окончательно обессилели. Не знаю, подгонял ли их страх друг за друга или что-то другое, но они бежали.

Перед нами открылся коридор, дверь в конце него вела к порталу.

– Еще немного! – крикнула спереди Эрель. – Давайте, надо успеть!

Она торопила их, направляя в комнату. Я услышала, как снизу трескаются камни, ломаются бревна. Сердце застряло в горле, я заорала, задыхаясь:

– Эрель, берегись!

Я опоздала, пол взорвался. Эрель и дети повалились кричащей кучей. В полу образовалась дыра, Скрат рывком расширил ее. Кости раздробленной челюсти скрипели, он кричал:

– МЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ СТАТЬ ТАКИМИ, КАК ВЫ.

Между испуганных детей я прокладывала себе путь к Скрату. Схватив Эрель за руку, оттолкнула ее назад. Направив ухмылку Какофонии в лицо твари, я нажала на спуск и помолилась богам, в которых не верила, чтобы это помогло.

Солнечный луч ударил в него и взорвался яркой вспышкой. Я едва успела прикрыть глаза. Скрат с криком покатился по полу. Я вслепую обернулась и, с трудом различая окружающий мир, крикнула:

– Эрель, ты можешь видеть?

– Да, – ответила она. – Я стояла за тобой. Но остальные…

– Помоги им добраться до портала. Я вас прикрою.

Она стала раздавать приказы. Слишком юная, чтобы командовать, слишком испуганная, чтобы ослушаться. Тем детям, кто видел взрыв, остальные помогали обойти дыру в полу. Один за другим они огибали ее и скрывались в комнате.

Я чуть в обморок от облегчения не свалилась, услышав изнутри песню Госпожи. Портал был все еще активен. Руны Гальты удерживали его открытым, и Гальта…

– ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ.

…была все еще жива.

Я заглянула в дыру. Тремя этажами ниже, в темноте подвалов форта, я увидела оживающее существо. Вытянув безразмерно увеличившуюся руку, оно втащило себя на первый этаж.

– Поторопитесь, – прокричала я вопящим в ответ детям, – поторопитесь!

Может, и не особо помогло. Но точно не зря. Подгоняемые дети подтянулись и скрылись в комнате.

Эрель стояла в дверях, глядя на меня, когда Скрат снова поднялся.

– Сэл, – закричала она, – давай же, ты последняя!

Я осторожно обошла дыру. Огромная когтистая рука ухватилась за край. Я втолкнула Эрель в комнату, к порталу в стене.

Искривленная фигура Скрата появилась в дверях, голос пытался передать печаль, которую не могло выразить лицо.

– МЫ СОБИРАЛИСЬ СТАТЬ…

Я втолкнула Эрель в портал.

– …КАК ВЫ.

Я прыгнула следом.

Ощущение, что тебя разорвали на части, а потом сложили заново, было очень сильным. Я выпала в темный тоннель и увидела плачущих детей. Некоторых рвало. Некогда было объяснять, что они чувствуют. Самой некогда было думать об этом.

– Назад, – крикнула я, поворачиваясь к порталу. – Заткните уши!

Я не знала, поверят они мне или нет. Времени не было. Масса искореженной плоти, похожая на руку, просунулась в портал. Я направила Какофонию на держащие портал руны и выстрелила.

Стена звука. Взрыв камня.

Меня отшвырнуло назад, ударив о стену. Я безвольно свалилась на пол. Свет исчез, погрузив мир во тьму. Рука втянулась обратно в портал. Тот мигнул и исчез.

И даже спустя целую вечность, когда я снова смогла дышать, я все еще слышала его крик.

Под кожей. Пробравший до костей.

Дрожащий в крови, медленно стекающей на пол.

Человеческое тело – конечная вещь.

Это просто кожа и кровь, которые вмещают в себя мечты, разочарования и, самое главное, страх. Если в вас достаточно страха, или ненависти, или любого другого чувства, они могут вытеснить боль, ощущения, отчаянье. Если заполнить себя ужасом, можно пройти через что угодно.

Не самый плохой способ прожить жизнь, но не лучший. Потому что даже страх имеет предел. У одних его много, у других мало. Но, в конечном итоге, он у всех заканчивается. Он выходит из тебя с каждым вздохом, уступая место боли, крови и сожалению, что копошатся внутри.