Шерас. Летопись Аффондатора, книга 1-я: 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев

Ахлерой вернулся в нижнее Бахет-меги ни с чем, но быстро забылся, увлекшись хмельной шилой и дружескими беседами. Неожиданно для самого себя он разоткровенничался с Бредероем, поведав ему о своих тайных мечтаниях. Речь шла о создании единого государства маллов под полновластным управлением всего одного вождя – интола.

– Но это – неизбежная война с Авидронией? – притворно изумился его собеседник.

– Конечно. Ну и что? – заносчиво отвечал одноглазый вождь.

Бредерой всем сердцем поддержал Ахлероя, признал его главенство, поклялся ему в вечной дружбе и обещал быть преданным слугой. А еще новоявленный вождь говорил, что надо и дальше продолжать такие беспощадные вылазки, чтобы в Малльских горах авидроны более не чувствовали себя хозяевами.

Постепенно надвинулась ночь. Горные хребты помрачнели, стали синими или вовсе черными, но неожиданно показалась игривая Хомея и щедро разбросала по крутым склонам малиновые и сиреневые блестки, словно облачив горы в праздничный парчовый наряд. А над всем этим чудным раздольем раскинулся волшебный звездный шатер.

День за днем, из века в век Малльские горы жили своей долгой непостижимой жизнью, снисходительно наблюдая с божественной высоты, как в ущельях и в долинах эти странные маленькие человечки поколение за поколением рождаются, сражаются, умирают и вновь рождаются… постоянно пытаясь поделить то, что им не принадлежит и никогда принадлежать не будет – эти дивные земли.

Сто четвертого года тридцатого дня шестого месяца, накануне исторического отплытия Алеклии в Оталарисы, ближе к ночи, ДозирЭ, Идал и Арпад сидели в «Двенадцати тхелосах» и заглушали неразбавленным вином и бродилом горестные мысли, навеянные печальными событиями последних дней.

Во-первых, Вишневые всё же нашли одного из участников нападения на воинов Белой либеры у Морской Библиотеки. Разбойник, испугавшись пыток, даже не пытался что-то скрывать и сразу указал на своих сообщников. Они же привели к дому тех, кто щедро заплатил за предполагаемое убийство. Это был родовой дворец Ид ала!

Выяснилось, что братья белоплащного, возмущенные тем, что внезапно умерший глава рода оставил основную часть имущества своему самому неразумному и совсем отбившемуся от рук сыну, договорились расправиться с ненавистным родственником, пока он еще не успел вступить в имущественные права. Большую роль здесь сыграло приобретение Идалом «Двенадцати тхелосов» и его обещание доверителю покойного отца в скором времени покинуть Белую либеру. Надежды на то, что Идал останется телохранителем Инфекта и в таком случае, согласно предсмертному имущественному онису, написанному отцом, лишится своей доли наследства, рухнули. Семеро недовольных братьев, не жалея золота, приступили к осуществлению коварного плана…

Злоумышленникам надели на головы красные колпаки и с позором препроводили в Круглый Дом, где они быстро во всем сознались: Вишневые из пыточных подвалов умели развязывать языки. Да, глубоко оскорбленные, они решили убить своего восьмого брата, чтобы разделить всё состояние между собою. То есть вместо жалких тысячи инфектов на каждого молодые негоцианты рассчитывали завладеть всем имуществом, которое по самым скромным подсчетам оценивалось в тридцать тысяч инфектов. Теперь их ожидал Совет ристопии, и ему, учитывая цвет плащей пострадавших, предстояло решать только одну проблему: казнить ли виновных или на всю жизнь отправить на галеры?

После всего случившегося Идал впал в глубокое уныние.

ДозирЭ был немало удивлен, что главным объектом нападения оказался всё же не он, а его ни о чем не подозревающий друг и, как мог, пытался утешить убитого горем товарища. Впрочем, он и сам нуждался в поддержке. Дело в том, что Божественный поспешил выполнить свое обещание по поводу Андэль: «…Я сделаю так, чтобы ты и твоя люцея не расставались никогда». Он распорядился перевести ее из акелины Жуфисмы во Дворцовый Комплекс, и теперь девушка жила во Дворце Любви и продолжала выполнять на новом месте свои обычные обязанности. Казармы же Белой либеры находились всего в тысяче шагов от этого притягательного места, и белоплащные воины могли хоть каждый день посещать своих любезных, что они и делали, но, конечно, при наличии в кошеле звонких монет. Мало того, отправляясь на кораблях в Оталарисы, Божественный решил взять часть люцей с собой, для чего были приготовлены особые суда, которые тут же прозвали «плавучими акелинами». Получилось, что Алеклия в полной мере сдержал свое слово. Узнав всё это, обескураженный ДозирЭ только всплеснул руками.

Что же касается Арпада, то у него как будто всё было в порядке, но его искренне печалили неприятности друзей.

– Бедные, бедные мои братья! – горевал Идал. – Их несчастье безмерно!

– Почему ты жалеешь тех, кто покусился на твою жизнь? – недоумевал ДозирЭ.

– Это гаронны помутили их рассудок, – убежденно отвечал богатый наследник. – Иначе и быть не может. Им самим не могли прийти в голову такие чудовищные мысли.

ДозирЭ не уставал изумляться:

– При чем тут гаронны? Почему мы, люди, так склонны верить в беспредельную власть злых духов или богов? Разве от нас самих ничего не зависит? Или нам только и остается, что со стороны, словно в амфитеатре, с увлечением наблюдать за представлением, имя которому наша собственная жизнь, ибо боги и гаронны всё давно предопределили?.. Я уверен, гаронны здесь ни при чем: твои братья просто решили убить тебя, чтобы завладеть всеми деньгами. И они заслуживают справедливого наказания.

– Пусть так. – Идал опрокинул очередной кубок. – Гаронны, может быть, здесь и ни при чем. Но разве справедливо поступил отец, лишив моих братьев большей части наследства? Разве не заслужили они лучшей участи, трудясь не в пример мне? И разве я достоин тех благ, которыми наделен? Ведь выбрав путь ратного подвига, я не приложил к их приумножению ровным счетом никаких усилий! О Гномы, если б я только знал! Тогда бы, не колеблясь, я с легким сердцем отказался бы от наследства и посвятил свою жизнь служению Божественному. А теперь…

– И что же теперь?

– Теперь я не остановлюсь ни перед чем, чтобы вызволить своих братьев из темницы. Или на худой конец попробую облегчить их скорбную участь.

ДозирЭ, узнав о смерти своего отца, испытал горе, страшнее которого, казалось, невозможно представить, но нынче понял, насколько ужасны бывают гримасы судьбы. Идал был чернее тучи, с глазами красными от слез и бессонницы, и так много пил, что Арпад забеспокоился о его здоровье и втайне распорядился подавать воину самое слабое вино и незаметно разбавлять его водой. Слуга же Идала, старый ворчун Эртрут, серьезно занемог и вот уже несколько дней не вставал с ложа, бредил и был близок к звездной дороге.

За полтора года знакомства ДозирЭ хорошо изучил Идала и не сомневался в его решимости. Он знал, что эжин уже написал десятки прошений и посетил многих грономфских росторов, от которых что-либо зависело. В том числе, Идал предложил Совету ристопии колоссальный выкуп в обмен на свободу братьев – всё имущество своего отца. Но, в отличие от многих стран, в Авидронии подобные сделки считались неприемлемыми, и он получил суровый отказ. А еще ДозирЭ знал, что Идал, под давлением известных обстоятельств, принял твердое решение покинуть белоплащное воинство, о чем подал онис, и с нетерпением ожидал ответа.