Песчаный дьявол - Джеймс Роллинс

– Я пыталась предупредить тебя еще тогда, – продолжала Кассандра. – Если обижать Гильдию слишком часто, она имеет склонность кусаться в ответ. Так вот, мое руководство прониклось к тебе особым интересом.

Пейнтеру доводилось слышать о Гильдии. Шепотом передавались слухи об организации, созданной по подобию террористических ячеек. Ее руководство окутано непроницаемой тайной.

Гильдия осуществляла свою деятельность по всему земному шару, не имея никаких национальных предпочтений, хотя, по слухам, зародилась организация из пепла распавшегося Советского Союза, и ее костяк состоял из российской организованной преступности и бывших сотрудников КГБ. Но со временем Гильдия переползла государственные границы, словно побеги ядовитого плюща. Помимо этих общих сведений, об организации почти ничего не было известно, кроме того, что она действовала безжалостными и кровавыми методами.

Цели Гильдии были просты: деньги, власть, влияние. Если в ее руки попадет источник антивещества, это станет ни с чем не сравнимым трофеем. Тогда она сможет шантажировать целые государства, продавать антивещество в небольших количествах диктаторским режимам и террористическим группировкам. Остановить Гильдию будет уже нельзя.

Пейнтер всмотрелся в лицо Кассандры. Как глубоко пустила Гильдия корни в Вашингтоне? Он вспомнил свое сообщение по электронной почте. Теперь ему был известен по крайней мере один человек, продавшийся Гильдии. Кроу представил себе лицо Шона Макнайта. Вся эта операция с самого начала была обречена на провал. Пейнтер бессильно стиснул кулаки.

Подавшись вперед, Кассандра оперлась локтями на колени.

– Когда все будет кончено, я упакую тебя в коробку, перевяжу ленточкой с бантиком и доставлю руководству Гильдии. Твой мозг препарируют, словно дохлую рыбину.

Пейнтер покачал головой, но даже он сам не смог бы сказать, что именно он отрицает.

– Мне лично доводилось наблюдать за методами допросов, которыми пользуются наши специалисты, – продолжала Кассандра. – Впечатляющая работа. Один тип из британской Ми-пять попытался проникнуть в сеть Гильдии в Индии. Его так обработали, что он мог лишь жалобно скулить, словно побитый щенок. Впрочем, мне до этого никогда не приходилось видеть, как с человека снимают скальп, а затем вставляют в череп электроды. Очаровательное зрелище. Хотя зачем я тебе все это рассказываю? Тебе предстоит испытать эти радости на себе.

Пейнтер даже представить себе не мог, насколько низко пала эта коварная женщина. Как он мог не заметить рядом с собой смертельную язву? Как он едва не отдал ей свое сердце?

Ответ был ему известен: сын пошел по стопам отца. Отец Пейнтера женился на женщине, которая в конце концов его зарезала. Как его отец не разглядел черную душу женщины, с которой связал свою жизнь, которая спала с ним рядом каждую ночь и родила ему ребенка? Неужели это какая-то генетическая слепота, которая передается из поколения в поколение?

Пейнтер украдкой взглянул на голубой кружок на экране компьютера. При мысли о Сафии у него по всему телу разлилось тепло. Это была не любовь, по крайней мере еще не любовь. Однако это чувство было гораздо глубже просто уважения и дружбы. Пейнтер ухватился за эту возможность, за скрытый у него в душе потенциал. Значит, на свете есть хорошие женщины, чьи сердца такие же искренние, как и его собственное. И он сможет их любить.

Пейнтер перевел взгляд на Кассандру. Ярость схлынула.

Должно быть, Кассандра прочла что-то у него на лице. Она ожидала найти обреченность, но вместо этого встретила спокойствие и непоколебимую решимость. У нее в глазах появилось смятение, за которым Пейнтер разглядел более глубокое чувство – мучительную боль, сверкнувшую лишь на мгновение. Но безудержная злоба тотчас сожгла дотла в ней все прочие чувства. Кассандра резко вскочила, схватив пистолет. Пейнтер продолжал спокойно смотреть на нее. Пусть она пристрелит его прямо сейчас. Это будет лучше, чем попасть в руки к ее начальству.

Кассандра издала звук – нечто среднее между смешком и всхлипыванием.

– Пусть тобой займется Священник. Но я, пожалуй, приду полюбопытствовать.

– Священник?

– Его лицо будет последним, что ты увидишь в своей жизни.

Кассандра круто развернулась и направилась к двери. Пейнтеру показалось, что в ее в последней фразе он услышал страх. Голос Кассандры прозвучал в точности так же, как голос охранника, оставившего комнату несколько минут назад. Это страх перед тем, кто занимает более высокое положение, будучи человеком беспощадным и жестоким.

Пейнтер неподвижно застыл на койке. Остатки паутины, сотканной действием успокоительного, сгорели во внезапно вспыхнувшем пламени прозрения. Пейнтер закрыл глаза, оглушенный догадкой. Священник. В это мгновение Пейнтер со всей определенностью понял, кто именно возглавляет Гильдию или, по крайней мере, направляет руку Кассандры.

Все оказалось гораздо страшнее, чем он предполагал.

* * *

16 часов 4 минуты

– Должно быть, это дворец царицы, – сказал Омаха.

Сафия смотрела на огромное строение, которое возвышалось на противоположной стороне внутреннего дворика, залитого черным стеклом. Омаха водил лучом фонарика по величественному зданию. На квадратном основании стояла круглая четырехэтажная башня, увенчанная зубчиками. Башню украшали арки из выдутого стекла, которые поддерживали балконы, выходящие на город. Перила и стены были усыпаны сапфирами, бриллиантами и рубинами. В отблесках голубоватых сполохов, искрящихся под сводами пещеры, тускло сияли золотые и серебряные крыши. И тем не менее Сафия окинула здание критическим взглядом.

– По-моему, это точная копия разрушенной цитадели на поверхности. Взгляни на размеры, на форму основания. Полное совпадение.

– Господи, Саффи, ты права.

Омаха шагнул во внутренний дворик. Обнесенный с двух сторон стенами, он заканчивался огромной аркой.

Сафия оглянулась. Дворец – не было никаких сомнений, что это действительно царский дворец, – возвышался у дальней стены пещеры на самой окраине Убара. Остальной город извилистыми, петляющими улицами спускался к озеру террасами, лестницами, крутыми уклонами. Повсюду возвышались колонны.

– Давай заглянем внутрь хотя бы одним глазком, – предложил Омаха.

Он направился вперед. За ним последовал Клей. Кара помогла подняться Лулу. Ходжа несколько оправилась от первого потрясения.

Всю дорогу сюда им постоянно попадались высушенные тела, погребенные в стекле, – в основном частично, но некоторые и целиком. Везде, куда ни падал взгляд, из стекла торчали человеческие останки, застывшие в агонии зловещие деревья-скелеты, протянувшие иссохшие, мумифицированные конечности. Позы говорили о невыносимых мучениях. Одна женщина, прислонившаяся к стеклянной стене, погрузилась в нее почти полностью, пытаясь защитить ребенка, которого держала в вытянутых руках, словно подношение Богу. Но молитва ее не была услышана. Ребенок лежал у нее над головой, заключенный в стекло. Подобные свидетельства трагедии можно было увидеть везде.