Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Юность Бабы-яги - Владимир Качан

Юность Бабы-яги - Владимир Качан

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 130 131 132 133 134 135 136 137 138 ... 162
Перейти на страницу:

– Хорошо, – сказала Зина, – прощаю. И все? – Зина подняла к нему лицо.

– Нет, не все, – ответственно заявил Шурец, – у тебя когда дежурство кончается?

– Второго, утром.

– Вот. И сразу ко мне домой. Только в том же белье, ладно? – добавил он с улыбкой.

– Я приеду, – сказала Зина, улыбнувшись в ответ, – я все равно приеду, даже если ты передумаешь.

Забегая вперед, скажем, что ответственный Саша, чувствуя себя перед Зиной в неоплатном долгу, любил ее что есть сил 2 января нового года. После чего следы Зины потеряются в нашем рассказе, но сейчас, в пустом коридоре больницы Зина подбирает разбросанные детали одежды, надевает все, и они с Сашей, обнявшись, в уповании на лучшее любовное продолжение, возвращаются в ординаторскую.

Там веселье и радостное опьянение, то есть та стадия, когда никто не спит в салате, не валится на соседа и не несет чепуху, когда всем очень хорошо и все друг другу крайне симпатичны. Поэтому комментировать отсутствие Зины и Саши, двусмысленно шутить по этому поводу никто и не собирается. Лишь Вадим, подняв брови, вопрошающе смотрит на Сашу. Саша делает жест рукой, означающий: отчет потом, все нормально… Вадим уже обнимает Женю, которая, по всему, не против, однако молчит, с Вадимом не заигрывает, терпит его руку на своем плече и думает о чем-то своем.

Выпили в честь возвращения отсутствующих и за то, как провозгласил Леонид Абрамович, что кворум восстановлен. Вот сейчас пришло самое время попеть старые задушевные песни, именно в кворуме, вместе, когда все знают слова, если и не всей песни, то хотя бы припева. Казалось, что в старых песнях задушевности больше, чем в новых. Вадим взял гитару, и нестройный хор медсестер, врача, поэта и артиста затянул былое.

Тут не было типичной для кого-то ностальгии по прошлому, нет, то было другое.

Слабая гуманитарная возможность уцелеть, сохранить душу.

Кроткий протест против шума и агрессии внешнего мира, средство уберечь разум не только внутри сумасшедшего дома, а внутри страны, внутри Москвы.

Пропели две-три. «Сиреневый туман», конечно, затем «Вот кто-то с горочки спустился», что-то еще, затем Вадим предложил забытую почти «Ну где мне взять такую песню». На словах «и чтоб никто не догадался, что эта песня о тебе», все вдруг заметили, что кто-то воет за дверью. Вадим перестал играть, все смолкли и прислушались. И тут Зина, сорвавшись с места с криком: «Гадюки! Что ж вы делаете?» – подбежала к двери и распахнула ее. За дверью стояла небольшая группа женщин-пациенток в серых халатах. Они сбились в кучку, блаженно и тихо подпевая. А потом и продолжали петь: «И чтоб никто-о-о не догадался», несмотря на прерванный вадимовский аккомпанемент. Саша смотрел на них в состоянии, близком к смятению. Он заметил, что у всех женщин глаза, устремленные куда-то вверх, светлые. Совсем светлые. Ни одной почему-то не было с карими. И все улыбались. Далеко не сразу отходя от песенной эйфории, они еще некоторое время продолжали куплет, потом увидели Зину, распахнувшуюся дверь, и испугались. Улыбки медленно сползли с их просветленных лиц, и после командного выкрика Зины: «А ну заткнулись щас же! Быстро по палатам!» – они бросились врассыпную.

– Это не мы, не мы! – испуганно лепетала, убегая, одна из них и тыкала пальцем куда-то в сторону. – Это все она, она, мы сами не хотели!..

В указанном направлении вой продолжался. Там была палата № 5, и оттуда доносился в прямом смысле вой, одинокий вой умалишенной, которая, видимо, нарочно перевирая слова и музыку, истошно орала: «И чтоб никто-о-о не на…бался. Чтоб было мало всем всегда».

– Опять Курехина, – обернулась Зина к столу. – Она у них главная заводила, самая вредная. А ну пошли. Женя – за мной! – скомандовала она.

Леонид Абрамович, для которого эпизод был привычным и его личного присутствия не требовал, остался на месте. Вадим и Варвара Степановна тоже. Женя побежала за Зиной, и вслед за ней устремился Саша. Не чтобы помочь, а потому что ему было интересно, и он почему-то был уверен, что предстоящий эпизод вечера дополнит для него общую картину ненаписанной поэмы. Задушевное пение душевнобольных женщин в этом приюте скорби произвело на него впечатление поразительное, что-то творилось у него внутри, что-то ломалось, он сам еще не понимал – что. Он даже отрезвел совершенно, когда бежал к пятой палате вслед за девушками.

В палате, распластав руки и ноги, совершенно голая, лежала больная Курехина. Зина и Женя бросились ее вязать. Та даже не сопротивлялась. Свою акцию протеста в Новый год, в этот чужой для нее праздник жизни, она уже совершила и была вполне удовлетворена. Довольная мина на ее лице взбесила Зину еще больше.

– Что ж ты, мерзавка, со мной делаешь, а? – приговаривала Зина, яростно привязывая ноги Курехиной к спинке кровати. – Что ж ты делаешь, а? Назло мне, да? Назло?! Там же мужчины в гости ко мне пришли, понимаешь ты, поганка, мужчины!! А ты голая тут валяешься. И орешь.

Курехина – толстая тетка с огромной пепельного цвета грудью – игриво глянула на Сашу, застывшего в дверях палаты, и резонно ответила:

– Так я, Зина, потому и голая, что мужчины.

– Молчи уж, блядища престарелая, – уже миролюбиво сказала Зина, завязывая последний узел. – А еще заорешь, так я тебе помимо вязки еще и рот пластырем заклею, усекла?

Выходя из палаты, Зина, немного стыдясь перед Сашей за собственную грубость, объясняла:

– Понимаешь, Саш, с ними по-другому нельзя. Иначе вообще жить не дадут. У них к нам, сестрам, ненависть какая-то патологическая. И мы их ответно тоже не любим. Как любить-то, когда тебя ненавидят и все время норовят какую-нибудь пакость устроить. Верно, Жень?

Женя молчала, как молчала до сих пор все время.

А Зине одобрения или согласия ее и не нужно было совсем, она продолжала, убежденная в своей правоте:

– Так что мы с ними друг друга ненавидим, если по-честному. Знаешь, какое у психов любимое развлечение? – Саша, естественно, не знал. – А-а! Не знаешь, ну так я тебе скажу, какое! Когда приносят лекарство, притвориться спящими. Медсестра наклоняется, чтобы разбудить, а пациентка хватает ее за горло и пытается душить, представляешь? Всех тут душили, одну вот Женьку – нет. Может, они ее своей считают, а? Ты как думаешь, Жень? – Женя по-прежнему молчала. – Ну, ладно. Так вот, душат, да так сильно, что следы на шее потом… Ну отобьемся кое-как, затем помощь подоспеет, и тут мы в долгу не останемся – сразу привяжем и сульфазину ей по вене, пару кубиков, чтоб знала: от наказания не уйдешь. Вот так и живем, – закончила Зина. – Не ждем тишины. Работа, как говорится, трудная, но интересная. Нам за риск полторы сотни в месяц набавляют, – засмеялась она. – За такую сумму можно и жизнью рискнуть, да, Саш?

Вечеринка подходила к концу. Было пять часов утра. Еще темно. Вадим и Саша вышли во двор. Все пошли их провожать. Женя, наверное, так и не согласилась пройти с Вадимом в свободные апартаменты, да и Вадиму вроде не очень-то и хотелось. Вообще эротическая составляющая праздника как-то отпала сама собой. Все постояли немного у дверей, вдыхая невероятно вкусный воздух, который хотелось прямо-таки пить.

1 ... 130 131 132 133 134 135 136 137 138 ... 162
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?