Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море - Дмитрий Борисович Павлов

доминируется и контролируется японцами. Отсюда следует, что книжный рынок производит только то, что соответствует японским целям. […]

Наряду с этим громадным количеством книг, брошюр и газет, печатаемых в Шанхае, такое же или еще большее количество ввозится прямо из Японии. Почти каждый пароход из Японии привозит большой груз печатных произведений.

Много остается в Шанхае, много идет вверх по Янцзы вглубь страны. Справки в таможне постоянно показывают, что такой[-то] пароход вышел в Хинькоу, имея груз в 50 тонн книг, 400 пикуль (picul) газет и журналов и т.д.

В связи с вопросом о японо-китайских типографиях необходимо упомянуть и о японских литографиях, олеографиях и фототипиях, тоннами ввозимых из Японии и распространяемых по всему Китаю. Что изображают эти картины, вполне очевидно. Во время русско-японской войны – это были русские эскадры, взорванные японскими минами, тонущие, объятые пламенем, русские войска, бегущие в беспорядке, преследуемые блестящей японской конницей, казаки, врывающиеся в мирные китайские фанзы, убивающие женщин и детей и грабящие имущество, русские генералы, офицеры и войска, сдающиеся в плен японцам в П[орт]-Артуре и т.д.

Сюда же относится и большое распространение в Китае японских драм и трагедий, ставящихся ныне на всех сценах даже в глубине страны. Драмы, разумеется, взяты из героической эпохи; в них рисуются подвиги самураев и «ронин» (yamato damashii), воспевается рыцарский дух (bushido) шогунов. Вот вкратце передача в высшей степени важного явления – образования японцами посредством чтения Нового Китая. […] Японская пропаганда ведется на самых широких основаниях… на нее положены миллионы (в одном Шанхае в книжную торговлю вложено свыше трех миллионов, по самой скромной оценке)… сотни агентов посвящают ей свой труд и свое время…

Всякий старый резидент в беспристрастном суждении о китайцах скажет, что бездна разделяет бывшего вежливого и уступчивого туземца от нынешнего китайца, в котором проснулось сознание его расового равенства с европейцем и пробудилась жажда возмездия за вынесенные обиды и унижения.

[…] Хотя пропаганда и не относится, строго говоря, к вопросу об организации агентско-разведочной службы в Шанхае, я отвел ей, однако, столь значительное место по той причине, что японец не разделяет разведку от пропаганды. В его представлении и то, и другое две разные стороны одного и того же дела (shiraberu). Это два рельса, составляющие колею проникновения в страну. […] Пропаганда дает, а разведка берет. Первым сеют, вторым жнут. И практика показала, что взгляд этот верен, по крайней мере по отношению к Китаю.

[…] Переходя затем к перечислению прочих путей, избранных японцами в видах контролирования Шанхая и мирного завоевания Китая, необходимо упомянуть прежде всего основание многочисленных японо-китайских школ в Шанхае и других местах, разных педагогических обществ, кружков и т.д. Из них самое важное общество «То-а-до-бун» (общей письменности), издающее свои журналы, устраивающее беседы, собрания, школы, патронирующее посылаемых в Японию китайских студентов и проч. […]

Кроме сего к каждому русскому агенту и служащему в Шанхае был приставлен особый секретный агент, и, к сожалению, надо сказать, что в нескольких случаях таковыми агентами были английские и американские подданные. […] Надо, конечно, принять во внимание, что все вышесказанное было сильно облегчено японцам тем обстоятельством, что их в Шанхае так много. Тогда как русских до войны можно было всех пересчитать по пальцам, если исключить евреев-кабатчиков в пригородах, японцев было уже в то время до трех тысяч, причем численность их во время войны удвоилась. И почти всё это люди, живущие на гроши, тратящие от сорока до пятидесяти долларов в месяц. Японскому консульству было, стало быть, не слишком трудно иметь в своем распоряжении полтораста-двести таких человек. Русским же агенты обходились очень дорого. В данном случае надо также принять во внимание природное влечение японца к такого рода службе, а равно и удивительный патриотизм и преданность общему делу.

Разведочная часть велась японцами в Шанхае с большой системой по точно выработанному плану. Весь город был разбит на участки. В каждом участке была «главная квартира», куда все доносилось. При ней состояло известное количество старших и младших агентов. Вот список нескольких главных японских центров в Шанхае:

1. Гостиница Томо Иоко. В ней имел свои апартаменты во втором этаже полковник Генерального штаба Цуниоси (ныне произведенный в генерал-майоры). Две громадные комнаты, уставленные канцелярскими столами, с работающими за ними чиновниками, библиотека, карты на стенах, телефон, 2—3 рассыльных у дверей, небольшой с отдельным ходом кабинет-приемная полковника, – вот описание его канцелярии со слов очевидца.

2. Сапожная мастерская «Дайбуцу». Она рассылала десятки подмастерьев и рассыльных с надписью на фуражке «Дайбуцу», сновавших по всему городу, проникающих во все гостиницы, boarding houses[1310] и даже частные дома.

Затем еще: № 18 Burkhill road, разведочная контора; № 55 Rue du Consulat, гостиница; № 1049 A. Broadway; № 139 Foochow road; очень подозрительны были места на Lloyd road №№ 486, 488 и проч.

Из этих «главных квартир» сведения затем поступали в японское консульство, рассортировывались шестью или семью штатными чиновниками консульства и затем, если нужно, поступали на обсуждение разведочного комитета. Как я уже упоминал, членами его были:

1. Генеральный консул Одагири,

2. Полковник Мори – военный атташе,

3. Ямамото – дир[ектор] Мицуи Буссан Кайся,

4. Чоо – дир[ектор] Иокогама Специе Банка,

5. Хаяси – дир[ектор] пар[оходной] комп[ании] Ниппон Юсен Кайся.

Все важные вопросы решались коллегиально. В комитете, таким образом, были представлены элементы: дипломатический, военный, торговый, финансовый и морской. Из комитета важнейшие дела поступали в высшую инстанцию, каковою являлся Intelligence Department в Токио.

Так работала эта колоссальная машина, днем и ночью, на суше и на воде, не брезгая никакими мерами, не жалея средств, с радостью принимая всякую лепту в виде денежной или трудовой помощи; так работала она крепко, неустанно, и все отдельные части и частички ее работали совместно, истово и дружно, с неукоснительной энергией, озаренные единой общей, великой идеей.

Перейдем теперь к рассмотрению того, что было сделано русскими властями в Шанхае в деле организования разведочного центра. До момента объявления войны не было сделано ничего или почти ничего. Отсутствие людей и кредитов, конечно, главная причина такой неудовлетворительной постановки дела. Личный состав Генерального консульства заключался в самом консуле и одном молодом секретаре[1311]. Текущие дела консульства настолько поглощали их внимание, что посвящать себя иным вопросам было немыслимо.

Кроме Генерального консула был еще в Шанхае военный агент[1312]. Однако не только до войны, но и за весь первый период войны (свыше восьми месяцев) у него не было ни одного помощника или секретаря, так что шифрованием и расшифрованием телеграмм занималась его семья. Если, стало быть, принять во внимание, что у него было много текущих дел по прямой его обязанности