Константа - Александра Лимова

— Как никто другой. И все же, Вадим, Кот первый зам, — мягко поправил Костя, — и первый не просто так. Марвином и остальными он манипулирует, здесь я с тобой полностью согласен, однако, вспомни события годовалой давности. — Вадим, глядя на него, сделал большой глоток виски и в глазах мелькнуло что-то неопределенное. — Он в управлении не потому что ему повезло, — голос Кости одновременно и мягче и парадоксально, но тверже, — семьдесят процентов круга в том виде, в каком он сейчас, складывал он, а ему было двадцать пять. Он сам пришел в систему, сам вышел на Марвина и сам начал ставить. Это его детище. Вы не были на становлении, создавал он и он будет от тебя требовать подчинения, это закономерно и он имеет на это право. Когда Марвина попросят, так сказать, на пенсию, то у вашего руля встанет не Дубцов, его тоже, скорее всего, сразу попросят. Кот может один тянуть, уже это достойно уважения. Вы в одном рабочим процессе. Будь гибче, Вадим. И Яру пора напрямую сказать, что не все мечтают о спокойной жизни, некоторые остаются в системе, чтобы держать ее в константе, чтобы не стало хуже, это и есть их жизнь.

— Ты же сам дошел до этой мысли? — чуть погодя едва заметно кивнув, произнес Вадим. Так же невесело улыбнувшись и отведя взгляд, с эхом усталости проговорил, — я Ярому говорил. Но у него тоже свои представления.

— По типу: мы подумали и я решил. Да. Это же Ярый. — Улыбнулся уголком губ Костя, стряхивая пепел и затушивая сигарету.

Шива усмехнулся и кивнул. Блок снят, пусть частично. Я, трепеща от виртуозности, глядя в чашку кофе перед собой, чувствовала, прямо чувствовала, как чокнутая, которая явно рубит больше в целом, но в недостатке инфы в частности по этой ситуации, ориентируясь только по переменчивым настроениям, старается не выпасть из темы. И готова в любой момент пнуть под столом меня с одной понятной целью, но наши мужики пока обходились без военных действий, хотя, очевидно, подмывает обоих из-за разности позиций. Костя, который хитроумный пацифик сотого левела, подлив виски Вадиму, спокойно произнес:

— Некоторым людям стоит повторять слова, они не сразу способны их воспринять и вписать в свою картину представлений о мире и окружающих, это нормально, все мы разные. И другим нужно давать верные представления, чтобы не было последствий.

— Как ты себе это представляешь? — снова эхо усталости в низкой хрипотце голоса Вадима. — Подхожу я к Коту и говорю ему, мол, да успокойся ты уже, я остаюсь, потому что это мой круг и я никуда из него не пойду, тем более революции не планирую. Он мне безоговорочно сразу верит и мы с ним беремся за ручки и счастливые пиздуем в закат?

— Сейчас без эмоций, Шива. — И Рика поднял серьезный взгляд на сухо улыбнувшегося ему Вадима, — это его круг. Он его ставил, подбирал костяк команды и распределял. Это его детище, его и Марвина. Ты и Ярый пришли позже и расширяли этот круг. — Просто обозначил, не наставлял и не опровергал, просто напомнил факт и легкий прищур насыщенных карих глаз, в которых зрело желание возразить, почти сразу пошло на убыль. — И рано или поздно, лучше рано, тебе нужно будет начать вдалбливать ему свою позицию и принять его положение вещей. И снова придется неоднократно это говорить, чтобы это вошло в представления. — Костя сглотнул, не отпуская взглядом его переменчивые, определяющиеся глаза, — Вадя, ты следующий за Котом, ты же это понимаешь? Следующий во всех смыслах. Когда его попросят, то поставят тебя, а он сделает так, что его попросят, когда поймет что голова туманится. Он создавал круг, похерить его он очень боится. Ты за ним и ты должен ему подчиняться. Пусть у него и стиль рок-ин-рольщика, однако, он за идею равновесия, постоянства и стабильности. У него было три возможности и бешеная причина уходить, но он понимает, что мир не надо изменять, нужно просто самому не становиться хуже. Постоянство. Я не прошу тебя налаживать с ним отношения, я не прошу тебя менять свое мнение о нем. Я прошу тебя не выводить его из равновесия.

— Мы привели своих людей, Рика. — Подумав, негромко произнес Вадим, глядя на него. — Это уже не только его круг. Мы расширили производство, создали такие базы, что многие в совокупности неконкурентоспособны. Да, мы проигрываем вам в системе котлового, но в части создания того, чтобы общак полнился, нам равных нет. Мы привели людей, своих людей, потому и говорю, что это мой круг и я из него не выйду. Я имею право говорить, что это мой круг, мы не просто пришли на должности, мы совершенствовали этот рабочий процесс, хотя и не обязаны были. Я никогда не сидел сложа руки, ограничиваясь только тем, что мне положено делать и делаю больше, чем обязан, потому что я люблю свою работу. Это логично, мне кажется, что Кот бегающий со своими порядками и короной, потолок царапающей, должен обратить внимание на то, что мы не отстаем от времени и понять, благодаря кому это происходит и что мы несем ответственность за этих людей. — Усмехнулся и поправился, — я несу.

— Вы привели, — согласился Костя. — И его круг едва не рухнул. Вы начинали у Истомина-старшего и то, что тогда произошло это правильно. Потому что по-мужски и по-человечески. К Марвину вы перешли, привели людей, да, и будем откровенны, Шива, вы сделали это с понятной целью — они не сдали бы то, как вы трогаете чужие потоки. А отвечали бы за это все. Одной вашей казнью дело бы не закончилось. Спрос был бы и с руководства, допустившего такое у себя под носом, именно поэтому Кот сейчас полностью контролирует и Дуба и Марвина и кошелек ваш и перманентно тебя прессует. Он категорически против дебильного народного лозунга «можем повторить» когда дело касается страшных пережитых вещей, а кликуха твоя не зря и мы оба об этом знаем. Как и почти рухнувший круг Истомина-старшего. Прессинг Кота будет увеличиваться прямопропорционально твоему сопротивлению, пока не дойдет до пика и Кот не примет радикальные меры. Вы все целы и работаете несмотря на то, что чужие потоки трогали, только этого никто не может доказать, и здесь прямая отсылка к тому, как вас мониторил Кот во время разбирательства. Как именно он это делал и с кем договаривался, чтобы после его мониторинга никто ничего не нашел и не смог бы вам вменить. Поэтому он имеет право так себя вести и требовать от тебя полного подчинения. Вы пришли и расширили, привели людей, но круг едва не рухнул. Мне не нравится твое погоняло, ему, ратующему за стабилизацию, тоже. Вадя, высший эшелон диктует такие правила, где просто приходится принимать. Он от тебя невозможного не требует.

Что-то мне подсказывало, что Вадим не стал бы на месте Кости прикуривать импровизированную трубку мира подаваемую Костоломом в больничном коридоре и удерживающем пламя зажигалки, чтобы тот подавился. Не стал бы, и я понимала, что Анохин злился. Никак этого не выдавал, кроме одного — у аса случилась ошибка в стратегии и он начал дожимать внешне абсолютно спокойного промолчавшего Вадима:

— Кот агрессирует часто, недоброжелателей много, но ваш круг не трогают именно потому что в курсе, что Кот по возможности решать будет жестко и он пользуется этой своей славой. В разумном ключе. Конфликт с Конем — Кот мониторил вас и делал это так, чтобы претензии вам не смогли двинуть, а с теми, кто смог бы, он, наступив себе на горло, шел договариваться, либо просить. Подкупать. Угрожать. Народу вы много затронули. И ты уж прости, но предъявы вам были небезосновательны. Однако он стабилизировал ситуацию, стабилизировал Марвина, и к тому, что за минус Коня вас не спрашивали, он имеет прямое отношение. С позиции руководителя, я считаю, что он имеет полное право так себя вести, потому что тебя, Яра и ваших людей не пустили на расформирование. Потому что Ярого не убили, Вадим. Вот это и есть грамотное руководство. Оно именно такое. — Первый прокол Вадима, прищур пытающийся сокрыть взрыв внутри, отразившийся таранным эхо насыщенного, хлесткого раздражения в глазах. — Если бы сложилось по другому, ты мог бы отомстить, заставить всех заплатить, разумеется, а я тебе скажу, что живых мучают мертвые и от этого никуда не деться, время не лечит, а калечит, и от мести, когда разум проясняется, только хуже становится. — Костя усмехнулся и отчеканил, — Кот стоит твоего уважения уже только потому что Ярый жив, ты крестный его дочери, а не вынужден на его могилу приходить. Еще одну. — Видимо, довольно жесткий удар по больному, ибо: