Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2 - Всеволод Витальевич Вишневский

Но даем вам право сообщить список лиц, которых вы не хотите видеть в качестве военнопленных. Мы даем вам право после капитуляции сделать заявление Объединенным нациям. От них зависит дальнейшая судьба вашего правительства.

Кребс. Список лиц, находящихся в Берлине, который мы дадим, не будет рассматриваться как список военнопленных?

Чуйков. Это обеспечено. Офицерам сохраним звания, ордена, холодное оружие. Мы даем право представить список членов правительства, право связи с Деницем и т. д. Но все это после капитуляции.

Кребс. С целью образования общего легального правительства Германии?

(Вопрос ребром. Пауза.)

Чуйков. Только для заявления и связи с правительствами государств, представленных в Объединенных нациях. Повторяю вам: их дело решить, как будет дальше. Военное командование не дает гарантий за дальнейшее.

(И я, и немецкий генерал, каждый по-своему, все записываем.)

Кребс. Итак, после капитуляции советское радио даст сообщение о смерти Гитлера, о новом правительстве и о предательстве Гиммлера?

(Он говорит, что постарается обо всем быстро договориться. С кем?)

13 часов 08 минут.

Генерал уезжает. Я прошу разрешения его сопровождать. Чуйков меня не пускает.

Звонок… Докладывают: «Наши в центре Зоопарка».

Чуйков. Это неплохо. Подошли к железной дороге? Так. Как ведет себя противник? Так. «Фаусты»? Так вот в чем дело — идите на север, на соединение с Богдановым[216] — поскорее! Вот так. Главное: Центральная площадь. Весь центр — ваш удар. Ну, всё.

(Мои мысли. Немецкий генерал Кребс — это крупный разведчик. Наше дело это обстоятельство учесть.

Докладывают: «Работает связь. Геббельс хочет говорить с командующим или с членом правительства».

Пошел он к чертовой матери! Пусть пишет капитуляцию! Нам не важно — как. Вслед за Берлином все равно все у них рухнет!)

Соколовский (по телефону). Поздравляю с Первым мая! Тут был генерал Кребс. Я занимался и этим делом. Кребс просил, чтобы мы помогли им составить правительство. Список у маршала. Мы на это не пошли. Требуем капитуляции Берлина, после которой мы дадим им связь — для объявления Объединенным нациям о полной капитуляции и радио — для сообщения об измене Гиммлера и о том, что власть берет их временное правительство. Геббельс не согласен — хочет сначала образовать новое правительство, крутит… Но не выйдет! Геббельс просил разговора с Кребсом. Генерал Кребс сейчас уехал к Геббельсу. Кребс, — передаю по буквам: К-р-е-б-с, генерал от инфантерии. Быстро доложите об этом маршалу. Из Москвы ничего нет?

Чуйков (берет другую трубку). Как идете? Жать на 593-й! И покрепче!

13 часов 25 минут.

Этот Кребс прощупывал почву. Все пытался взять нас на пушку. Ну, все это мы учтем: крутеж идет вовсю. Может быть, это последняя попытка раскола между нами и союзниками? В ближайшее время будет видно, что там эти Геббельсы думают.

Чуйков (у аппарата). Потсдамский вокзал нами взят (квартал 13-й). Сейчас бой в 28-м квартале. Точно. В саду немцы сидят прочно, там не мой участок. Я иду по своему направлению. Н-ский корпус идет через каналы. В Зоологическом саду, в центре, — левый фланг… Противник сопротивляется: ружейно-пулеметная и «фаустная» стрельба. В общем, дела идут успешно. Вот, у меня всё.

(Комментируем, шутим. Первые десять минут передышки за эти удивительно напряженные сутки. В комнате — генералы Чуйков, Соколовский, Пожарский и я.)

Чуйков (в трубку). Сыпьте «фаусты»[217] и снаряды! И никаких разговоров! Штурмуйте!

(Наши условия ясны: Берлин капитулирует! Занят 161-й квартал!)

Чуйков (у аппарата). Займите шоссе Шарлоттенбург. Потом направо — и на правительственные здания, со всех сторон. Как там успехи?

(От Конева прибыл огромного роста полковник… Бой идет за 94-й и 93-й кварталы. Это уже за рекой Шпрее. Упорно идем дальше. Первомайский бой!! Берут гестапо — 152-й квартал.)

Чуйков (в телефонную трубку). Объект 5-й занят, 154-й занят. Бьемся на Sieges-Allee — Аллее Победы. Ясно? Справа немцы — этот участок ваш. Чувствуете мое острие? (В другую трубку.) Тут делегация не проходила? Доложите через 15 минут. (Продолжает прерванный разговор) Ничего, давай, будь здоров!

(Наши упорно, медленно продвигаются. Скоро ударная армия генерала Берзарина и гвардейская армия генерала Чуйкова соединятся.)

Чуйков. Потом я пушу все к Шарлоттенбургу, на прочесывание.

(Я спрашиваю Чуйкова: «Вы ели?» — «А что?» Он до сих пор ничего не ел. Идем «завтракать». Беседую с Василием Ивановичем… Доложили, что генерал Кребс благополучно перешел фронт.)

Чуйков (в трубку). Давайте связь. Штурмуете, черти, или нет? Ну, что же, танкисты вышли?

(Смотрим по плану — не ясно. Ждем. Все устали, но деловиты. Соколовский и Чуйков ходят по комнате — сильные, грузные. Ждем новостей. Я прошу отправить меня на передовую.)

Чуйков (отшучивается). Мне за тебя, Всеволод Витальевич, двадцать суток дадут.

Я. Ведь дело идет о последней зоне обороны — в Тиргартене!..

(Не пустил, жаль!..

Докладывают, что подошли к просеке, немецкие «хозяйства» 71-е и 72-е взяты, взрываем стену.)

Чуйков. Так.

(Звонок.)

Чуйков (берет трубку). Готово там? Хорошо. Все.

(У немцев бетонные вышки. Бьют прямой наводкой из зенитных орудий… Звонок.)

Чуйков (берет трубку). Немцы бьют «фаустами» и ПВО. Артиллерии у них нет, — только зенитки. Вот так. Давай! Так. Хорошо! Всё. (Резко кладет трубку.)

(Бьет наша тяжелая артиллерия. Еще один немецкий пункт разбит.)

Чуйков (звонит в штаб армии, охрип). С севера бьют по нас. Кто это там? Выяснить.

Соколовский (связывается с фронтом). Где командующий артиллерией фронта Казаков? Я у Чуйкова. Проверьте положение, разгрузку линий и т. п.

(Идет стрельба нашей артиллерии прямой наводкой. Кто-то поет. Хорошо! Чудно!)

Чуйков. Товарищи, а ведь война, в сущности, кончилась.

(Звонок.)

Чуйков (у аппарата). Так. (Пауза.) Давай. Ну, всё. Двигай! (Говорит нам.) Дошли до стены ипподрома и обтекают.

(Мне безумно трудно: болит рука от бесконечных записей.)

Чуйков (кричит в трубку). У них написано: «Вперед! На Запад!» — а они куда прут? Ни черта не знают… Ах, будут знать? То-то!..

Соколовский. Нужен один рывок. Катуков мог бы.

(За полчаса взяли 8-й пункт. Не просто! В течение этой операции выбыло 700 человек.)

Входит Пожарский (устало говорит). Приказал бить прямой наводкой.

Сейчас 22 часа 20 минут.

День пролетел.

Безумно трудно. Я не могу описать все трудности последней битвы. Пишу, пока есть силы. Немцы дерутся, «фаустники» бьют из-за всех углов.