Братство - Алексей Рудаков

В Системе, действительно, царила тишина, к которой лучше всего подходило определение — гробовая.

За те десять минут, что Астролябия шла к планете, мы со Шнеком испробовали всё.

Видео каналы — по ним либо был белый шум, либо, в паре раз, настроечные таблицы-сетки.

Радио — слышны были только помехи.

Местная сеть — сайты работали, но все чаты, в которые мы смогли зайти, благо старпом понимал Копийский, были пусты, а на форумах последние сообщения были сделаны около двух — трёх суток назад, по крайней мере именно так определил он, пересчитав их шкалу времени на нашу.

Молчали диспетчера — мы, изображая законопослушных граждан Империи (уже смешно, да?), орали на всех частотах выпрашивая помощь — решение прикинуться терпящими бедствие исследователями, было моё. Да, не спорю, не красиво. А что делать? Шкурка то она не казённая, да и жить хочется…

В общем — диспетчера молчали.

Пограничная Стража — тоже.

Даже орбитальные крепости, мимо которых мы прошли не обратили на нас никакого внимания, полностью проигнорировав все наши вопли. Мрак, впрочем, предлагал, как он выразился — постучать, из одной башни, но я запретил. Одно дело — мы просто летим и орём, и, совсем другое, если начнём палить — как ни крути, а это уже агрессия. А что молчат… Дык нелюди же, чурки инопланетные, кто ж их поймёт-то.

— Капитан. Посадка произведена успешно. Повреждений нет. Экипаж в норме, сэр. — Шнек доложил всё так, будто я был слепоглухим паралитиком и сам не мог понять, что происходит. — Ваши приказания, сэр?

— А пойдёмте, прогуляемся, старпом. Не знаю как тебе, а вот я что-то соскучился по бетону под ногами. Жбан?

— Да, сэр?

— Спасибо, что доставили нас сюда. Отдыхайте, но особо попрошу не расслабляться. И, кстати, — я хлопнул себя по лбу, будто только что вспомнил об одной важной вещи. — Декларации, если у кого есть, что таможне заявить — заполняйте. Я не собираюсь на пропускном контроле из-за вас торчать.

— Декларации, сэр? — Шнек озадаченно потеребил мочку правого уха — он часто так делал, когда был чем-то серьёзно озадачен. — Но… Зачем?!

— Для таможни, чего не понятного-то?

— Какой таможни?

— Местной, старпом. Вон, — я махнул рукой в сторону здания космопорта. — Бегут уже, с флажками и цветами.

— Сэр… — повернувшись к иллюминатору он с минуту изучал абсолютно пустое пространство посадочного поля между нами и зданием. — Но там никого нет! Вам верно показалось, сэр.

— Нет? — я отщёлкнул замок страховочного ремня и вылез из кресла. — Ну, тогда предлагаю самим их навестить.

— Есть самим навестить! Скажите, сэр, — старпом снова потеребил мочку уха. — Я по декларациям не понял.

— Шнек. — я уже подошёл к двери и взялся за ручку, так что, для ответа мне пришлось её отпустить и повернуться к нему. — Это шутка была. Шут-ка? А ты, да и все вы — повелись. — я рассмеялся, надеясь, что услышу в ответ хотя бы смешки, но все здесь присутствующие хранили молчание и внимательно смотрели на меня.

— Чёрт! Народ, — я вздохнул. — Вот ей-Богу! У вас такие унылые морды, что мне хочется жить вечно, лишь бы не попасть в ад и там обратно вас таких видеть.

Тишина.

Я снова попытался разрядить обстановку. — Слушайте, народ! Расслабьтесь! Папочка, — я ткнул себя в грудь большим пальцем. — Уже обо всём подумал. Сейчас перетрём с таможенниками, купим топлива — бабло есть и уйдём домой, на Кило к девочкам. Кто по девочкам соскучился?

Тишина.

— Вы что тут, мальчиков предпочитаете?!

Вообще никакой реакции.

— Сэр, вы нас простите, — Шнек замялся, не зная, как сказать. — Это, возможно, для вас всё нормально, но… Давит что-то. — он потёр себе грудь в районе сердца. — Тянет, неприятно так.

— Да, и у меня, — кивнул головой Жбан. — Нет, не больно, неприятно как-то.

— Тошно, простите, сэр! — послышался чей-то выкрик.

— На душе погано, капитан!

— Угу!

— Проклятое место! Уходить надо!

Выкрики с мест обрушились на меня как снежная лавина — люди торопились высказаться, рассказать, поведать мне о своих ощущениях, о давящем на всех напряжении, гнёте и об ощущаемой всеми — всеми кроме меня, тревоги. Неясной, тоскливой и вызывающей ощущение обречённости и безысходности.

Подняв руку я несколько минут выжидал, пока в рубке не восстановится тишина. — Так! А ну тихо! Разгалделись, как дети малые! Жбан! Корабль должен быть готов к немедленному взлёту. Ясно?!

— Да, сэр!

— Шнек?

— Слушаю, капитан!

— Пни Деда — пусть берёт свою банду и бегом за топливом. Мне похрен как, хоть вёдрами, но, чтобы быстро! Понял? Стой! — я вытянул к нему руку, не давая ему сорваться с места. — Жвалг пусть со своими клизмами наготове будет, а, хотя нет — пусть с нами будет. Мраку — сидеть в башне и быть готовым прикрыть нас огнём. Понял?

Он кивнул и начал переступать с ноги на ногу, точь-в-точь как боевой конь в ожидании атаки.

— Хорошо. Дальше — ты. Подбери человек десять — двадцать, открой Арсенал и вооружи их. Сам про броню не забудь — будешь Дедовскую гопоту крышевать, от местных. Всё вроде. — я хлопнул в ладоши. — Всё, всё, народ! Шевелимся, не спим! Бегом, пошли-пошли-пошли!

Спустя четверть часа, когда мы все, более-менее готовые к высадке собрались на платформе подъёмника, ко мне подошёл Шнек. В протянутой ко мне руке, была зажата сложенная вдвое бумажка.

— Вот, сэр.

— Что это, старпом? Надеюсь — не заявление на отпуск? Это же не курорт вроде?

— Сэр. Нет, сэр. — он отрицательно покачал головой, и, спохватившись, вытащил из внутреннего кармана ещё с пачку таких же бумажек. — Вот, сэр, возьмите.

— Да что это такое?

— Декларации, сэр. Как вы и сказали — мы заполнили. Как вы думаете — может нас через зелёный коридор пропустят?

По лётному полю мы двигались плотной группой — меня так и подмывает добавить, что мы шли, ощетинившись стволами, но увы — это не соответствовало действительности. Отобранные Шнеком бойцы, хоть и окружили нас кольцом, но их стволы были закинуты за спину. Почему?

А чего нам следовало опасаться? Пара башен нашего эсминца была выдвинута по-боевому и держала на прицеле здание порта. Не думаю, что среди Копий, славившихся своей рассудительностью, нашёлся бы безумец, готовый вызвать на себя их огонь.

Автоматические двери разошлись в стороны, стоило нам оказаться в зоне действия их активаторов, и мы вошли внутрь. А там — в самом здании, было тихо и как-то пусто, как обычно бывает в нежилых, заброшенных помещениях.

И ещё — там был запах.

Тяжёлый, приторно сладкий, вызывающий тошноту — он окутал всех нас сразу, заставляя многих морщиться, кашлять, а некоторых, особо чувствительных тотчас скрутили рвотные позывы.