От войны до войны - Вера Камша

– Я просил Его Величество утвердить тайную инспекцию для расследования покушения на герцога Рокэ Алву.

– Вы имеете в виду…

– Выстрел на улице Мимоз, но если инспекция найдет свидетельство того, что это лишь часть заговора…

– А это вполне вероятно, – медленно проговорил тессорий. – Рокэ Алва – гордый человек, он предпочитает защищаться сам, но сцена в доме кансилльера наводит на мысль о попытке отравления. К счастью, неудачной.

– Так вы готовы взяться за дело?

– Почитаю своим долгом. Ваше Высокопреосвященство, я считаю необходимым переговорить с оруженосцем герцога Алвы.

– Зачем вам этот юноша?

Леопольд Манрик весьма убедительно удивился:

– Он мог заметить, кто и откуда стрелял в его сюзерена.

– Да, действительно. Вы можете поговорить с ним, но мне кажется, юноша будет более откровенен в отсутствие герцога.

– Несомненно. Ваше Высокопреосвященство, я полагаю своим долгом навестить Ее Величество и выразить ей свое сочувствие.

– Вы абсолютно правы, Леопольд. Более того, я предлагаю сделать это прямо сейчас. Я, как духовное лицо, должен был прийти с утешением немедленно, но дела государственные превыше скорбей одного человека.

Его Высокопреосвященство поднялся, едва удержавшись от того, чтоб коснуться груди. Дурная привычка, не стоит ее выказывать. Манрик умен, он поймет, что кардинал хватается за сердце неспроста.

– Ваше Высокопреосвященство, я полагаю, Ее Величество захочет выслушать рассказ очевидца.

– Да, присутствие Леонарда весьма желательно, – кивнул Сильвестр.

Вот все и разрешилось. Рокэ займется войной, а Манрик – заговорами, существующими и иллюзорными. Жаль, Алва поторопился. Устранять Штанцлера и его сторонников было бы удобнее осенью, в отсутствие будущего короля, хотя все взаимосвязано. Гайифа приказала отделаться от Ворона до начала урготской авантюры, понимая, что Фома захочет купить маршала, а сидящий без денег и хлеба Квентин Дорак его продаст.

4

Леонард и десяток гвардейцев стояли у входа в апартаменты королевы, и Сильвестр не сомневался, что проходы для слуг также охраняются. Штанцлер немолод, прорываться силой не станет, а вот отравиться может. Если поймет, что игра закончена. Что ж, пусть травится, если хочет. «Новопреставленный Август Штанцлер»… Хорошо звучит.

Двери в кабинет королевы были прикрыты, и оттуда доносились звуки арфы. Кардинал прислушался – красивая мелодия, хоть и печальная. Странно, что Катарине пришло в голову музицировать, наша скромница должна или молиться, или рыдать, ну а кансилльеру пристало скорбно молчать или говорить о дурных временах и об испытаниях, кои посылает Создатель.

Манрик неторопливо открыл инкрустированную перламутром дверь, и Его Высокопреосвященство стал свидетелем прелестной сценки. Королева в черном платье обнимала арфу, у ее ног на большой подушке сидела девочка лет двенадцати, готовая перевернуть ноты. Несколько девиц и молодых женщин расположились на пуфах и диванах, внимая игре Ее Величества. В комнате навязчиво пахло гиацинтами, легкий ветерок колыхал шитые серебром шелковые занавеси и пепельный завиток, выбившийся из прически Катарины Ариго.

Сильвестр, стараясь не шуметь, добрался до изящного дивана и опустился на подушки из алой парчи. Королева играла, тонкие бледные руки перебирали струны, заставляя натянутые жилы плакать и жаловаться. Увенчанная высокой прической головка слегка наклонилась, девочка на подушке быстро привстала, перевернула страницу и вновь замерла у ног Ее Величества. Мелодия зазвучала тише, словно отдаляясь.

Застывший у порога Манрик быстро пересек комнату, видимо, королева краем глаза заметила движение, потому что арфа жалобно пискнула и музыка оборвалась. Королева испуганно и удивленно оглянулась и торопливо вскочила:

– Господин тессорий… Какая неожиданность.

– Просим Ваше Величество простить наше вторжение, – Манрик сдержанно поклонился, – мы скорбим вместе с вами.

– Простите, – с Катарины можно было писать аллегорию растерянности, – я не понимаю… Это очень старая мелодия… Сама не понимаю, почему я вспомнила ее именно сегодня, или, – голубые глаза ловили взгляд Манрика, – что-то случилось?

– Ваше Величество, – Сильвестр понял, что пора вмешаться, – вы сегодня говорили с кансилльером?

– Нет, – королева стремительно обернулась на новый голос, – я видела эра Штанцлера на прошлой неделе… Он должен прийти?

– Два часа назад он был у Его Величества и с его разрешения направился к Вам, чтобы сообщить одно весьма печальное известие.

– Два часа назад? – Нет, это не аллегория растерянности, это аллегория невинности. – Два часа назад я молилась в капелле, меня никто не прерывал. Потом я вышла… Я вышла, и мне захотелось… Я пригласила моих дам, мы начали музицировать. Ваше Высокопреосвященство, что мне должен сообщить кансилльер?

Если бы здесь был Рокэ, он бы подбросил монету: Дракон – Катарина лжет, решка – нет. Другого способа узнать правду не было, если, конечно, не считать палача, хотя врут и палачам…

– Ваше Величество, я вынужден сообщить вам, что ваш брат…

– Жермон? – Тонкая рука рванула черный шелк. – Он погиб? Я… Я предчувствовала, что это произойдет, мне снился мертвый леопард… Как он погиб?

Королева подбежала к Сильвестру и опустилась перед ним на колени, пытаясь поймать взгляд. Очаровательно. Будь ему лет на двадцать меньше, он бы обязательно захотел утешить страдалицу.

– Говорите правду. Отец и Ги были несправедливы к Жермону, а я… Я так и не осмелилась ему написать… А теперь он погиб. Ваше Высокопреосвященство, он мой брат, что бы он ни сделал! Он должен быть похоронен в Гайарэ, в фамильном склепе.

– Барон Жермон Тизо, насколько нам известно, жив, – сухо произнес тессорий. Отчаяние потерявшей брата сестры его никоим образом не смягчило. – Сегодня утром граф Ги Ариго и его брат Иорам граф Энтраг дрались на дуэли с Первым маршалом Талига и…

Договорить Манрик не успел – Катарина Ариго упала в обморок, неловко задев зазвеневшую арфу. Громко завизжала какая-то фрейлина, в комнату вбежала полная дама в трауре – герцогиня Колиньяр, да так и застыла в дверях. Кардинал как мог спокойно произнес:

– Ее Величеству дурно, перенесите ее в спальню и пригласите врача. Граф Манрик, позаботьтесь о том, чтобы все было сделано должным образом.

– Разумеется, – заверил тессорий.

1

В десять вечера стало ясно, что Рокэ в резиденции Его Высокопреосвященства появляться не намерен. В половине одиннадцатого Сильвестр решил, что кардинал Талига может посетить Первого маршала, чтобы, к примеру, даровать тому отпущение грехов. Случилось слишком много всего, чтобы откладывать разговор, и, в конце концов, нет худа без добра – в особняк Алвы прознатчики Его Высокопреосвященства проникнуть не могли, и Сильвестр надеялся, что другим эта задача тоже не под силу.