Безумные сказки Андрея Ангелова. 2021 год - Андрей Ангелов

— Давай, чувак, поработай на мой обряд! — бормотал доктор, пихая в печку гусиную тушку целиком. Без разносов и тарелок, с пухом, крыльями и когтями!

Спустя час Андрюха вынул из печи гусиную прожарку и бросил в клетчатую сумку. Молвил воодушевленно:

— Половина дела сделана!

12. Юная и пьяная особа

Светила полная луна. К перекрёстку, на окраине городка, подлетело такси. Машинка явила Бутербродова и умчалась восвояси. Андрюха внимательно раскинул глазом:

На юге — одинокая пятиэтажка.

На севере — огни фабрики.

Восток — дорожка в густой лес.

Запад — кресты и надгробия кладбища.

— Привет, крестовая!

Диск луны закрыло облачко, стало темно. Доктор топтался в нерешительности, помахивая клетчатой сумкой.

«Ууууу!» — то не волки, а то фабричный гудок, означающий окончание смены.

— Двенадцать часов ночи, — процедил Бутербродов. Чуть помялся и выкрикнул негромко:

— А вот кому гуся? Продаю гуся за неразменный рубль.

Тотчас же во мраке, с юга, проявился темный силуэт, он явно направлялся к просителю. Тело обуял озноб, ладошки вспотели, а алчный мозг замер в предвкушении.

Луна спихнула с себя облако, и вновь засияла на всю округу. Силуэт обрел черты девушки. Смазливое юное личико, ножки в мини, два синих томных глаза.

— Угости сигареткой, кавалер, — произнёс пухлый ротик.

Звук голоса немного успокоил. Бутербродов прикурил себе и девушке. Недолго постояли, исподтишка друг друга изучая.

— Который час? — манерно спросила эротическая фантазия. И без перехода добавила: — Впрочем, забей на время.

Она откинула окурок. Качнувшись, приблизилась вплотную. И предложила, дыхнув перегаром:

— Хочешь меня?

Бутербродов посмотрел в призывные глаза и окончательно уверовал, что это никакой не покупатель гуся, а пьяная девка, ищущая съём. Первый блин… Андрюха философски усмехнулся и сказал первое, что пришло на ум:

— У меня на тебя встал. Только денег нет.

Женщина — странное существо! Даже ключ от её сердца находится совершенно в другом месте. Речь о кошельке, разумеется. Бабочка вздохнула с укором, отодвинулась от доктора. И вымолвила убежденно:

— Гораздо хуже, если всё наоборот. Деньги есть, а Он и не стоит… падла такая! — она зацокала назад к пятиэтажке, уронив на прощание: — Спасибо за никотин.

13. Строгий и сердитый голос

Если ты можешь справиться с собой — то ты сможешь справиться и с окружающим тебя миром. Андрюха выждал, пока юная шалава укатит с поля видимости, и, уже посмелее, стал покрикивать:

— Эй, а вот кому гуся? Продаю гуся за неразменный рубль.

Прокричал десяток раз. И почуял, что стали мерзнуть ноги. Немножко поплясал, отдышался, и снова, было, начал:

— Ээй, а вот кому…

— Какого хрена ты тут орёшь!? — услышал он над ухом строгий сердитый голос.

— Ох! — не сдержался Андрюха. Сердце упало вниз, застряло в левом носке и замерло, изредка трепыхаясь. Облака немедленно (и как нарочно) закрыли глазки луне.

Доктор на полной «измене» развернулся к северу. Перед ним стоял кажется-мужик. Фонарик в руке, запах машинного масла, скрип кожи от сапог. Точно, мужик!

— Что за хрень, мать твою так, ты здесь несёшь!? Кому и чего, млять, продаёшь в час ночи!? — гость направил фонарик прямо на доктора.

Бог взятки не берет. Особенно тогда, когда они предназначены дьяволу. Бутербродов мысленно перекрестился, и молча протянул мужику клетчатую сумку. Фонарик прошарил по доктору изучающим лучом, и… уткнулся в выбоинку на грунтовке.

— Э, да ты, похоже, пьяный, — строгий голос немного смягчился. — Где нажрался, в Ивановке?

Потусторонняя сущность не будет задавать такие идиотские вопросы. И такими словами. Доктор (конечно же) не был в этом до конца уверен, но как-то полегчало.

— А я иду со смены, слышу, кто-то орёт, мать твою, — обстоятельно рассказал мужик. — Думаю, что за хреновина? Типа, эти ребятки веселятся, чёрт их задери? — гость мотнул головой на кресты.

Облакам надоели обнимашки с луной, и они отлетели в сторонку. Бутербродов увидел мужика при свете, и понял, что его логика логична. Фабричный работяга похож на фабричного работягу, и его не спутаешь ни с кем.

— Смешал водку с шампанским, — повинился Андрюха. — Ну, понимаешь…

— Ни хрена не понимаю! — не согласился мужик. — Но мне похрен… не люблю, когда непонятный мне кипеш, а так мне похрен…

14. Купидон

— Ходят тут всякие! — в гневе бормотал Андрюха, прыгая от холода подобно длинному пингвину. — Где же покупатель гусака, чёрт его возьми!?

Дело шло к трем часам ночи. Луна с облачками традиционно игрались, то сходясь, то расходясь. Бутербродов отбросил мысль о костре и пытался быть сосредоточенным.

— Подходите, налетайте! Продаю гуся недорого, всего за неразменный рубль, — разносился над перекрестком голос доктора.

В какой-то момент с небес резко упал белый сгусток, и завис в воздухе перед полуночником. Вея и реясь на уровне глаз… в безлунном мраке.

— Мама! — прошептал продавец. От неожиданности он оступился и сел на задницу.

Задорный голосок деловито спросил:

— Уй, Андлюх, ты Афлодиту, случаем, не узлел? — небесный пришелец забавно картавил.

Облачко поцеловало на прощание луну и уплыло восвояси. В голубоватом свете взору предстал ребёнок лет пяти, сотканный из серебряных нитей. Золотые кудри, два огромных зеленых глаза. На теле отчётливо проступал пупок, а в сильной ручке был зажат лук.

— Оглох, что ли? — проказник дрыгал от нетерпения ножкой. Смотрел с любопытством.

— Ты к-кто?

— Глек в манто! Не видишь что ли, Купидон! — весело защебетал воздушный мальчишка. И добавил игриво. — Пущу сейчас стлелу в глудь, мигом в Юльку влюбишься, — в пальчиках возникла тонкая палочка. — Хочешь?.. А-ха-ха!..

Андрюхе уже надоело сегодня бояться, и он встал. Степенно отряхнул задницу, подобрал сумку. Где ты учился, там я преподавал, малыш… Доктор ласково улыбнулся, сложил щепотью пальцы и пощекотал гостю животик:

— У-тю-тю, — подушечки обхватила нега, такое чувство, что засунул пальцы в растаявший шоколад. Спросил с подмигушкой: — Эй, а кто такая Афродита?

— Моя любовница! — гордо ответил сорванец. И задрыгался всем телом. — Ой-ёй, щекотно, — отлетел на метр. Вымолвил с насмешкой: — Ты чего, Андлюха, не историк?

История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков. Доктор решил обидеться, не для того он здесь, чтобы терпеть колкости от грёбанного привидения… Он упёр руки в бока и заорал:

— Вали отсюда, хренов Карлсон! И немедленно!..

Обида купидонов гораздо болезненней, чем человеческая. Для человека так уж точно. Ну, каждому своё… Небесный гость отбросил оружие любви, и показал издалека записочку в виде сердечка:

— Видишь, Ломео недоделанный? Это посланьице от Литочки. Она хочет тебе отдаться, но… — сердечко разлетелось на мелкие кусочки, разорванное в клочья. — Будем считать, что я её желание потелял…

Амур резво подлетел и нежно шепнул в оторопевшее ухо доктора:

— Кули бамбук, чувак! И площай! — Он взмыл вверх, полетел на восток, и вскоре исчез в небесах.

15. Гаремовладелец

Андрюха искренне расстроился, даже магический обряд поблек в сознании.

— Стой, сволочь! — запоздало спохватился сердцеед. Но закономерно было поздно. Проштрафившийся обольститель, грустя, полез в карман за сигаретами. И…

— Молодой человек, мне кажется, вы продаёте, — прозвучал от крестов глухой голос.

Если тебе кажется, то крестись, подонок! Или, наоборот, прячься, пока не закрестили нахрен… Задрали мистические нескладухи и тупорылые прохожие. Если ни черта не получается, значит и не получится… Сумку с гусаком в помойку, а тело в койку…

Бутербродов, реагируя на голос, повернулся к кладбищу (ака к западу). Нервы в гневе, мысли тоже.

Перед ним стоял какой-то маленький хрен, одетый в чёрный плащ с капюшоном. Луна мутно оттеняла сморщенное лицо и прядь седых волос. Глубоко запавшие, близко посаженные зеленые глаза, рассматривали доктора с мрачным интересом.

— Вы продаёте!? — настойчиво повторил старик. Жёлтым металлом блеснули зубы.

Звёзды сошлись, — теперь важно не дать им разойтись. Интуиция подсказала Андрюхе, что это и есть долгожданный покупатель. Риточка мгновенно была забыта, и доктор приготовился к сделке. Насколько, конечно, позволяли дрожь души и коленок.

— Да, продаю гуся за неразменный рубль, — ответил Бутербродов, насколько смог равнодушно.

— А гусь-то добрый? — осведомился старикан.

— Шикарный! — с превосходством ответил