От Дубно до Ростова - Алексей Исаев

Главным вопросом, волновавшим и историков, и участников событий, был вопрос о целесообразности передачи 6–й и 12–й армий в подчинение Южного фронта. Е. А. Долматовский в «Зеленой Браме» пишет:

«Я не знал, спрашивать ли маршала о том, что волновало меня тогда, в сорок первом, и до сих пор не дает покоя. Вопрос больной: не было ли ошибкой переподчинение 6–й и 12–й армий Южному фронту? Ладно, спрошу, знаю, что маршал кривить душой не станет.

— Из того сложнейшего положения выход мог быть лишь один — передать шестую и двенадцатую Южному фронту, — убежденно ответил мне Владимир Александрович *Судец**»[523].

Раз такой вопрос постоянно поднимался, то сомнения в целесообразности этого решения возникали у многих. Перечисленные И. Х. Баграмяном проблемы связи и снабжения действительно присутствовали и существенно затрудняли управление 6–й и 12–й армиями из штаба Юго-Западного фронта. Однако проблема тылов обеих армий и вопросы связи с ними могли быть решены изменением разграничительных линий между Южным и Юго-Западным фронтами. Разграничительная линия между фронтами могла быть смещена на юг или даже идти не строго с запада на восток, а с северо-запада на юго-восток. Это позволило бы включить в полосу Юго-Западного фронта склады и линии связи, идущие к Умани с юга. Более того, можно было поступить ровно наоборот, передав в состав Юго-Западного фронта 18–ю армию А. К. Смирнова, и решать проблему вывода из окружения и построения устойчивого фронта в комплексе. На 25 июля нужно было ликвидировать три бреши — между 6, 12 и 18–й армиями, между 18–й и 9–й армиями и между этими армиями и войсками на Днепре. Лучше это было делать одним командованием.

Как показала практика, передача двух армий в ведение И. В. Тюленева не решила проблемы управления. Во-первых, штабу Южного фронта нужно было время, чтобы ознакомиться с обстановкой. Штаб Юго-Западного фронта «вел» эти две армии от границы и обладал куда большей информацией о динамике развития событий и предполагаемых действиях немцев. Во-вторых, налаживание связи с 6–й и 12–й армиями оказалось для штаба И. В. Тюленева не менее сложным делом, чем для штаба, возглавляемого М. П. Кирпоносом. Наконец, на Южном фронте назрел кризис на стыке 9–й и 18–й армий, который приковывал к себе основное внимание командования фронта. Но, пожалуй, самой большой проблемой был «человеческий фактор» — И. В. Тюленев не относился к числу самых талантливых советских полководцев. С первых дней войны штаб Южного фронта, действовавший в тепличных условиях, получал выволочки от Г. К. Жукова за пассивность и нераспорядительность.

В своих мемуарах И. В. Тюленев написал буквально следующее:

«Когда я прибыл в свой штаб, меня там встретили радостным сообщением:

— Получаем пополнение целых две армии — шестую и двенадцатую!

Но, увы, радость оказалась преждевременной. Положение наших войск с приходом этих армий не улучшилось, так как обе они, действовавшие на левом крыле Юго-Западного фронта, пришли сильно измотанными. Их отход на юго-восток оголял наш правый фланг и этим самым ставил нас в критическое положение.

Как выяснилось, передача нам этих двух армий была вызвана необходимостью вывести их из полуокружения.

2–й механизированный корпус, действовавший из района Христиновка, Умань в северном направлении, и части 18–й армии, сдерживающие противника на линии Копай — Город, Гайсин, Ободовка, образовали обширные ворота для выхода этих армий из окружения.

Но 6–я и 12–я армии не использовали предоставленную им возможность. Сказалось непонимание армейскими штабами обстановки, а также сильная измотанность в многодневных кровопролитных боях стрелковых и артиллерийских полков, их разобщенность, потеря оперативной связи с вышестоящими штабами»[524].

В этих нескольких абзацах, которые посвящены 6–й и 12–й армиям, нет ни слова правды. 18–я армия к моменту передачи армий И. Н. Музыченко и П. Г. Понеделина уже потеряла локтевую связь с 12–й армией, и именно с этого направления прорвался XXXXIX горно-стрелковый корпус 17 армии, замкнувший кольцо окружения. На выходе из «ворот», образованных разгранлинией между 18–й армией с юга и позициями 2–й механизированного корпуса с севера, две армии на рубеже реки Синюха ждали танкисты Людвига Крювеля и эсэсовцы Зеппа Дитриха. Более того, в первый день командования 6–й и 12–й армиями И. В. Тюленев своим приказом попытался вывести корпус Ю. В. Новосельского в резерв, и прикрывать «ворота» для отхода 6–й и 12–й армий он номинально не мог. Только сложная обстановка не позволила вывести корпус из боя и тем самым полностью обрушить систему обороны двух армий. Вместо «ворот» на юго-восток командующий Южным фронтом назначил 6–й и 12–й армиям направление отхода строго на восток. Решение достаточно осмысленное, но обстановка не позволила его реализовать. Ошибкой было то, что И. В. Тюленев упорствовал в этом решении, когда обстановка кардинально изменилась. За это он получил очередной выговор сверху, на этот раз из штаба Юго-Западного направления:

«3 августа вам было приказано группу Понеделина выводить *в** южном направлении для соединения со Смирновым. Несмотря на это, вы вновь 4.8 распоряжением № 48 требуете *от** Понеделина прорываться на восток, где противник оказывает наиболее упорное сопротивление»[525].

Написать подобное в своих мемуарах И. В. Тюленев мог в 1960 г., когда широкому кругу интересующихся историей войны не были доступны документы армейского и фронтового звена, уличающие бывшего командующего фронтом во лжи.

Нельзя не признать правоту И. В. Сталина, который 12 августа направил командованию Юго-Западного направления телеграмму следующего содержания:

«Комфронта Тюленев оказался несостоятельным. Он не умеет наступать, но не умеет также отводить войска. Он потерял две армии таким способом, каким не теряют даже и полки. Предлагаю Вам выехать немедля к Тюленеву, разобраться лично в обстановке и доложить незамедлительно о плане обороны. *…** Мне кажется, что Тюленев деморализован и не способен руководить фронтом»[526].

Внезапно рассыпавшийся, словно карточный домик, фронт, похоже, действительно деморализовал командующего. И. В. Тюленев в Первую мировую войну проявил личную храбрость, был награжден четырьмя Георгиевскими крестами, но командовать фронтом был явно не способен. За Умань он не был немедленно отрешен от должности, но в дальнейшем постов, хотя бы сравнимых с командованием Южного фронта, не занимал. Среди командующих армиями и фронтами были выдающиеся личности, были не хватавшие звезд с неба середнячки, честно выполнявшие свою работу. Но были и люди, не прошедшие самую суровую для военного человека проверку войной.