Новичок. История тайного оружия - Лев Федоров

В 1987 г. ученые-ядерщики ВНИИЭФ (федеральный ядерный центр Арзамас-16) по заказу военных химиков начали изучать возможность использования подземных ядерных взрывов для уничтожения запасов химоружия. Этот способ был внесен в первые версии программ уничтожения химоружия 1990–1991 гг. Реализовывать его предполагалось на ядерном полигоне на Новой Земле в штольнях на глубине примерно 600 м. В свою очередь, это требовало перевозки туда всего химоружия [846]. Дело это кончилось ничем. В США результаты теоретического анализа этой возможности были опубликованы еще в 1982 г. – метод был признан неперспективным.

В 1988 г. в Советском Союзе были продолжены робкие шаги в области военно-химической гласности и химического разоружения.

В январе в СССР в подполье ЦК КПСС было решено назвать своим партнерам по переговорам о химическом разоружении количество запасов ОВ, будто бы имевшихся в стране. Поскольку точных данных о запасах США еще не было, решили назвать простое число – 50 тыс. т [824].

В феврале ЦК КПСС обсудил вопрос об окончательном освобождении территории ГДР и ЧССР от химоружия (складов советских химбоеприпасов) [43, 900].

В феврале в США в конгресс был внесен окончательный вариант программы уничтожения химоружия. Предусматривалось возведение объектов уничтожения химоружия в местах его хранения. Среди прочего было дано описание возможного медико-экологического воздействия объектов и при нормальном режиме работы, и в случае аварийных ситуаций. В ходе обсуждения проекта и на публичных слушаниях представители общественности и жители высказали свои предложения по ослаблению вредного воздействия объектов химоружия на окружающую среду при регулярной работе и в случае аварий. Программа была утверждена. План и график строительства восьми объектов уничтожения химоружия армия США опубликовала в марте 1988 г. – за пять лет до подписания Конвенции о запрещении химоружия [57]. Сроком окончания уничтожения химоружия США был установлен апрель 1997 г. [818].

В 1988 г. в США на атолле Джонстон (Тихий океан, 700 миль к западу от Гавайских островов) было закончено возведение объекта по уничтожению химоружия с монтажом установки JACADS (прототип установок, которые предполагалось создать на восьми объектах на континентальной части США) [818].

В июле советский военно-химический полигон в Шиханах посетила английская военная делегация. «Правда» высоко оценила «открытость» армии [836]. На самом деле тот визит был ответным – сначала советские военные химики обследовали аналогичный объект Портон-Даун (Великобритания). Попутно «Правда» не забыла попенять американцам за любовь к бинарному химоружию.

1989 г. выдался на редкость сложным.

Власти США опубликовали полные данные о типаже своих химических боеприпасов [724] (табл. 40), и в дальнейшем он не изменялся. Дорога к доверию вроде бы была открыта.

В Канаде началась операция по уничтожению небольших запасов химоружия (закончилась в 1991 г.). Ключом к успеху считается раннее и честное привлечение граждан к участию в процессе принятия решений [943].

25 января Минздрав СССР утвердил протокол, в соответствии с которым проект завода по уничтожению химоружия был задним числом «рекомендован к производству работ». С рекомендацией они запоздали – строительство завода к тому моменту заканчивалось [812]. Завод предназначался для уничтожения ФОВ из химических боеприпасов. Его промзона составила 18 га. Расснаряжение боеприпасов должно было осуществляться на четырех технологических линиях: на двух – артснаряды с емкостью по ОВ до 8 л, на одной – ракетные и авиабоеприпасы емкостью по ОВ до 260 л, на одной – ракетные боеприпасы емкостью по ОВ свыше 260 л.

В феврале были конкретизированы тайные планы уничтожения ОВ на строившемся объекте в Чапаевске (в 1989 г. – 4,7 т, в 1990 г. – около 100 т, а с 1991 г. – по 350 т/год) [902]. Тогда же власти решили известить сограждан не только о заводе в Чапаевске, но и о запасах советских ОВ (50 тыс. т) [837]. В марте проблема вышла, наконец, из кулуаров на страницы «Чапаевского рабочего» и больше уже в подполье ВХК не возвращалась.

В апреле советский ВПК утвердил первую концепцию ликвидации химоружия [902]. Было намечено построить четыре завода по уничтожению химоружия – в г. Чапаевске, в пос. Горный (Саратовская обл.), а также в городах Камбарка (Удмуртия) и Новочебоксарск (Чувашия). Жители трех последних точек ничего не знали о своей судьбе, равно как и советское общество так и не узнало о той концепции.

9 апреля 1989 г. Советская армия при подавлении народных волнений в Тбилиси (Грузия) применила химоружие [40, 44, 709, 893]. Были использованы по крайней мере два ОВ из класса ирритантов – CS (VII), а также хлорацетофенон (II) («черемуха»). У 18 из 19 погибших в легких была обнаружена «химия».

9 апреля 1989 г. состоялся первый митинг протеста жителей Чапаевска. Знающие люди утверждают, что столько людей, вышедших по доброй воле на массовое мероприятие, город не видел даже в дни государственных праздников. За день под письмом протеста подписалось 15 197 человек [812].

В мае в Чапаевске работала комиссия Госкомприроды [901], назначенная для экологической экспертизы уже построенного завода по уничтожению химоружия. Ее членами были в основном деятели ВХК. Выяснилось, что возможные аварийные ситуации в проекте вообще проработаны не были («Предложенные технология и проект цеха уничтожения ОВ при безаварийной эксплуатации являются экологически безопасными»). Не были оценены последствия разрушения склада хранения химоружия. Жителей Чапаевска, также ознакомившихся с проектом, не устроил контроль воздушной среды на объекте, который должен был осуществляться с помощью малочувствительных приборов ФК-0072, ГСА-80 и СБМ-1М. Жители сформулировали собственные требования к проекту завода, исходя из очевидных недостатков, а сам перечень недостатков, подлежащих устранению, направили в столицу [864]. Западные специалисты, посетившие Чапаевск, нашли, что на заводе реализованы технологии 50-х гг., а решения вопросов безопасности и экологического контроля сомнительны. Их вывод: завод чреват будущими бедствиями, по сравнению с которыми катастрофа Чернобыля будет напоминать пикник в воскресной школе («Chemical and Engineering News» (USA), 13 August 1990, p. 19). Через много лет (лишь в 2004 г.) участник той чапаевской стройки отставной химический полковник В. М. Панкратов начал кое-что припоминать («Там было выявлено порядка пяти тысяч ошибок – от мелких до серьезных. А в процессе отладки на нейтральной среде еще около двух тысяч») [944].

Лишь в 1989 г. в Советской армии была создана методика расчета аварий на объектах с химоружием [905]. Химические генералы (И. Б. Евстафьев, В. И. Холстов) и их многочисленные соавторы начали наконец учиться просчитывать сценарии аварийных ситуаций с участием химоружия, а также ликвидации последствий аварий на объектах, выделенных для работ с химоружием. Сделать это было несложно: американская программа уничтожения химоружия 1988 г. подробно обсуждала вопросы аварий при работах с химоружием [818].

В июне ЦК КПСС направил в Женеву делегацию на очередные переговоры по химическому разоружению [903]. Ее состав демонстрировал уровень отношения властей к проблеме – были посланы лица, десятилетиями истово действовавшие на поприще химического вооружения: Н. Н. Ковалев из ВПК (будущий лауреат Госпремии СССР за создание бинарного химоружия [764]), С. В. Голубков из МХП СССР (лауреат Ленинской премии за организацию выпуска зомана в Волгограде [800]), А. С. Иванов из оборонного отдела ЦК КПСС (лауреат Госпремии СССР за создание психотропного химоружия [738])… Ни к проблеме уничтожения химоружия, ни тем более к экологии эти лица отношения не имели. Так что с таким составом можно было саботировать переговоры еще долгие и долгие годы.