История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней - Мунго Мелвин

Флоту требовались не только линкоры, но и корабли других типов. В 1900-е гг. на верфях Николаева строились крейсеры и эсминцы для Черноморского флота; кроме того, в этот период появились первые подводные лодки, в том числе новый тип подводных минных заградителей — первое судно такого типа, «Краб», было спущено на воду в 1912 г. Летом 1914 г. в состав Черноморского флота входили шесть линкоров («Евстафий», 1911; «Иоанн Златоуст», 1910; «Георгий Победоносец», 1893, «Пантелеймон», 1902; «Ростислав», 1900; «Синоп», 1890), два крейсера («Кагул» — бывший «Очаков», 1905; его близнец «Память Меркурия», 1907), восемнадцать эсминцев и семь подводных лодок[935].

Несмотря на значительные финансовые вложения и реформы, проведенные на флоте после мятежей 1905 г. на «Потемкине» и «Очакове», проблемы с личным составом сохранились. Как отмечалось в Navy Annual за 1913 г., «неприятности вновь возникли на Черном море, где мятежный дух был выявлен, и приняты строгие меры»[936]. В этом комментарии не учитывается размах подрывной работы на флоте в 1912 г., когда планируемое восстание было «предотвращено всего за несколько часов до начала, а несколько зачинщиков преданы суду и расстреляны»[937]. Двумя годами раньше матросы Севастополя объявили забастовку в знак солидарности с рабочими верфей, которые остановили работы по ремонту линкора «Ростислав». Власти удовлетворили требования забастовщиков — повысили заработную плату рабочим и улучшили рацион флотских экипажей. Однако штаб Черноморского флота решил, что на будущие волнения следует давать более жесткий ответ. Весной 1912 г. большевики в составе экипажей судов, базирующихся в Севастополе, приступили к подготовке вооруженного восстания, которое должно было начаться на «Иоанне Златоусте». Однако полиция узнала о планах большевиков и действовала быстро и решительно. Последовали массовые аресты. Только на «Иоанне Златоусте» арестовали тридцать матросов, а на других кораблях около пятисот человек. Шестеро были расстреляны[938]. Как показали последующие события, в преддверии войны Черноморский флот нуждался в максимальной эффективности и не мог себе позволить подобные нарушения дисциплины, сказывавшиеся на его боеготовности.

Грядущей буре в залитом солнцем и мирном Севастополе предшествовал короткий перерыв. После прокладки железной дороги цари часто приезжали в город, и не в последнюю очередь для инспекции войск и военных кораблей, а затем морем направлялись к южному берегу Крыма в свой летний дворец под Ялтой. Городские газеты широко освещали такой четырехдневный визит в середине августа 1913 г., в честь 300-й годовщины дома Романовых. Он остался ярким эпизодом в последнем мирном лете царской семьи — с момента прибытия царского поезда 9 августа до отплытия из Севастопольской бухты на царской яхте «Штандарт» 13-го числа.

Солдаты гарнизона и моряки Черноморского флота приветствовали императора салютом. В небе свое мастерство показывали пилоты на новых машинах. Николай II посетил Братское кладбище на северной стороне и военно-морской госпиталь, осмотрел линкоры и крейсеры флота, проинспектировал подразделения Брестского полка и 13-й артиллерийской бригады. Император воспользовался возможностью полюбоваться красивыми видами в Балаклаве, Инкермане и Херсонесе. Члены царской семьи посетили и другие места: цесаревичу Алексею устроили экскурсию по Малахову кургану, а великая княжна Ольга побывала в музее-панораме[939]. На российского монарха Севастополь произвел самое благоприятное впечатление: император вспоминал, что город утопал в цветах, был украшен флагами, а вечером небо освещали фейерверки[940].

Несмотря на серьезные беспорядки во время революции 1905 г. и после нее, в 1913 г. празднование 300-летия дома Романовых в Севастополе и по всей России продемонстрировало популярность монархии. Наблюдался некоторый прогресс в политике, экономика процветала. Таким образом, следующая революция не выглядела неизбежной. Как это ни трагично, но народное ликование имело место всего за год до начала Первой мировой войны. Глубокое разочарование, связанное с огромными потерями и некомпетентностью управления страной, привело к революциям 1917 г. В результате такого потрясения выяснилось, что основы российской императорской власти недостаточно прочны, чтобы предотвратить падение царского правительства и последующее убийство бывшей царской семьи летом 1918 г. К тому времени разрушительная Гражданская война, продолжавшаяся до 1921 г., была уже в самом разгаре.

«ГЁБЕН» И НАЧАЛО ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Слова Уинстона Черчилля о печально известном немецком линейном крейсере хоть и завершаются привычной для политика гиперболой, содержат долю иронии. Обстрел Севастополя 29 октября 1914 г. линкором «Гёбен», шедшим под турецким флагом, запустил цепочку событий, которые повлияли на масштаб и ход Первой мировой войны. Он, как и надеялись в Берлине, заставил Николая II объявить войну Османской империи. В результате России пришлось вести боевые действия на Кавказе против своего давнего врага и направить туда войска, часть которых можно было перебросить на Западный фронт против Германии и Австро-Венгрии[942]. Одновременно турецкое правительство закрыло проливы, что привело к немедленному прекращению экспорта зерна через черноморские порты, такие как Одесса, и нанесло огромный экономический ущерб России.

2 августа 1914 г. Турция подписала тайный оборонительный договор с Германией, но спешила присоединиться к Центральным державам в войне против Тройственного союза в составе Британии, Франции и России[943]. Однако в критический момент неожиданное появление «Гёбена» в Стамбуле 16 августа 1914 г., после его драматического бегства от Королевского флота Великобритании в Средиземном море, стало мощным аргументом воинственного прогерманского лобби в Турции. Это событие, а также последующая бомбардировка Севастополя связаны с действиями первого лорда Адмиралтейства Великобритании Уинстона Черчилля. 28 июля 1914 г. он принял решение конфисковать два турецких линкора, строительство которых заканчивалось на британских верфях, «Решадие» и «Султан Осман», что привело в ярость турецкое правительство и весь народ, поскольку деньги на постройку этих дредноутов собирались по подписке. В результате Королевский флот Великобритании получил еще два линкора (названных «Эрин» и «Эджинкорт» соответственно), но это был серьезный удар по гордости турок, который помог склонить правительство Османской империи к активным действиям вместо выжидательной позиции в начале Первой мировой войны.