Операция «Наследник», или К месту службы в кандалах - Светозар Чернов

Отсюда дорога спускается в глубокое ущелье и идет параллельно с Нилом на юг. С обеих сторон подымаются прихотливых форм глыбы базальта и гранита, среди которых живут гиены и шакалы. Едут довольно долго этим ущельем и начинают уже под влиянием жары и беспокойного шага верблюдов ворчать, когда после одного крутого поворота оказываются на склоне высокого холма, откуда открывается вид на Нил, разбившийся на сотню протоков, и остров Филе, находящийся в начале порогов и лежащий почти у ног путешественников.

«Вид Филе очарователен. Этот остров, со своими храмами и зеленью, всплывает над рекой, как чудное видение, как мираж, оставшийся со времен фараонов, с зелеными капителями своих колонн, мешающихся с живыми капителями пальм, с разноцветными фронтонами храмов, осененных роскошной листвой тропической растительности, с резными пилонами и гранитными лестницами, спускающимися в Нил среди кактусов, бананов и гигантских камышей.

Маленькая гавань Махатта, расположенная на правом берегу Нила, напротив Филе и сейчас же над порогами, кишит народом. Сотни лодок и барок всякого размера стоят у берега и погружаются. Пристань для перегрузки товаров, минующих катаракты, именуется на картах Эль-Бербе. Здесь, в тени сикоморы, отдыхая от работ по транзиту, суетились и горланили берберы со всевозможными диковинками.»

Нил потерял свой желтый египетский цвет и течет здесь голубой и прозрачный. На песчаной отмели по колено в реке неподвижно стоят розовые фламинго.

Их догоняет поезд, на котором едет Николай. Дамы машут платочками в окна. В Шеллале пароходная пристань у железной дороги. Здесь стоит большая яхта хедива, на которой предполагалось подняться дальше ко вторым порогам.

При взгляде с Филе на юг лежит Нубия. С этой стороны Нил бирюзового цвета, широк и спокоен, как озеро в тихую погоду. Он течет медленно, едва заметно, мимо пирамидальных холмов, уходящих вдаль и сливающихся с синевой горизонта. На востоке крутой берег зарос непроходимым лесом. Частые пальмы, опутанные ползучими растениями, плотной стеной стоят над рекой и скрывают начинающуюся за ними каменистую пустыню, идущую к Красному морю. С запада виден остров Бига, обрушившийся в Нил, как страшная гранитная лавина. Громадные глыбы камня, почерневшие на солнце, округленные ветром и подточенные ежегодными наводнениями, нагромождены одна на другую и спускаются грядами в воду. Местами стоящие одинокие пальмы лишь усиливают дикую красоту этого пустынного, мертвого озера. На севере Нил останавливается как бы в нерешительности перед порогами и исчезает за стеною скал. Цепь позолоченных лучами солнца песчаных гор замыкает горизонт.

Нил здесь не река, а озеро без предшествующего и последующего течения, стиснутое кольцом из темных скал и валунов, неширокое, глухое озеро, из середины которого горбом подымается каменный остров, увенчанный развалинами храмов; вода с зеленоватым оттенком гладка как зеркало и сравнительно прозрачна.

На остров Филе можно попасть на дхабии. Дхабия — это не красивая яхта, а грязная, грубая неповоротливая расшива, перевозит желающих через рукав, отделяющий остров от восточного материка. Гребут пластинами и расколотыми бревнами.

Отсюда можно спуститься вниз через пороги. Это непременное развлечение туристов, называется «shoot the cataracts» («стрелять катаракты»). Переезд длиться менее часа: дхабия летит стрелой, извертываясь среди скал и надводных камней.

За рукавами Нила, обнявшими остров, высятся темные гранитные утесы, между ними то там, то здесь зеленеет финиковый кустарник или грезят четы стройных пальм.

Западный берег не сплошной: он прорезан невидимым отсюда рукавом, отмежовывающим остров Бигэ. На севере, сузившись, река, со слабым рокотом пропадает у подножия скал, среди крупных валунов.

На восточном берегу, под живым наметом пальмовых вершин, дымится пароход; возле него на зеленой полоске берега, для туристов, только что возвратившихся со вторых порогов, раскинуто несколько белых палаток.

На станции Шеллаль их сразу же замечает Ландезен. Ландезен сообщает Каннингему о том, что они покушаются на жизнь наследника, но полковник не верит ему. Он напоминает о запрете исследовать пороги до отбытия отсюда наследника. Стопроценко говорит о том, куда они сейчас направятся, а поляк — что они сейчас отправятся на лодке. Это слышит Курашкин и идет за террористами. Поляк с Владимировым демонстративно идут прочь от пристани, где Николай усаживается в лодки. На самом деле они идут к месту, где инженер-грек Зорабалс уже приготовил лодку к плаванию. Она стоит так, что ее не видно с пристани. Артемий Иванович опять беспокоится насчет крокодилов, ведь они уже выше порогов. Сперва их встречает сделавший на них засаду Пападакис. Им приходится тюкнуть его. Чтобы он не очухался и не рассказал обо всем, берут его с собой. Тут к ним прилипает Курашкин. Они вынуждены напоить его и тоже взять с собой, усадив в ногах. Теперь они в лодке вчетвером.

Убеждаются, что Ландезен с Ко. и Николай с дамами уплыли, садятся в лодку и отправляются в атаку.

В двух больших лодках (с восемью гребцами, из коих двое то и дело бросаются в воду с веревкою в зубах и тащат лодку в тех местах, где течение было слишком сильным). Николай со свитой отправились вниз по течению, чтобы осмотреть пороги. Худощавые гребцы-нубийцы, подрабатывающие этим промыслом повсюду в Египте, в серых войлочных тарбушах, в цветных рубахах с широкими рукавами, в ситцевых жилетах, застегнутых спереди на множество мелких пуговиц, в шароварах и на босу ногу. Отличаются и от негров и от феллахов с их гороховым цветом лица, напоминающим кофейный цвет самого Нила. Кожа нубийцев красно-бурого шоколадного цвета, их называют «барабра» (множ. от «бэрбэри»). Высокий и прямой лоб, тонкие брови, продолговатый узкий облик без выдающихся скул, толстые губы, не прикрывающие зубов. Запевала ритмичными звуками ободряет товарищей по работе.

Туристов, не желающих плыть на дхабии, доставляют к рождению порогов, откуда на верблюдах сухим путем в деревню эль-Махату, чтобы там взглянуть на полный их разгул.

У деревни эль-Махаты, соответствующей в торговом отношении Асуану (местечко против Фил есть лишь пристань этой деревни), под сикоморами и думовыми пальмами напиваются из общего для людей и скотины колодезного бревна и затем идут мимо куч фиников, одетых, как в серые чехлы, в дорожную пыль. На воздухе, под лучами солнца, плоды превратились в тощие, сухие деревяшки.

Около эль-Махаты те же каменные груды по берегам, то же сильное и могучее течение, но без гула, грохота и плеска горных рек, журчание струй у камней да вечный шепот пены не в силах разбудить мертво-скалистой окрестности.

Пороги не живописны и не величественны. На всем их протяжении нет ни одного водопада. В самой бурливой части, узком проходе Баб-эль-Шелала, 150 футов течения имеют лишь десятифутовый уклон.

Николай со свитой пристают к мыску с пологим подъемом. Стройные пальмы на разбросанных по реке каменистых островках. Туземцы прыгают попеременно с обрыва в стремнину, появляются на поверхности, сидя верхом на бревнах, ловко пристают к берегу шагах в пятидесяти ниже. Выйдя из воды, чрезвычайно ловко взбираются по скользкому подножью утесов и неотвязно молят о бакшише (бакшиш требуют везде по Нилу, но особенно в Нубии).