Девятимечье - Иар Эльтеррус

– А что это за Секретариат, о котором ведьма говорила?

Девушка смутилась, не хотелось обманывать женщин, спасших ей жизнь, и она все же призналась:

– Это Секретариат Серой Башни… Меня туда направили на учебу. Чтобы ведьмой стать.

– Так какого же лешего тебя в судовые шлюхи понесло?! – полезли на лоб глаза Дарин.

– Положено добираться самому, – на ходу нашлась Ларна, не желая признаваться, что сбежала. – Они так проверяют предприимчивость и смелость. А у меня денег не было…

– Серый Убийца им на головы, с такой проверкой! – едва не подпрыгнула Дарин. – Идиоты, скоты! Бросить ребенка в грязь портовых трущоб?! Самой добираться до Колхрии? А кстати, откуда ты хоть добиралась-то?

– Из Храдуна, остров Тукам… – смутилась девушка.

– Безумие! – продолжала бушевать офицер. – Да кому в голову такое пришло?! У тебя что, совсем ума не было, в шлюхи наниматься?! А если бы мы тебя не нашли, так бы между тех ящиков к утру и померла? Да?

Ларна еще сильнее покраснела и стушевалась.

– Ну-ну, не набрасывайся на девочку, – добродушно похлопала женщину по плечу целительница. – Она-то тут причем? Нашла единственный доступный ей способ без денег добраться до чужой страны. Откуда бедняжке было знать, что капитан такой сволочью окажется?

– Да, вы, конечно, правы… – кивнула Дарин. – Просто жаль дурочку. Кстати, может мне прямо сейчас забрать ее домой?

Она повернулась к девушке и спросила:

– Ты сможешь идти, Ларна?

Целительница возмущенно замахала на нее руками:

– Никакой ходьбы! И не вздумайте! Чтобы дней пять не вылезала из кровати вообще! До завтра полежит у меня, а там я вызову носилки. К полудню приходи и забирай ее. Только следи, пожалуйста, чтобы не вставала, а то она совсем еще глупенькая.

– Я прослежу, – пообещала женщина, погрозив Ларне пальцем.

Девушка снова смутилась, Дарин чем-то сильно напоминала ей мать – та была такой же жестковатой, но по-своему доброй и ласковой. Все дома, в том числе и муж, и дети, и младшие жены ходили по струнке, но при том всегда были обихожены и обласканы. Никто не боялся подойти к ней с любой своей проблемой, зная, что его поймут и помогут.

Целительница что-то коротко приказала кому-то из помощниц, та исчезла, и через несколько минут в приемную вошел миловидный юноша в набедренной повязке раба для запретных удовольствий. Он низко поклонился хозяйке и встал на колени в углу. Старая женщина с некоторым отвращением покосилась на него и приказала, отвернувшись в сторону:

– Будешь ухаживать за этой вот девушкой в постели. Она больна и не должна вставать, сам знаешь, что делать, опыт есть. Исполняй любое ее желание. Сделаешь что-нибудь не так, как она захочет – продам в общественный дом удовольствий. Понял?

– Я все понял и благодарю госпожу за доброту ко мне, – стукнулся лбом об пол раб. – Я все сделаю, как вы велите, и клянусь, что буду очень стараться. Только умоляю, не продавайте меня туда…

– Там поглядим, – буркнула целительница. – А тебе, девочка, советую поспать.

Раб и в самом деле оказался очень хорошей и заботливой сиделкой, сделав все необходимое так, что Ларна ничего не почувствовала. Вскоре она уснула.

Когда солнечные лучи коснулась век, девушка зевнула и лениво приоткрыла один глаз. Но тут же испуганно подпрыгнула на кровати – проспала! Сейчас опять начнут приходить матросы… Однако окинув взглядом светлую большую комнату, Ларна облегченно откинулась на подушки – слава тебе, Создатель, она уже не на корабле, а в домике целительницы. Вспомнился вчерашний день, и девушка вздохнула, понимая, что и до конца жизни не сумеет достойно отблагодарить спасших ее женщин. Самочувствие было прекрасным, мир казался цветным и радостным. Ларне до визга хотелось подойти к окну, но она понимала, что нельзя – обещала целительнице не вставать. Старушка ведь столько возилась с ней, не стоит подводить ее. Да Ларна и сама немного побаивалась – а вдруг что-нибудь случится? Вспомнив о полутора месяцах на проклятом корабле, девушка вздрогнула.

"Ну и как ты, дочь купца, могла оказаться такой дурой, чтобы не прочесть дополнительные пункты контракта? А, дорогая моя, как?" – спросила она саму себя и грустно вздохнула.

От невеселых размышлений ее оторвал приход улыбающейся целительницы, принесшей чашку с каким-то горячим травяным отваром. Ларна тоже несмело улыбнулась ей – она так и не поняла, почему эти женщины так переживали за нее, ведь она для них никто. Почему так заботились о ее судьбе? Переключившись на эти мысли, девушка с тревогой посмотрела на старую женщину, пытаясь придумать, чем расплачиваться за лечение, ведь у нее ничего нет. Ларна осознавала, что если бы ее не нашли, то сейчас была бы уже мертва. Целительница тем временем поставила чашку с отваром на столик рядом с кроватью и присела рядом с девушкой.

– Выпей это, маленькая, – ласково сказала она. – Это придаст тебе сил.

Ларна послушно выпила чашку до дна, там был вкусный, слегка кисловатый напиток, и поблагодарила старушку.

Вскоре пришла Дарин вместе с двумя уже знакомыми Ларне стражницами. Женщины насели на нее с вопросами о самочувствии, и она едва не расплакалась от радости. Неужели она вдруг стала кому-то нужна? Неужели кому-то интересно, как она себя чувствует? Но девушка сдержала слезы, не желая огорчать их. В это время в дверь постучали, и в комнату вошли четверо рабов с большими удобными носилками.

– Сейчас домой поедем, хорошая моя… – положила ей руку на лоб Дарин.

Она ласково погладила Ларну по голове, а девушке перехватило дыхание, настолько образ этой суровой женщины-офицера слился в ее сознании с образом матери. Она не выдержала, судорожно схватила и поцеловала ласкающую ее руку, а затем тихонько пробормотала:

– Спасибо… мама…

Дарин потрясенно замерла – никто и никогда не называл ее этим словом, и она думала, что никто уже и не назовет. Женщина вдруг осознала, отчего эта девочка вызвала у нее такую всепоглощающую нежность. Осознала, почему так хочется защитить Ларну от всех опасностей мира. Ее истосковавшийся по материнству ум совершил подмену и перенес нерастраченные материнские чувства на эту попавшую в беду глупышку… Теперь она поняла, почему решила удочерить Ларну, и прослезилась. Удочерять офицерам не запрещалось, нельзя было только иметь своих детей. Она улыбнулась девушке сквозь слезы, нежно поцеловала ее в щеку и прошептала:

– Доченька…

Стражницы умиленно переглянулись, радуясь за своего командира. В отряде давно жалели Дарин, уж больно неприкаянной была ее жизнь. Все видели, как она мучается от одиночества и под любым предлогом старается задержаться на службе, чтобы не возвращаться в свой пустой захламленный дом. Остальные стражницы имели по две-три дочери каждая, дома постоянно стоял гвалт и кавардак, некогда задумываться о смысле жизни. Все они уважали своего командира и были бы рады, если бы Дарин нашла свое счастье. Да и девочка просто прелесть – ее огромные глаза притягивали, завораживали и вели за собой. Дара отозвала подругу в сторонку и на ухо сказала ей: