Ночь империи - Дарья Богомолова

– Знаешь, мне кажется, что Крокум был насчёт тебя не так уж не прав. Потому что вместо того, чтобы приехать в столицу, всё разузнать и вернуться, ты потащилась сюда! И что же у нас тут важного?– картинно взмахнув свободной рукой, он указал ей в сторону поля прошедшей битвы.– Великий генерал Самаэль, мать его, Гринд!

– Не кричи,– взмолилась Санбика,– услышат ведь.

– И пусть услышат. Нам ведь недостаточно того позора, который нам обеспечил Владыка, нам недостаточно подозрений в убийстве принцессы, которое привело к войне – нам надо ещё, чтобы одна из Первородных слюнями исходила на главного противника веры!

Закончив на этой ноте, Василиск пару мгновений сверлил сестру взглядом, но потом только со вздохом покачал головой.

Это ощущалось отвратительнее любой ругани. Каким-то образом он всегда умел выглядеть так, будто ссора давалась ему через силу, и оттого виноватый чувствовал себя ещё хуже, чем когда на него просто повышали голос.

– Даже говорить не хочется.– Все ещё не отпуская её руки, мужчина направился в противоположную от палатки сторону.– Идём.

Санбика сама не знала, зачем спросила место, когда увидела идущую лёгкой рябью рамку перехода. Только домой её, не оправдавшую доверия Короля богов, и могли вести, но Василиск никакого ответа не дал. Она получила его, так или иначе, когда шагнула следом за братом на самый короткий путь из возможных, но оказалась отнюдь не в садах Пантеона и тем более не в главном здании.

Осмотревшись на местности, женщина спустя пару мгновений всё-таки признала дворец, и все подозрения только подтвердил кинувшийся к ней с Королём богов солдат.

Василиск уже натянул привычную улыбчивую маску, и военный быстро поддался на спокойное и уверенное заявление, что в подобные тяжёлые для страны времена нужно действовать, а не рассылать лишний раз письма и тратить целые дни на ожидание ответа.

– Почему мы здесь?– осторожно поинтересовалась Санбика.

Солдат прежде, чем отпустить, посоветовал им пройти в сторону базилики, где можно было найти если не самого правителя, то основных представителей совета, которые точно знали местоположение Владыки.

– Потому что моя сестра – дура,– спокойно откликнулся Василиск, только теперь отпуская её руку.– Дура, которая решила, что поразвлечься важнее, чем заниматься поручениями.

Санбика пристыженно замолкла и держала рот на замке до самого конца пути на верху массивной лестницы.

Хмурясь, Василиск по большей части перестал уделять ей внимание и постарался сосредоточиться на том, что ждало впереди. С наибольшей вероятностью, их старший брат давно знал, кто был изначально повинен в произошедшем, а с его умением выворачивать чужие слова наизнанку не было никакой уверенности, что удастся оправдаться. В последнюю очередь хотелось, чтобы вместе с ним были ещё и все главы ведомств – эти пятеро и без участия враждебно настроенных к Пантеону генералов могли выслать Короля богов прочь из столицы, чтобы не мозолил глаза.

Перед высокими дверьми из светлого дерева с позолотой Василиск невольно замер и на пару мгновений зажмурился. Остановившаяся позади сестра, все ещё чувствовавшая свою вину, этого не заметила – только услышала, как он коротко вздохнул прежде, чем постучать.

3.

Со стороны раздался стук, и Самаэль невольно отвлёкся. Источником оказался ворон, который, как и многие его сородичи, не брезговал попировать на поле битвы.

Усевшись на грудь одному из поверженных вражеских солдат, он с завидным упорством долбил клювом доспех в том месте, где тот был повреждён, чтобы чуть расширить отверстие и таким образом добраться до ещё только начавшего остывать мяса.

Некоторое время наблюдая за птицей, в конечном итоге добившейся своей цели и вытянувшей небольшой кусок, мужчина вновь посмотрел на того солдата, которым заинтересовался сам.

В этот раз скрывавшийся под шлемом воин действительно был из вахши – никаких лишних рогов, зрачки, будто у змеи, заострённые зубы. Большая часть были такими, в том числе и среди попавших в плен, но вид того, которого убили последним, никак не давал покоя.

Поначалу разделявший его энтузиазм Каджар в конце концов заявил, что лучше хоть один из них займётся оценками ущерба и всего произошедшего, в то время, как второй может копаться в грязи и трупах, сколько сердце прикажет. Делать друга в чём-то виноватым смысла не было, но в какой-то момент из-за его слов Самаэль начал сомневаться в собственном здравомыслии. По итогу эту мысль перехватили те, кто видел, как первый тави вернулся к одному из лишившихся головы врагов, взял эту самую голову и теперь гулял по полю с ней за, как решили, неимением другого собеседника.

Может, он действительно сошёл с ума и пытался увидеть подвох там, где его не было, но они были на войне не с Саадалией, не с Махадри и не с Кроаной – с Геенной. С теми, кто в обычной жизни едва ли мог провести час без того, чтобы кому-нибудь не соврать вне зависимости от того, была эта ложь во благо или наоборот.

Войско, разбитое ими сегодня, было средним, и, если бы в нём были исключительно вахши, битвы заняла бы не больше пары часов: ящеры отвратно дрались. Ожидая, исходя из докладов, чего-то именно такого, едва ли не в самом начале они столкнулись с силой, в пару раз превосходящей собственную, и в итоге на сражение ушли почти сутки. Все ещё не самое сложное из всего, что Самаэль повидал за годы жизни, но точно заставлявшее копаться в грязи, чтобы понять причины такого внезапного силового превосходства.

Поначалу хотелось свалить всё на наличие ифрита в командовании, но эти теории разбились о суровую реальность – во главе войска стоял вахши. Это было видно даже с точки зрения тактики, что говорить о последующем живом подтверждении. Хотя ифриты целую Эпоху сидели на своей стороне моря тихо и ни на кого с мечами не шли, одно только столкновение с великим губернатором Рагдой давало примерную картину того, что произошло бы, окажись первичные подозрения правдивы. Они бы сейчас не расхаживали по грязи и лужам среди трупов, а, скорее, лежали бы среди поверженных.

Мундир уже был испачкан, поэтому, не заботясь о чистоте, Самаэль со вздохом сел там, где стоял, и нахмурился на небо. Пальцами по голове в своих руках начал стучать машинально, только потом осознав, что творит, и из уважения к погибшему оставил его просто лежать у себя на коленях.

Ворон, дорвавшийся до мяса, снова задел железо доспеха, привлекая к себе внимание. Уже порядком испачкавшая клюв, в момент, когда Самаэль на неё посмотрел, птица с громким карканьем распахнула крылья и погнала прочь от своей добычи двух сородичей, надеявшихся, что с ними поделятся. Четвёртый, воспользовавшись перепалкой, занял освободившееся место, и полез в отверстие за своей порцией.

Нахмурившись, тави присмотрелся к птицам и в частности к их пище. Куски мяса с жилами, которые как раз тянул в желании оторвать ворон, имели не сразу заметный зеленоватый оттенок – такой был у крови вахши.

Интерес к падальщикам тави утратил сразу же, хватая голову со своих ног, чтобы осмотреть рану, и в следующий момент разочарованно выругался. То, что должно было быть сочащимся свежей кровью рубленым разрезом выглядело так, как если бы какой-то энтузиаст поставил его на раскалённый лист железа и прижёг.