Тигрица - Дженнифер Блейк

— Это я прогнала его в прошлый раз.

На мгновение между ними установилась напряженная тишина. Арлетта пристально вгляделась в дочь, потом негромко спросила:

— Почему ты это сделала?

— Я думала, что не могу ему доверять. Я думала, что это он прислал деду фотографии. Я боялась, что он узнает о моих чувствах. И еще… О, причин было множество, но главное, мне казалось, что он сам может этого хотеть.

— Хотеть расстаться с тобой? — уточнила Арлетта, и Джессика кивнула с самым несчастным видом.

— И теперь вы оба страдаете, — подвела ее мать неутешительный итог.

Джессика всхлипнула.

— Теперь, после того как ты ткнула меня носом во все факты, мне кажется… Я думаю, что ошиблась.

— Наконец-то я сделала что-то полезное! — воскликнула Арлетта, широко улыбаясь. — Ну и что ты думаешь предпринять?

— Я… я не знаю.

Джессика действительно не знала. Она предложила Рафаэлю развод, надеясь по его реакции угадать, что он на самом деле чувствует. Она сознательно искушала его свободой, но он швырнул эту свободу ей в лицо, причем сделал это в такой форме, что она по-прежнему не могла быть ни в чем уверена.

— Решай скорее, — поторопила ее мать. — Рафаэль уже спустился вниз, чтобы идти к самолету, а бензовоз проехал туда примерно полчаса назад.

Джессика потерла лицо ладонью, потом крепко прижала сжатые кулаки к ноющим вискам.

— Я не знаю, что делать, потому что не знаю, как будет лучше для всех. И, главное, я не знаю, чего ждет от меня Рафаэль.

— Так всегда и бывает, — утешила ее Арлетта. — Разве тебе это неизвестно? Но послушай, Джессика, что бы ты ни решила, я ни слова тебе не скажу. Ты ничего мне не должна, и я не хочу распоряжаться твоей жизнью. Я хочу только одного — чтобы ты была счастлива.

Улыбка Джессики была жалкой.

— Хорошо, я постараюсь… мама.

После этого Арлетта ушла, оставив ее одну, что с ее стороны — учитывая все обстоятельства — было весьма предусмотрительно и мудро. Джессика еще некоторое время стояла у перил, глядя, как сгущаются сумерки и небо становится фиалково-лиловым. И постепенно ее мысли обратились к другому вечеру — к вечеру того самого дня, когда после свадьбы они с Рафаэлем впервые остались вдвоем. Она не только пережила этот вечер, но нашла его великолепным и ни на минуту не забывала об испытанном ею блаженстве.

«Тигрица» — Рафаэль называл ее своей тигрицей. Что ж, это было только справедливо — вряд ли ее можно было считать ручной или хотя бы укрощенной. Но только с ним она действительно чувствовала себя грациозной, красивой, сильной. Только во время их первой брачной ночи — неповторимо волшебной и прискорбно короткой — Джессика ощущала глубокое родство и неразрывную связь их тел и душ, разговаривавших друг с другом на каком-то таинственном, древнем языке. Ничего подобного она не испытывала даже в самых смелых снах, и потом ей так не хватало этого ощущения безграничной любви и тепла.

И она поняла, чего она хочет больше всего на свете.

…Женщина, которая знает, чего хочет, добивается этого.

Теперь она знала это, но хватит ли ей характера и силы воли, чтобы первой протянуть ему руки? Осмелится ли она отбросить робость и снова стать тигрицей?

Жалеть стоит лишь о том, чего ты не сделал. Это сказала Мими Тесс — Мими Тесс, которая, как и ее дочь Арлетта, тоже когда-то сделала не правильный выбор, покинула человека, которого любила, и заплатила за это по самому большому счету.

Но, если она справится с собой и первой отважится сделать шаг к примирению, примет ли Рафаэль ее? Сможет ли она стать такой женщиной, какая ему нужна? Чего он хочет от нее на самом деле?

Она увидела на дороге отъезжающий топливозаправщик и стала поспешно спускаться по ступеням. Очутившись внизу, Джессика бегом устремилась ко взлетной полосе. Времени оставалось совсем мало — она и так раздумывала непозволительно долго.

Джессика очень хорошо представляла себе, как Рафаэль и Карлос в последний раз проверяют все системы самолета, как Пепе, закрыв глаза, неподвижно сидит в кресле, пристегнувшись ремнями, и ждет, пока самолет начнет разбегаться и взлетать. В ее распоряжении оставались, должно быть, считанные минуты. О том, чтобы взять машину, Джессика даже не задумалась — она не была уверена, что быстро найдет ключи, которые накануне куда-то засунула. В любом случае, напрямик, через болота, она могла бы добраться до самолета гораздо быстрее, особенно если побежит изо всех сил.

Но самолет стоял намного дальше от дома, чем ей казалось. А может быть, она просто выбрала не ту тропинку. Когда-то большеглазая и худая девчонка, носившаяся здесь вместе с Ником и Кейлом, знала в камышах каждую сухую дорожку, каждую кочку, но с тех пор прошло уже немало лет. И дело было не в топографии болот — это она сама утратила кураж, проворство, непоколебимую уверенность в себе и ощущение собственной правоты, которая когда-то стояла за всеми ее поступками и желаниями. Но она снова может стать такой, как была. Если постарается. Если очень-очень постарается.

На дороге, чихнув, ожила сначала одна, потом другая турбина. Двигатели стали набирать обороты, и над болотами разнесся их высокий, мерный гул. Самолет был готов к отлету. Джессика помчалась во весь дух. Снова, как и полтора десятилетия назад, ее ноги выбивали частую дробь по сухой утоптанной тропинке, на которой не росли ни камыши, ни жесткая, с острыми режущими краями, осока. Зато по сторонам тропы ее было больше чем достаточно. Узкие, длинные листья болотной травы цеплялись за ее платье и оставляли на руках и на лице кровоточащие царапины. Каждый раз, когда осока ранила ее, Джессика морщилась от боли, но не останавливалась.

Скорее, скорее! Заросли тростников расступились, и Джессика увидела самолет. Дверца салона была закрыта, а серебристый фюзеляж чуть подрагивал перед разбегом и броском в темнеющее небо.

За штурвалом сидел Карлос. Он включал какие-то тумблеры на верхней приборной панели, и Джессика хорошо видела его запрокинутую голову в наушниках. В руке Карлос держал планшетку, на которой он то и дело что-то помечал. Рафаэля в кабине не было, и Джессика решила, что он доверил взлет кузену, а сам пошел в салон, чтобы немного вздремнуть. Да мало ли могло найтись у него других дел?

Самолетные двигатели взревели, подняв горячий ветер, и машина медленно тронулась с места, освещая себе путь мощными прожекторами.

Напрасно Джессика звала и размахивала руками, пытаясь привлечь к себе внимание. Оглушительный рев моторов заглушал все звуки, и Карлос, увидев ее в самый последний момент, скорее всего решил, что она пришла попрощаться. Не останавливая машины, он на мгновение оторвал руки от штурвала и поднял вверх большие пальцы, показывая, что идет на взлет.

Самолет разгонялся, и Джессика, уронив обе руки вдоль туловища, отступила в сторону. Под рев могучих двигателей он промчался мимо, обдав ее горячим воздухом, и продолжал набирать скорость, подпрыгивая на ухабах. Широкие крылья чуть покачивались, ища восходящие воздушные потоки. Шасси в последний раз захрустело гравием и оторвалось от земли. Все…