Семиевие - Нил Стивенсон

Первый запуск состоялся через полчаса после крещения и сообщил кораблю дельту-вэ в четыре метра в секунду. Ускорение было столь слабым, что большая часть экипажа его даже не почувствовала. Совместный импульс восьмидесяти одного двигателя капель был едва заметен на фоне массы «Эндьюранса», распределенной примерно пополам между железом и льдом. Тем не менее его хватило, чтобы поднять апогей, случившийся примерно через сорок шесть минут, на четырнадцать и восемнадцать сотых километра. Через сорок шесть минут во время касания атмосферы состоялся еще один запуск, добавивший еще четыре метра в секунду и четырнадцать и двадцать одну сотую километра к последующему апогею. Результатом первых суток полета «Эндьюранса» были свыше ста километров прироста к высоте апогея – достаточно, чтобы удалиться от расширившейся атмосферы на все время орбиты, за исключением нескольких минут прохода через перигей.

Сразу после этого им пришлось приостановить процесс, поскольку они сожгли все топливо в окруженных льдом баках Верфи. Нужно было дать реактору и расщепителям время, чтобы пополнить запасы. Даже ядерная электростанция была неспособна разлагать воду достаточно быстро.

Через какое-то время пришлось прерваться на целую неделю, поскольку обнаружились проблемы с подачей в систему чистой воды. Около месяца все работало примерно в четверть мощности. Однако со временем во всех сложностях разобрались и стали проводить в каждом перигее все более и более длительные запуски, постепенно приближая «Эндьюранс» к Расщелине.

Если бы удалось продолжать в том же темпе, сближение с Расщелиной со временем стало бы менее постепенным. Первая дельта-вэ дала им четырнадцать и восемнадцать сотых километра. Следующая, такая же по величине, принесла уже четырнадцать и двадцать одну сотую километра – примерно на тридцать метров больше. По сравнению с космическими расстояниями выигрыш совсем незначительный, но с математической точки зрения тенденция была чрезвычайно важной. И означала, что чем выше они поднимаются – чем более вытянутой становится орбита, – тем больший эффект имеет одна и та же крохотная дельта-вэ. Разница в тридцать метров будет расти и расти, достигнув со временем многих километров, и каждая прибавка, если подставить ее в формулу, еще больше увеличит последующий результат. Снова экспоненциальный процесс, и на сей раз человечество находится с нужной стороны уравнения.

Все это даже не учитывало еще одну хорошую с математической точки зрения новость: с каждым запуском «Эндьюранс» становился все легче. Масса, противостоящая импульсу двигателей, все уменьшалась, так что постепенно при каждом обороте становилось возможным заработать больше дельты-вэ, чем хилые четыре метра в секунду.

Так что при условии, что им удастся выжить самим и поддерживать в рабочем состоянии «Эндьюранс», со временем все должно было улучшиться. Но в самом начале процесс был мучительно медленным.

Потребовалось три года.

Они рассчитывали управиться за год. Не управились – многое выходило из строя, и его приходилось чинить. Необходимые инструменты и расходники имелись не всегда. Иной раз приходилось импровизировать. Причудливые альтернативные решения требовали незаурядной изобретательности и больших усилий, а когда не помогало и это, приходилось идти на риски, что иной раз оканчивалось жертвами.

Человеческий капитал «Эндьюранса» постепенно иссякал. Постоянно не хватало пищи. Предполагалось, что капли будут выращивать собственный урожай в прозрачном внешнем корпусе. Однако капли «Эндьюранса» были укрыты во льду, чтобы спастись от Каменного Ливня. Оказавшиеся ближе к поверхности получали достаточно света, чтобы выращивать хоть какую-то еду, но ее было меньше, чем едоков. В начале путешествия на корабле имелся значительный запас продовольствия, которое выдавалось из расчета на год полета. Когда стало ясно, что потребуется значительно больше времени, рационы пришлось сократить. Кроме того, на «Эндьюрансе» были также и богатые запасы витаминов, в основном пережившие Разрыв. На витамины был значительный спрос среди жителей Роя, многие из которых бежали, не сделав запасов. Началась торговля между «Эндьюрансом» и Роем, хотя и не та свободная торговля, о которой в свое время грезили «чисторойки». Сделки заключались по радио, а исполнялись на встречах между ЦМА и каплями Роя, однако организовывать их становилось все трудней, поскольку приходилось согласовывать орбиты, которые к тому времени уже сильно разошлись.

Как и с «Имиром», лед добывался на внутренней поверхности «Эндьюранса», а внешняя «скорлупа грецкого ореха» сохранялась в качестве структурной основы и первого эшелона обороны от болидов. Однако, как в свое время не уставали повторять Джей-Би-Эф и другие сторонники «бросить все и бежать», столь тяжелому кораблю недоставало маневренности. Если большой камень удавалось обнаружить заранее, можно было включить двигатели и слегка изменить курс – к прибытию камня это изменение как раз возымеет нужный эффект. Большая часть экипажа «Эндьюранса» именно этим и занималась, работая непрерывно в три смены. И все же их способность к раннему обнаружению была ограничена; если болид замечали слишком поздно или от него не получалось уклониться достаточно быстро, оставалось лишь надеяться, что он ударит в Амальтею. С какими-то так и происходило, но иные камни попадали в ледяные склоны, некоторые – с достаточной силой, чтобы пробить панцирь и привести к жертвам.

Примерно каждый десятый за эти три года покончил с собой. Иногда причины были вполне традиционные. Так после бешеной творческой активности в течение тех недель, пока проектировался и строился «Эндьюранс», Рис впал в глубокую депрессию и месяц спустя совершил самоубийство. Иногда человек соглашался выйти на задание в открытый космос почти без шансов вернуться, или больная раком предпочитала умереть, чтобы не расходовать понапрасну ограниченные ресурсы – пищу, воздух и медикаменты. А случаев рака хватало – сбылось предсказание Дины в день Разрыва. Несмотря на все меры предосторожности, радиоактивным частицам удавалось проникать в пищу и воздух, оканчивая свое путешествие в чьих-то легких или кишках. Даже без этого сама по себе жизнь в космосе с ее всепроникающими излучениями, недостатком физических упражнений, скудной диетой и неблагоприятной химической обстановкой способствовала онкологическим заболеваниям. А медицинское оборудование «Эндьюранса» не годилось для диагностики и лечения рака на том уровне, к которому люди привыкли на Земле.

Периодические кризисы с пищей и воздухом, вызванные болезнями в теплицах или неисправностями техники, неизбежно убивали людей, чьи силы и так уже были подорваны. В течение путешествия они тысячекратно пересекали радиационные пояса Ван Аллена. В традиционном космоплавании их проходят раз или два, «Эндьюранс» пересекал эти пояса дважды на каждом витке орбиты, а в первый год, можно считать, толком их и не покидал. Люди старались укрываться от радиации в экранированных частях корабля. Однако ни одно убежище не давало стопроцентной гарантии, а некоторым доводилось – по обязанностям или просто случайно – оставаться в незащищенных помещениях. Да и одно лишь то обстоятельство, что людям приходилось проводить значительную часть времени в битком набитых убежищах, не способствовало здоровью.