Рокоссовский - Борис Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если приравнять по численности личного состава три отдельные танковые бригады к половине стрелковой дивизии, три УРа — к одной стрелковой дивизии, а три кавдивизии — к полутора стрелковым дивизиям, то силы Рокоссовского можно определить примерно в 72 расчетные дивизии, которым противостояло 15 немецких дивизий. Это давало численный перевес в 4,8 раза, который еще больше возрастал из-за низкой укомплектованности немецких дивизий. X. Гудериан полагал, что советский перевес в людях на всем советско-германском фронте был: по пехоте — 11:1, по танкам — 7:1, по артиллерии — 20:1, по числу боевых самолетов — 20:1. Вероятно, эти цифры были близки к действительности, особенно, если брать в расчет только боевые части. Но продвижение советских войск в Восточной Пруссии было затруднено наличием там мощных долговременных укреплений, созданных еще в межвоенный период.
Неслучайно единственную стратегическую наступательную операцию последнего года войны немцы провели против англо-американских войск в Арденнах, а не против Красной армии. Сравнительно небольшая глубина западного театра давала хотя бы теоретические шансы на достижение решающего успеха в ходе одной операции, тогда как необъятные просторы Восточного фронта таких шансов не давали даже в теории. Кстати, с Арденнами связана еще одна легенда — будто бы Сталин по просьбе Черчилля ускорил наступление Красной армии, чтобы спасти союзников в Арденнах, и перенес его начало с 20 на 12 января 1945 года, о чем и сообщил британскому премьеру. Только в 1990-е годы исследования историков выявили, что утвержденный Жуковым еще 29 декабря 1944 года план сосредоточения войск 1-го Белорусского фронта предусматривал начало наступления 8 января 1945 года, но из-за плохой погоды, ограничившей действия авиации, его пришлось перенести на более поздний срок — 12 января. Письмо же Черчилля Сталину, где упоминались Арденны, содержало лишь просьбу дать информацию о советских военных планах, но отнюдь не просьбу о помощи. Сталин тогда просто разыграл готовность пожертвовать жизнями советских солдат ради союзных интересов, прекрасно зная, что наступление как раз и должно начаться 12 января.
В состав 2-го Белорусского фронта, как мы уже упоминали, была передана 65-я армия, которая была под началом Рокоссовского еще со времен командования Донским фронтом. П. И. Батов вспоминал: «Вскоре по пути на свой новый командный пункт маршал заехал к нам. Он был один. Весь штаб фронта остался под Варшавой. „А я уж к своим войскам, — говорил командующий. — Будем, товарищи, вместе добивать фашистов“. Спустя полчаса мы его проводили, а вечером он неожиданно нагрянул снова: „Ну, шестьдесят пятая, накормите ужином, на новом месте что-то и поесть как следует не пришлось…“ На столе быстро появилось его любимое блюдо — гречневая каша-размазня».
13 января, на день позже Висло-Одерской, началась Восточно-Прусская операция. Войска 2-го Белорусского фронта, из-за плохих погодных условий вынужденные начать наступление на сутки позже, 14 января, в первые дни продвигались медленно, вклинившись в немецкую оборону на 5–8 километров.
16 января Рокоссовский ввел в сражение танковые корпуса, а 17 января — 5-ю гвардейскую танковую армию под командованием В. Т. Вольского. Кроме того, во второй половине дня 16 января улучшилась погода, что позволило широко использовать авиацию. Продвижение войск фронта значительно ускорилось. 16 января части 65-й и 2-й ударной армий овладели Пултуском. 17 сентября в прорыв на Алленштейн вошел 3-й гвардейский кавкорпус генерала Осликовского. Рокоссовский вспоминал: «Наш конный корпус Н. С. Осликовского, вырвавшись вперед, влетел в Алленштейн (Ольштын), куда только что прибыли несколько эшелонов с танками и артиллерией. Лихой атакой (конечно, не в конном строю!), ошеломив противника огнем орудий и пулеметов, кавалеристы захватили эшелоны. Оказывается, это перебазировались немецкие части с востока, чтобы закрыть брешь, проделанную нашими войсками». На самом деле в эшелонах были по преимуществу гражданские беженцы из Восточной Пруссии. У тех из них, кто уцелел, остались самые жуткие воспоминания от встречи с конниками Осликовского. Но об этом чуть ниже.
19 января войска 2-й ударной армии заняли Цеханув. 5-я гвардейская танковая армия блокировала Млавский укрепленный район, а 65-я и 70-я армии взяли крепость Модлин. 20 января войска 3-й армии перешли границу Восточной Пруссии. И в тот же день Ставка приказала повернуть 3,48, 2-ю ударную и 3-ю гвардейскую танковую армии для действий против Восточно-Прусской группировки, что было вызвано отставанием войск 3-го Белорусского фронта от запланированных темпов продвижения.
Вот как в неопубликованной при жизни части мемуаров Рокоссовский охарактеризовал задачи 2-го Белорусского фронта и свое отношение к повороту четырех армий против Восточной Пруссии:
«Наше внимание уделялось скорейшему продвижению на запад, чтобы надежно обеспечить от возможных ударов с севера войска 1-го Белорусского фронта, особенно его танковые армии. О событиях на участке 3-го Белорусского фронта официальных сообщений у нас не было, но доходили слухи, что там наступление развивается медленно. И если проводимые Ставкой до этого крупные наступательные операции, в которых участвовало одновременно несколько фронтов, можно было считать образцом мастерства, то организация и руководство Восточно-Прусской операцией вызывают много сомнений. Эти сомнения возникли, когда 2-му Белорусскому фронту Ставкой было приказано 20 января повернуть 3-ю, 48-ю, 5-ю гв. танковую и 2-ю Ударную армии на север и северо-восток для действий против восточно-прусской группировки противника вместо продолжения наступления на запад. Ведь тогда их войска уже прорвали оборону противника и подходили к Висле в готовности форсировать ее с ходу.
Полученная директива фактически в корне меняла первоначальную задачу фронту, поставленную Сталиным в бытность мою в Ставке. Тогда ни одним словом не упоминалось о привлечении войск 2-го Белорусского фронта для участия совместно с 3-м Белорусским фронтом в ликвидации восточно-прусской группировки войск противника. И поскольку основной задачей фронта было наступление на запад в тесном взаимодействии с войсками 1-го Белорусского фронта, то и основная группировка войск фронта была создана на левом крыле фронта (48-я, 2-я Ударная, 65, 70,49-я и 5-я гв. танковая армии). По полученной же директиве основной задачей ставилось окружение Восточно-Прусской группировки противника ударом главных сил фронта на север и северо-восток с выходом к заливу Фриш-Гаф. Вместе с тем от прежней задачи — взаимодействия с 1-м Белорусским фронтом на фланге — мы не освобождались и вынуждены были продолжать наступление на запад, имея на левом крыле всего две армии. С этого момента началась растяжка фронта, так как большая часть наших сил наступала на север и северо-восток, а меньшая на запад.
Это впоследствии привело к тому, что из-за быстрого продвижения к Одеру 1-му Белорусскому фронту пришлось растягивать свои войска для обеспечения с севера своего обнажавшегося фланга, поскольку левое крыло нашего фронта отставало в продвижении на запад. А это произошло потому, что нашему фронту пришлось выполнять в этот период две различные задачи. И прав был командующий 1-м Белорусским фронтом Жуков, упрекая меня за отставание войск и невыполнение задачи по обеспечению фланга его фронта.
