Влияние морской силы на историю. C предисловием Николая Старикова - Альфред Тайер Мэхан

Вместо того чтобы на равных условиях обмениваться залпами с противником при прохождении параллельных линий одна мимо другой, причем каждый корабль имел бы поддержку в шедшем за ним и перед ним, французские суда, вблизи которых прошли прорвавшиеся колонны, последовательно подверглись огню всего неприятельского отряда. Таким образом, тринадцать кораблей Гуда продефилировали мимо двух задних кораблей французского авангарда – César и Hector, разгромив их сосредоточенным огнем подобным же образом и с подобными же результатами шесть кораблей Роднея прошли мимо Glorieux. Это сосредоточение огня дефилированием мимо крайнего корабля колонны в точности соответствует сосредоточению огня на фланге линии и представляет особый интерес, ибо, если оно выполнено успешно, то и теперь будет такой же мощной атакой, какой было всегда. Англичане, если бы они быстро учли выгоду своего положения, смогли бы стрелять по кораблям, бывшим по обе стороны промежутка, через который они прошли, что и сделал Formidable; остальные же стреляли только правым бортом, и многие, без сомнения, ясно поняли представлявшиеся им возможности лишь тогда, когда было уже слишком поздно. Естественные результаты маневра Роднея были поэтому таковы: 1) выход на ветер неприятеля, а с этим и приобретение возможности наступательного образа действий; 2) сосредоточение огня против части неприятельского строя и 3) внесение во флот неприятеля беспорядка и разделения, которое могло сделаться и сделалось очень велико, дав англичанам дальнейшие тактические преимущества.

Возражение, что французы смогли бы соединиться быстрее, если бы их корабли управлялись лучше, неосновательно. Маневр, представляющий хороший шанс на достижение преимущества, не теряет своих достоинств от того, что он может быть встречен контрманевром неприятеля, подобно тому как хороший удар рапирой остается таковым, хотя бы он и был отпарирован защищавшимся. Шансы англичан состояли в том, что при обходе ими с носа арьергардных кораблей противника, в то время как авангард их продолжал идти прежним курсом, французы были бы разделены весьма невыгодным для них образом, и маневр англичан не потерял своего смысла от того, что отрезанные друг от друга группы французских кораблей могли бы соединиться скорее, чем сделали это, если бы ими лучше управляли. Если бы же Родней действовал так, как рекомендовалось некоторыми, а именно повернул бы на другой галс после прохождения мимо арьергарда неприятеля, то преследование им последнего превратилось бы в упорную погоню, в которой обе стороны понесли бы одинаковые потери. Сигналы о выходе из строя и без того были многочисленны в обоих флотах.

Независимо от тактического управления обоими флотами имелась некоторая разница в вооружении их, которая давала тактическое преимущество одному из них, почему на ней следует остановиться.

Французские корабли были лучше английских кораблей соответствующих классов и имели более сильное вооружение. Сэр Чарльз Дуглас, выдающийся офицер, деятельного и глубокого склада ума, уделявший особое внимание морской артиллерии, подсчитал что по мощности своего огня тридцать три французских корабля превосходили тридцать шесть английских на вес залпа четырех 84-пушечных кораблей и что после потери кораблей Zélé, Jason и Caton у них все еще оставалось преимущество, равное весу залпа двух 74-пушечных кораблей. Французский адмирал Ля Гравьер допускает, что в ту эпоху французские орудия вообще были большего калибра, чем английские. Лучшая конструкция французских кораблей и их большее углубление позволяли им лучше лавировать и вообще лучше ходить под парусами, чем и объясняется отчасти успех де Грасса в стараниях уйти на ветер от противника, ибо в полдень 11-го числа только три или четыре корабля его флота были видны с марса английского флагманского корабля, который 9-го числа находился на дистанции пушечного выстрела от них. Только страх за судьбу несчастливого Zélé и Magnanime согнал де Грасса с его выгодной позиции и оправдал настойчивость Роднея, положившегося на помощь аварий в достижении намеченной им цели. Большую эскадренную скорость французских кораблей трудно объяснить, ибо, хотя они несомненно обладали лучшими обводами, но практика обшивки медью подводной части кораблей еще не получила тогда во Франции такого широкого распространения, как в Англии, и во французском флоте было несколько судов, не обшитых медью и источенных червями[207]. Что французские корабли были лучшими ходоками, отмечалось, впрочем, и английскими офицерами, хотя вышеупомянутый выигрыш их в наветренном положении следует отчасти приписать тому обстоятельству, что Родней после сражений 9-го числа лежал в дрейфе, вероятно, для исправлений серьезнейших повреждений, полученных маленьким отрядом его судов в горячей схватке с численно превосходившим его противником. В описании этого сражения было упомянуто, что французы держались на полудистанции пушечного выстрела; это делалось ими для того, чтобы нейтрализовать преимущество англичан, состоявшее в том, что у последних было большее число карронад и других орудий малого веса, но большого калибра, которые в близком бою весьма действительны, но бесполезны при больших дистанциях. Второй в порядке командования – де Водрей, которому было вверено ведение этой атаки, – определенно утверждает, что если бы он держался в пределах досягаемости карронад, то он быстро потерял бы свой такелаж. Как бы ни осуждали отказ от попытки разбить неприятеля, расположенного так, как была расположена английская дивизия, – не подлежит сомнению, что если цель состояла в том, чтобы воспрепятствовать преследованию, то тактика де Водрея 9-го числа была во всех отношениях превосходна. Он нанес противнику максимум вреда, подвергнув свои силы минимальному риску. 12-го числа де Грасс, позволив заманить себя в пределы досягаемости карронад, отказался от этого преимущества, пожертвовав своему порыву всей прежней стратегической политикой. Допуская быструю стрельбу благодаря своей легкости и изрыгая картечь и ядра большого калибра, упомянутые орудия были особенно вредны на близкой дистанции и бесполезны на большой. В посланной им впоследствии депеше де Водрей говорит: «Действие этого нового оружия смертельно на дистанции мушкетного выстрела; это оно нанесло такие повреждения 12 апреля». По крайней мере, на некоторых английских кораблях были еще и другие артиллерийские новинки, которые, увеличив меткость, быстроту стрельбы и площадь обстрела, значительно увеличили мощь их батарей. Мы говорим здесь о введении замков, позволявших стрелять из орудия тому же самому комендору, который наводил последнее, а также о придаче пушечным станкам такого устройства, которое позволяло вести огонь на бо́льшие дистанции как через нос, так и через корму. В схватках между одиночными кораблями, не связанными в своих движениях отношениями к флоту, эти усовершенствования давали возможность обладателю их занять такое положение, откуда он мог поражать своего противника, в то время как последний не был в состоянии отвечать ему. И действительно, приводятся некоторые замечательные примеры такого тактического преимущества. В эскадренном бою – таком, какой рассматривается сейчас, – преимущество англичан состояло в том, что они могли раньше начинать обстрел противника, когда он появлялся впереди, и дольше держать его под огнем, когда он заходил за корму, чем число выстрелов увеличивалось вдвое и более против прежнего, а мертвое пространство, которым мог воспользоваться противник, последовательно сталкивавшийся с двумя английскими кораблями, – соответственно сокращалось[208]. Эти, теперь устарелые и обветшалые, материи заключают в себе никогда не стареющие уроки; они никоим образом не отличаются от последствий введения игольчатых ружей и торпед.