Девочка в реакторе - Анастасия Котова

брали. Он вернулся домой, к родителям, пытался построить личную жизнь, но девушки воспринимают его как какого-то мутанта. У него вся жизнь сломана, он винит всех вокруг и к тому же он начал пить, по-страшному. На него смотреть даже страшно!.. Он хочет найти женщину для жизни, но своим прошлым отпугивает большинство нормальных женщин, и совсем недавно я решила свести его с той девочкой, у которой муж погиб.

Кто-то еще кормит Кошмар своим негативом. Понять бы, кто именно…

А еще мне предстоит вернуться в Чернобыль. Там есть то, что нужно этому существу.

Правда, я все еще не понимаю, кто это и что именно от меня ему нужно.

Я пошла на это не просто так, мне нужно вернуть своих детей. Паша, сволочь, их куда-то увез, и все, с концами!..

– А родственники у твоего Паши есть?

Марина помотала головой.

– Он сирота. Мы с бабушкой приняли его в свою семью.

Сергей покачал головой.

– Вот так история… И ты до сих пор идешь на поводу у этой кошмарной девицы?

– А что еще остается?!

В тот же день Марина осталась ночевать у Сергея дома. Верхний свет был приглушен, окна прикрыли толстыми шторами, что даже лучи бледного полумесяца не падали на покрытый линолеумом пол. Соня спала в бабушкиной комнате, а сама бабушка отсутствовала – уехала в гости к родственникам. Сергей спал на диване в зале, и девушка, насладившись мгновениями тишины и спокойствия, уснула.

Касание, затем еще одно. Кончиками пальцев нежно поглаживали кожу, поднимаясь все выше и выше. Марина потянулась и довольно улыбнулась. Она спала в одной тоненькой сорочке, под пушистым одеялом, и под россыпью сна наслаждалась чудесными мгновениями. Чьи-то руки щекотали ступни ног, а затем лодыжки, заставляя хохотать, словно маленький ребенок. Марина поглубже зарылась в подушку, тихонько повизгивая и пытаясь спрятать вытянутые ноги обратно под покрывало.

“Сережик…”

Подобное уменьшительно-ласкательное каждый раз вызывало в ней бурю смеха, заставляя мужчину невольно краснеть и отшучиваться. Хотя ничего плохого в безобидном имени не было. Но сейчас, когда крепкие сухие пальцы нежно касались кожи, вызывая приятные мурашки, она готова вымолвить его имя снова и снова.

Неужели он проснулся и решил без спроса залезть к ней под одеяло?..

Марина резко распахнула веки.

Прикосновения тут же прекратились.

Свет торшера, стоявшего на тумбочке рядом с кроватью, осветил прятавшуюся в углу девичью фигурку. Маленькую грудь, спрятанную в купальник, выпуклый голый живот, стройные ноги и цвета воронова крыла волосы.

– Ты?!

Кошмар пригрозила пальцем.

– Я пришла напомнить тебе о нашей сделке.

Марина рухнула на постель.

– Господи, единственный день, когда появилась возможность выспаться, являешься ты! Какого черта, спрашивается? Нельзя ли отложить это дела на завтра, а? И откуда ты вообще узнала, где я?!

– Глаза и уши у меня везде. Тебе негде спрятаться.

– А я и не прячусь! Я всего лишь хочу выспаться!

Дверь внезапно распахнулась.

Кошмар отскочила к стене.

– Мариш, ты с кем там болтаешь?

Марина вытаращила глаза.

Девица, потеряв былую уверенность, вжалась в стену.

– О, у тебя гости? И ты меня даже не позвала?

– О… А… Ы… Это та самая девица, о которой я тебе рассказывала! Познакомься, это Кошмар, мы с ней заключили сделку! Я побеждаю ее, а она отдает мне моих детей!..

– О, здоровеньки булы! – Сергей подошел ближе и протянул Кошмару руку.

На оливковом лице проступили голубоватые вены. Щеки резко впали, стали видны кости черепа. Глаза тоже провалились. Кошмар рухнула на пол, невольно раздвинув ноги и представив мужскому взору едва закрывающую лобок ниточку купальных трусиков, и отползла к стене. Напуганная до смерти девица не могла сказать и слова, переводя взгляд с Марины на Сергея. Ее всю трясло, сердце бешено билось, грозя выпрыгнуть из груди, а по рукам потекла черная ниточка неизвестной жидкости. Кошмару стало плохо, и вскоре она растворилась, словно тень в луче солнечного света.

– Что это было? – Сергей удивленно посмотрел на Марину.

Та пожала плечами.

– Ты ее убил.

Москва. Наши дни

Кремль не впечатлил. На бледном лице появилась горькая усмешка – площадь как площадь, ничего особенного: красные башенки, едва достающие до неба, мавзолей, красивый собор рядом… она была здесь много лет назад, еще в детстве, когда мама привела ее сюда, чтобы показать красоты столицы. На улице уже вовсю царила осень, мокрая и холодная, противная, с пронизывающим ветром. По дорогам ездили современные иномарки, блестели крыши ближайших зданий, и никто из прохожих не заметил девушки маленького роста, с черными, как ночь, волосами, в спортивном костюме, ветровке и кепке, закрывающей пронзительные синие глаза.

Алина бросила взгляд на плотные, построенные из красного кирпича, стены. Вдохнула поглубже, набирая воздуха в легкие, и, сложив в молитве руки, превратилась в легкие всполохи мрака. Растворилась в кладках кирпича и снова материализовалась в стройную фигурку, что обвивали лоскутки внезапно наступившей ночи. Алина смахнула с куртки наэлектризованные искры и пошла в сторону четырехэтажного здания, стараясь не привлекать к себе внимание: пряталась в пожелтевшей листве деревьев, за мелкими постройками, а затем, приблизившись к цели, стала невидимой, перейдя по другую сторону света.

Забор из черного металла стоял нараспашку. Несколько автомобилей стояло неподалеку. Плафоны уличных фонарей резко замерцали и осветили дорогу бледным светом. Алина махнула рукой, и лампочка лопнула на мелкие кусочки, что разлетелись в разные стороны. Она подняла голову и разглядела в черно-белом свете золотые купола собора. Чистое золото! Звон колоколов, подобно музыке, лился из глубоких уголков человеческой души. Только вот это не могло заставить биться сердце девушки, которую несколько лет назад уничтожили люди, посадив в самое неприятное и зловещее место – в реактор. В нем отсутствовало какое-либо звучание, только шум работавших над головой приборов и вечная темнота вперемешку с водой…

Двери, одна за другой, распахнулись сами собой. Выключенный верхний свет зажегся, освещая золотистые коридоры и богато убранные помещения. Алина с довольной ухмылкой опустила руку, материализовавшись из вечной темноты. Она испытала настоящий шок и одновременно восхищение, вступив на красную ковровую дорожку. Закружилась в танце, выпуская в воздух тысячи мелких наэлектризованных искр. Они россыпью падали на пол и исчезали.