Дети Времени всемогущего - Вера Викторовна Камша

и есть кара, самая страшная из всех возможных? Людвиг прощён и отпущен с миром, а она затерялась среди ночи и волчьего воя.

Людвиг… Они были женаты два года, но провели вместе лишь несколько месяцев. Император принадлежит Миттельрайху, а не жене. Людвиг приезжал и уезжал, она встречала, провожала и ждала, сотни раз перебирая в памяти каждое слово, жест, взгляд. Она была счастлива своим ожиданием и своей любовью, но всё забрала смерть, безжалостная, как луна над полями.

Ночной ветер вновь ударился в стёкла, и ей послышалось имя. Её собственное имя, принесённое ветром, которому доверился волк. Милика видела его: рыжий гривастый зверь тянулся к окровавленной луне, из его глаз текли слёзы. «Милика, – надрывался волк, – Милика, Милика…»

Он зовёт, нужно идти. Они должны быть вместе, второй раз их не разлучит даже луна. Второй? Она уже была с ним? Когда? Голова болит, и всё кружится, словно она вновь носит Мики. Она носит Мики и ждёт Людвига, но он опять куда-то уехал… Это так просто, стать счастливой. Нужно встать и идти к нему. Брести тёмными полями и звать, а Людвиг её услышит. Он ищет её, всюду ищет, но не может найти, потому что она спряталась и молчит. Как он её отыщет, если она молчит?!

– Я готов звать тебя до бесконечности, – говорил он, целуя её в губы, – у тебя такое имя, его хочется петь. Будь я и впрямь волком, я бы бегал по полям и кричал луне: «Милика, Милика, Милика!..»

– Людвиг, – прошептала Милика, не открывая глаз, – Людвиг!.. Я здесь!

Глава 7

1

Милика не спала, так, по крайней мере, сказала Зельма. Он бы в Вольфзее тоже не уснул – местечко не из весёлых. В таких домах лучше не ложиться и не гасить огонь…

Как же всё-таки вышло, что он был здесь всего лишь раз? Был-был, да забыл, словно глупый король из баллады, который на радость нечисти в своём доме всего не знает.

– Это здесь, господин.

– Хорошо, ступай.

Дверь закрыта, но сквозь щели пробивался свет – и впрямь не спят. Что ж, до утра он готов рассказывать Мики сказки, а с рассветом увезёт невестку с племянником в Витте. Наврёт, что отослал Дорманна в Хеллеталь, и увезёт.

Рыжий Дьявол изобразил на лице самую бесшабашную из имевшихся в его арсенале ухмылок и постучал.

– Можете войти, – чистый и холодный голос бросил в дрожь, но бежать было глупо, некуда и незачем. Руди распахнул дверь и увидел мать. Вдовствующая императрица сидела за небольшим столиком и раскладывала карты. Она всегда так делала, принимая сыновей. Больше в комнате не было никого. Мать подняла голову и улыбнулась одними уголками губ. На ней было пурпурное, отороченное седой лисой платье, в седых волосах блестела золотая вдовья диадема. Как в день похорон.

Рудольф Ротбарт сдержанно поклонился. Если перед тобой человек, которого ты своими руками клал в гроб, это ещё не значит, что наступил конец света. Возможно, ты просто пьян или сошёл с ума.

– Рудольф, – покойная императрица протянула руку для поцелуя, – я не ждала вас сегодня. Что вас привело в Вольфзее?

– Разрешите задать вам тот же вопрос. – Руди коснулся губами тёплой кожи. Если мать после смерти не сочла нужным поменять привычки, зачем это делать живому? – Прошу простить мою несдержанность, но я готов был поклясться, что вы мертвы.

– Потомки Вольфганга бессмертны, – Мария-Августа переложила красную даму на чёрного короля и отложила колоду, – мы уходим, это так. Но мы остаёмся. И вы останетесь, когда пробьёт ваш час.

– Изумительная новость, – поднял бровь Руди, – я рискую показаться непочтительным сыном, но, прежде чем продолжить разговор, хотел бы увидеть вас в зеркале. Что у вас есть тень, я заметил.

– Я извиняю вас, – надменно произнесла императрица, – вы поражены тем, что видите. Я предпочла бы, чтоб наша встреча произошла позже, но вы – мой сын, и ложь была бы неуместна. Дайте руку.

Если он не сошёл с ума, не спит и не пьян, то это происходит на самом деле. А если ничего нет, то и его здесь нет. Рудольф обошёл столик и слегка наклонил голову:

– Прошу вас.

Мария-Августа спокойно оперлась о руку сына. До свадьбы на всех церемониях мать поддерживал Людвиг, после его женитьбы эта обязанность перешла к Руди.

– Смотрите.

Огромное, в пол, зеркало отражало гобелен с охотящимися волками. На его фоне стояла одинокая женщина в пурпуре, себя Руди не видел.

– Зеркала Вольфзее не отражают живых, – сообщила вдовствующая императрица, – я мертва, и вы меня видите. Вы живы, и для Небельринга вас не существует. Отведите меня назад.

– Как вам будет угодно.

В балладах мертвецы закутаны в саван, их руки холодны, как лёд, а прикосновение приносит смерть. Рыжий Дьявол никогда не боялся мёртвых, не испугался бы и сейчас, окажись мать воющим призраком или скелетом с горящими глазами, но она раскладывала карты и носила платья со шлейфом. Это было чудовищно, но Руди держался, потому что огонь гасит огонь, а страх вытесняет страх. Он слишком боялся за Милику и Мики, чтобы падать от ужаса при виде покойников.

Рудольф дождался, пока Мария-Августа села, знакомым жестом расправив юбки, и опустился в кресло напротив. Он был совершенно спокоен. Даже спокойнее вдовствующей императрицы.

– Как вы здесь оказались? – Глаза матери требовательно блеснули.

– О, совершенно случайно, – мертва она или нет, но она всегда ненавидела Милику и вряд ли что-то изменилось, – я раскрыл заговор, и мне захотелось развеяться.

– Заговор? – Серые глаза обжигали, но Рудольф был достойным сыном Марии-Августы. Он выдержал взгляд мёртвой, как выдерживал взгляд живой.

– Ничего страшного, матушка. Один не очень умный человек решил от меня избавиться. Я подсказал ему место и время, теперь он в моих руках, завтра вечером его убьют. Но, ваше величество, все это не идёт ни в какое сравнение с вашим появлением. Итак, в Вольфзее живёте вы, а не кормилица Людвига?

– Я здесь бываю, – мать вновь взяла карты, – иногда. Берта хранит Вольфзее для Ротбартов. Когда она умрёт, ваша супруга найдёт ей замену. Зельма слишком слаба.

– Моя супруга? – Самое время прочесть «Pater Noster», только как? Прямо или задом наперёд? – У меня нет супруги.

– Хранительницу Вольфзее, – Мария-Августа разложила ещё один ряд карт, – выбирает императрица. После рождения наследника.

– Императрица, но не принцесса. – Была ли здесь Милика? Видела ли её мать? – Впрочем, Берта не так уж и стара, почему бы ей не дожить до свадьбы Михаэля?

– Михаэль