Дорога к свободе. Беседы с Кахой Бендукидзе - Владимир Федорин

МХ: Это одна из моих претензий к Путину. Он сделал за полгода все, что мог сделать для того, чтобы разрушить то, что было.

КБ: Да, конечно.

МХ: А если мы сейчас отшагнем на год… Со мной в тюрьме сидела куча украинцев, которых никто в российской тюрьме иностранцами не считает. И они себя иностранцами не считают. Сидят в общей зоне, естественно. Для этих украинцев Западная Европа абсолютно не привлекательна из простых соображений – их туда не пускают. А Россия, наоборот, привлекательна, потому что они приезжают в Москву, Питер, город больше, посвободней можно себя чувствовать.

ВФ: На первых порах в донбасском ополчении большую роль играл криминалитет…

КБ: Есть и грузины, которым Москва нравится просто потому, что там они могут делать карьеру.

МХ: Россия была с этой точки зрения привлекательна для большой части украинцев. И то, что Путин умудрился это все изгадить за год, – за это ему спасибо.

КБ: Сколько стоит обучить человека за год иностранному языку? Можно посчитать по-разному. Например, за сколько часов он должен заплатить преподавателю, чтобы изучить язык на среднем уровне. Надо 60 кредитов для этого или 30 кредитов…

МХ: Неважно. 5000 долларов.

КБ: Да, 5000 долларов. За пределами России было огромное количество людей, говорящих на русском языке. Если умножить это количество обучения на число говорящих по-русски, то получится больше 100 миллиардов долларов. Этот капитал можно было как-то использовать, а можно было растранжирить, что, собственно, сейчас и происходит.

Вместо послесловия

Кобулети, Georgian Palace Hotel 23 февраля 2014 года

В диалоге с Ходорковским я сослался на беседу с Кахой в Кобулети, в которой дал образцово неверное предсказание. Этот фрагмент как бы повис в воздухе – и не вошел ни в одну из глав этой книги. Но в конечном счете я решил, что будет жаль, если он пропадет, – уж больно фактура интересная. Пусть к нашей беседе в Германии будет вот такое грузинское послесловие.

КБ: Двенадцать уже. Клонит в сон. Вы знаете, я так долго не говорил уже давно.

ВФ: Физически устаете от этого.

КБ: Я на работе, в принципе, говорю целый день, но говорю наполовину меньше. (Зевает.) Мне очень нравится ваша мысль сделать беседу с Гуриевым. Это сильно оживит книгу. Можно пройтись по всяким изгоям.

ВФ: Таким, как Ходорковский?

КБ: И Ходорковский, может быть.

ВФ: Сколько вы с ним не виделись?

КБ: Давно не виделись. Конференция RAND, о которой я вам рассказывал, проходит в субботу – воскресенье. Сейчас осенью она проходит в Нью-Йорке, а в начале 2000-х, наоборот, проходила в Москве. Потом американцам надоело в ноябре в Москву ездить, они сказали, давайте лучше весной будем у вас. Октябрь, суббота[115], я веду утреннее заседание. Начинается рано – в девять… Должен выступать Ходорковский, если он в Москве, или Шахновский. Все происходит в зале «Владимир» в «Балчуге». Прихожу, сажусь вальяжно. Девять часов, никого нет. Девять десять, американцы начинают ерзать. Непорядок. Потом появляется Шахновский и говорит, что Ходорковского арестовали.

Чубайс тут же: «Надо реагировать». Вынимает, как самый деловой, ноутбук: «Где тут комната?» И идет писать знаменитое заявление РСПП. Про которое Путин сказал «Прекратите истерику».

Я думаю, Чубайс не ожидал этого.

ВФ: Никто не ожидал.

КБ: Там же все нагнеталось… РСПП попросил Фридмана, Олега Киселева и меня поговорить с Ходорковским, прояснить вопрос. Мы встретились, и Ходорковский сказал: «Да, я понимаю, да, меня могут арестовать. Но думаю, не арестуют. Мне угрожают, говорят: сдай Волошина…»

Сейчас для него очень важен вопрос физической безопасности. Я думаю, у него однозначное мнение о том, как умер Березовский. Даже если он не уверен до конца и считает, что это только 5-процентная вероятность, что это Путин сделал, даже с 5 % – слишком высокая цена, чтобы рисковать.

ВФ: А у вас какое мнение насчет смерти Березовского?

КБ: Черт его знает. Ну вообще его действия перед смертью, если это самоубийство, как-то неадекватны.

ВФ: Заказал на утро шампанского…

КБ: Ну типа того. Андрей Илларионов – один из самых дотошных людей, которых я знаю. Он восстановил по часам, что делал Березовский. И если на это смотреть, получается, что он точно не собирался покончить жизнь самоубийством. Более того, на меня произвела очень сильное впечатление мысль Андрея, что это принцип талиона: око за око. Березовский сказал, что надо Путина вздернуть на рее, поэтому его удушили. Березовский же был для Путина таким… Он непропорционально много значил для Путина.

Я имел возможность говорить с Блэром за месяц до его ухода в отставку. Нас было несколько человек, ему было уже на все наплевать, и поэтому вместо протокольных двадцати минут мы говорили два часа. Мы говорили про Россию, потому что он считал, что раз мы из Грузии, то разбираемся в России – «нативно». У него был вопрос, на который мы не смогли ответить: «Мне звонит Путин и говорит: повлияйте на судей, чтобы они выдали нам Березовского. Что он имеет в виду?»

Мы объясняем ему, что Путин имеет в виду, но он не понимает. Блэр – очень харизматичный человек, может быть, даже самый харизматичный из всех, кого я видел. Говорит так, что все понимаешь, что он говорит, – четко, ясно. Мы ему объясняем, а он смотрит на нас, как будто мы с ним говорим по-китайски или по-грузински. У него нет даже тех нейронов в коре головного мозга, которые могли бы провести сигнал «поднять трубку, позвонить судье…». Почему я должен звонить судье? Позвонить судье и сказать ему: ты, типа, Березовского отдай. Совершенно непредставимо. А Путин… Блэр же не врал, зачем ему врать, что Путин ему звонит и говорит это. Блэр даже не мог бы придумать такую шутку, что Путин об этом говорил.

И потом история про то, что Березовский написал покаянное письмо…

ВФ: Это выглядит как часть общей конструкции… Даже если написал, почему ты должен это предъявлять?

КБ: Потом, если написал, то почему убил себя? Написал – подожди, может, тебя простят.

ВФ: Песков это говорил, чтобы объявить, что Березовский во всем покаялся, плохо себя чувствовал…

КБ: Да, да, чтобы его еще больше опустить. Нет, ну слушайте – мы вчера говорили про Судоплатова: того убили, того убили, Георгия Маркова – зонтиком, Литвиненко… Это же не фантазии, это установленный факт, что таков кагэбэшный подход.

Я скажу вам такую вещь, которую никто не знает, кроме нескольких человек. Когда Патаркацишвили умер в Лондоне, Скотленд-Ярд провел следствие и установил, что он был под влиянием кокаина и сердце не выдержало. Не то, что его убил кокаин, но кокаин вызвал сбой в работе сердечной системы. Наше правительство решило, что не надо афишировать этот факт. У Миши иногда есть такие сантименты избыточной порядочности – хотя он ненавидел Патаркацишвили. Это вторая такая ошибка после смерти Жвании, который лежал весь покрытый спермой, голый, – и Миша решил, что это надо замять. Реально Патаркацишвили умер от передозировки.