Живым или Мертвым - Грант Блэквуд

— Значит, можно будет отоспаться как следует, точно, Ваня?

«Самый лучший способ провести время», — подумал матрос.

Пассажиры стояли на палубе возле своего грузовика. Виталий заметил, что они не выражали особой радости по поводу благополучного возвращения в порт. Ну что ж, они, судя по всему, деловые люди, а это его вполне устраивало. Половина денег уже лежала у него в кармане, а остальные он должен был получить, вероятно, прямо сейчас, а потом он, конечно же, сможет купить систему GPS. В магазинчике Юрия Иванова должен быть хороший выбор таких штук, и, может быть, при помощи бутылки «Старки», играющей большую роль в местной, преимущественно, бартерной экономике, удастся совершить сделку на самых выгодных условиях.

— Ваня, иди в машину.

— Как скажешь, товарищ капитан, — ответил матрос и быстро сбежал по невысокому трапу на корму.

«Подойду носом», — решил Виталий. Бетонная причальная рампа покрыта толстым слоем всякой грязи, а судно ведь рассчитано как раз на такую швартовку. Он сбавил скорость до трех с небольшим узлов и тщательно выдерживал курс. Уже темнело, правда, не так уж быстро.

— Машина, товсь! — скомандовал он по переговорному устройству.

— Есть товсь! — четко ответил Ваня.

Левая рука Виталия лежала на рукояти машинного телеграфа, но пока что не двигала ее с места. «Тридцать метров, — отмечал он про себя, — двадцать…» Боковым зрением он видел лишь пустой рыбацкий бот, но ни одного человека. Еще немного… вот оно.

Когда днище всползло на берег, раздался громкий скрежет, от которого у непривычных людей обычно сводит челюсти, но мерзкий звук почти сразу же стих, и Виталий перевел машинный телеграф на «стоп». Плавание и вместе с ним период фрахта закончились.

— Ваня, стоп машина!

— Есть, товарищ капитан! Выключаю. — И двигатели смолкли.

Виталий повернул рукоять управления рампой, и тяжелая стальная плита медленно опустилась. Можно было спуститься на палубу.

Пассажиры подошли к нему.

— Спасибо, капитан, — сказал, улыбнувшись, главный. Он говорил по-английски с каким-то неизвестным Виталию акцентом.

— Вас все устроило?

— Да, — ответил иностранец и обратился к одному из своих товарищей на незнакомом Виталию языке. Не английском, это точно. Трудно определить язык, которым не владеешь, как в старом анекдоте, где капитан считал, что все говорят по-гречески. Один из бывших пассажиров забрался в кабину грузовика, завел мотор и подал машину на берег. Груз так и болтался под стрелой крана. В угасающем свете трилистник значка радиационной опасности казался неестественно ярким. Вероятно, таким его задумали специально. Почти сразу же на причале появился еще один грузовик, подъехал задом к первому, и еще один пассажир, взявшись за рычаги лебедки, перенес батарею в кузов новой машины. Эти люди, кем бы они ни были, умели действовать весьма эффективно. «Наверно, кто-то позвонил по сотовому телефону и предупредил берег», — решил Виталий.

— Вот ваши деньги, — сказал главный, протягивая конверт.

Виталий взял его, открыл и не торопясь пересчитал деньги. Две тысячи евро, неплохая сумма за довольно простую работу. Хватит и GPS купить, и пополнить запас «Старки», и Ване сотню, конечно.

— Спасибо, — вежливо сказал Виталий, пожимая протянутую руку. — Если я вам еще понадоблюсь, вы знаете, как со мной связаться.

— Я еще загляну к вам завтра, часов в десять.

— Мы будем на судне, — пообещал Виталий. Нужно было начинать красить надстройку, и завтра подходило для этого ничуть не хуже, чем любой другой день.

— Значит, до завтра, — сказал главный. Они еще раз пожали друг другу руки, и он сошел на берег.

Там он, уже на родном языке, обратился к одному из своих спутников — самому доверенному из них.

— Завтра в десять.

— А если в порту будет народ?

— Мы сделаем все внутри, — ответил главный.

— А когда будет самолет?

— Завтра в полдень.

— Отлично.

Виталий увидел их за несколько минут до десяти. Вероятно, с остатком денег. На этот раз они приехали на другом автомобиле. Японском. В последнее время они прямо-таки хлынули в Россию. Очень многие его соотечественники до сих пор недолюбливали все немецкое. Это отношение рождалось, скорее всего, не из истории, а из военных фильмов, которые киноиндустрия штамповала, как сигаретные пачки.

Фред оделся в просторную куртку на меху, из-под которой выглядывал воротник свитера. На баржу он вошел улыбаясь. Может быть, действительно решил что-то добавить к условленной сумме? Люди часто улыбаются, расплачиваясь.

— Доброе утро, капитан, — сказал он, входя в рубку. И посмотрел по сторонам. Все было тихо, лишь на большом пирсе, почти в километре отсюда, громоздились контейнеры, вокруг которых суетились люди. — А где ваш матрос?

— Внизу, копается в машине.

— И больше никого? — спросил он с неожиданным удивлением.

— Нет. Мы обычно без помощников обходимся, — сказал Виталий и протянул руку, чтобы взять кружку с недопитым, еще горячим чаем. Сделать это он не успел. Девятимиллиметровая пуля, пущенная ему в спину, пробила сердце и вышла из груди, оставив большую дыру в куртке. Виталий повалился на палубу, так и не успев понять, что случилось.

После этого руководитель группы, которую Виталий только вчера доставил с востока, спустился в машинное отделение, где Ваня, как и сказал капитан, возился с коллектором правого дизеля. Механик даже не успел поднять голову и сообразить, что происходит. На сей раз выстрелов было два, оба в грудь, с трех метров. Убедившись, что жертва мертва, Муса сунул пистолет в карман и вернулся в рубку. Труп Виталия лежал на палубе лицом вниз. Муса нащупал у него сонную артерию, удостоверился, что пульса нет, а это значило, что дело закончено. Муса спустился по трапу, повернулся и помахал, как будто прощался с тем, кто мог находиться в рубке — на тот случай, если его кто-нибудь все-таки видел — и вышел по опущенной рампе на берег, где стоял взятый напрокат автомобиль. На имевшейся у него карте была обозначена кратчайшая дорога в местный аэропорт, и очень скоро ему предстояло распрощаться с этой нечестивой страной.

Они проснулись в шесть утра с минутами и разложили на палубе снаряжение. Седой капитан Саличев прихлебывал кофе и смотрел по сторонам. Ветер, который дул вчера весь день, стих, и вода в бухте лежала гладкая, как зеркало, и чуть слышно билась о скалы в километре от судна. Однако небо не изменилось и оставалось таким же свинцово-серым, каким было все время, пока они находились в России.

Когда снаряжение было готово, Аднан еще раз все проверил по вызубренному списку и приказал уложить груз в четыре больших станковых рюкзака. После этого они стали надувать резиновые лодки. Черные лодки выглядели старыми, но на них не было ни дыр, ни даже заплаток, в чем Аднан убедился при покупке, и подвесные моторы пребывали в полной исправности. Когда резиновые баллоны туго надулись, пассажиры принялись укладывать настил.