Некрономикон. Аль-Азиф, или Шёпот ночных демонов - Абдул аль Хазред

Облако тем временем приближалось, неуклонно увеличиваясь в размерах и уплотняясь. К концу дня оно разрослось настолько, что могло бы накрыть весь город, и стало густо-серого цвета, совсем, однако, не похожее на грозовую тучу или песчаную бурю. Создавалось впечатление, будто оно настолько плотно, что в него невозможно проникнуть. Быстроногие пауки наперебой стрекотали о том, что внутри него обитает нечто, источающее недобрые намерения. На всякий случай, скорее – по давней военной привычке, чем чего-то опасаясь, мы перенесли съестные запасы и самое необходимое в один из домов, очень удобный для укрытия при возникновения каких-либо неожиданностей. Он имел несколько выходов, в том числе – довольно длинных потайных ходов. Верблюдов мы разместили в одной из больших построек на окраине подальше от возможных событий, собак же оставили при себе.

И вот наши стремительные разведчики сообщили нам, что облако достигло города и опустилось к самой земле, коснувшись ее. Мы поспешили наружу и увидели удивительную картину. Облако, слабо клубясь, висело прямо над нами на высоте, всего лишь раз в десять превышающей рост человека. Вид у него был совершенно неестественным: оно не выглядело ни дымом, ни туманом, ни поднятой ветром пылью, а походило на клубящуюся в воде грязь и было настолько плотным, что вызывало невыносимо тягостное и давящее чувство, живо напомнив мне описание каменных громад плоскогорья Льен-Го. Но при этом оно не заслоняло собой солнце, как-то странно отстраняясь от него, и создавалось впечатление, что солнечный свет ему неприятен, и оно тщетно, но всеми силами старается избежать соприкосновения с ним. Однако самым интересным было то, что совсем недалеко от нас часть его отвисла, словно ожиревшее брюхо, к самой земле, выглядя ужасно омерзительно, даже непонятно – почему. Эта ужасная выпуклость была уже настолько густой, что походила на пузырь, наполненный той же грязью, которая лениво перекатывалась внутри него, словно сквозь нее пробулькивал воздух. И вдруг совершенно неожиданно для нас, как-то странно напрягшись, оно с чавком выплюнуло из себя, словно гигантское испражнение, какой-то бесформенный комок, заставив нас содрогнуться от тошнотворного отвращения. Он с непередаваемо противным утробным звуком плюхнулся на песок, наполовину растекшись по нему, но не остался лежать, а, к нашему великому изумлению, задвигался, постепенно обретая удивительно знакомые очертания. Некоторое время он беспомощно барахтался, безуспешно пытаясь подняться, затем наконец встал вертикально, приняв облик обнаженного и покрытого слоем грязи человека. Правда, назвать его человеком никак не поворачивался язык, ибо он производил впечатление чего-то ненастоящего, словно вылепленная или сшитая кукла, ожившая благодаря черному колдовству. Выглядел он как-то нелепо и очень зловеще, к тому же держал в руках подобие булавы или молота, состоящего из массивного булыжника, насаженного имевшимся посредине отверстием на длинное древко. Глаза же его были совершенно пустыми, выражая лишь глубокую тупость. Он тяжело оперся на свое нелепое орудие и напряженно уставился на нас, словно мучительно силясь что-то понять или вспомнить.

Тем временем из выпуклости облака выпал еще один человек, затем – еще и еще. Падая на землю, они неуклюже расползались, торопясь освободить место следующим, и число их быстро увеличивалось. Все они походили на изгоняемые телом недоношенные плоды, совсем не готовые к жизни. Однако при этом каждый из них был чем-нибудь вооружен: каменным молотом, сучковатой дубиной, огромной костью с большой головкой и острым сколом с другого конца, ветвистым оленьим рогом, куском грубо свитой из толстых древесных волокон веревки с массивным узлом на конце, рогатиной или просто увесистым камнем. За то короткое время, что мы их разглядывали, их образовалась уже внушительная толпа, которая все продолжала увеличиваться. Все это в сочетании с их внешним видом и тупой свирепостью на лицах выглядело весьма угрожающе и начинало внушать беспокойство. Перед нами явно было воинство, явившееся с намерением достичь каких-то своих целей с помощью грубой силы. После столь долгого времени, проведенного здесь в полном спокойствии, мы никак не ожидали такого переплета и теперь лихорадочно соображали, что бы это могло означать и как нам действовать дальше. А для этого, разумеется, нужно было понять, что у них на уме. Я сделал шаг вперед и обратился к первому появившемуся из облака:

– Мы приветствуем собратьев-путешественников в этом благословенном месте. Мы прибыли сюда поклониться руинам великого города и прикоснуться к хранящейся здесь мудрости. Поведайте же и вы: кто вы, откуда и какие побуждения привели вас сюда?

– Мы служим великому посланцу божественной расы Шуб-Ниггурат, ибо он стал нашим спасителем, вдохнув жизнь в нас, бывших при смерти, обреченных на смерть или едва умерших. Он вселил в нас жизненную силу, хотя и не ту, что в настоящих живых, но достаточную для продолжения жизни. И мы благодаря ему вновь обрели жизнь, хотя и не ту, что прежде, но все же она – свет, а не ужасающая тьма пустоты. И мы благодарны ему за это и готовы служить его благородному стремлению постижения мудрости. Ему помогает в этом мудрость, заключенная в нашей сущности, которая хотя уже и не та, что у настоящих живых, но все же остается неповторимой среди миров. Сюда же он направил нас, чтобы добыть могущественный артефакт, способный, наполняясь живой силой, освобождать мудрость, заключенную в скрижали, начертанные разумными или же самим мирозданием. Повелитель почувствовал вспыхнувшие здесь проявления этого артефакта, и мы явились отыскать его. Если вы знакомы с устройством скрытого города, вы можете помочь нам в его поисках и заслужить милость повелителя, если же нет – не мешайте нам, дабы не навлечь на себя гибель. Мы все равно найдем его, хотя и не знаем, что он такое, и повелитель получит его, во что бы это нам ни стало.

Слушая его речь, я понял, что эти люди, с помощью каких-то сил возвращенные великим посланцем из-за грани смерти, не имеют ни собственной воли, ни, очевидно, собственного разума и всецело подчинены воле и разуму своего повелителя. Я был очень рад тому, что они не знали, какой артефакт он разыскивает, и начал было придумывать, как запутать их окончательно и отправить восвояси. Но Ахмед, до которого, видимо, еще не дошла суть происходящего, опередил меня.

– Вам не придется утруждать себя поисками, – сказал он. – И тем более не придется платить за него какую-либо цену. Вы приобщитесь к мудрости, освобождаемой им, наравне со всеми ищущими, присутствующими здесь или способными воспринимать ее на расстоянии. Мы, с помощью чудесного панциря извлекая мудрость миров из скрижалей, начертанных ими на стенах великого города, не жалеем ее ни для кого.

– Отдайте его нам, если дорожите своими жизнями! – захлебываясь от алчности, проговорил оживший. – Повелителю нужна не мудрость, которой вы милостиво готовы поделиться, ему нужен артефакт, будь он панцирем или чем-то еще. С его помощью повелитель сможет и без чьей-то милости извлекать мудрость в той мере, в какой пожелает. Если же вы откажетесь отдать его по доброй воле, повелитель все равно получит его, но уже перешагнув через ваши трупы.

На лице Ахмеда, обладавшего широкой душой, отразилась глубокая досада: он понял, как он ошибся, приняв этих отродий Шуб-Ниггурата за людей, да еще и навлек на всех нас беду. Но мгновение спустя она сменилась стальной решимостью.