Пылающий бог - Ребекка Куанг

– Хватит! – завизжала она. – Хватит, умоляю, сжалься…

Воды реки сомкнулись над ее лицом. Крики затихли. Нэчжа воздел руку к небу. Огромный столб воды поднял Пипацзы над рекой, накрыв со всех сторон. Пипацзы барахталась, пытаясь выплыть, но вода всякий раз обтекала ее. Дулин вытащил меч и с яростью вонзил в водяной столб, словно в дерево, но Нэчжа щелкнул пальцами, и вода вырвала из рук Дулина меч.

Лицо Пипацзы исказилось в отчаянии. Рин прочитала по губам слова:

«Помоги мне».

Не раздумывая, Рин вызвала пламя в ладонь и швырнула его вперед.

Нэчжа тряхнул запястьем. Прямо перед ней выросла волна и сшибла с ног. Нэчжа вздохнул и покачал головой:

– И это все?

Рин встала. Грудь сжимали тиски ужаса. Он проделывал это с такой легкостью. С такой легкостью.

– А теперь твоя очередь.

Нэчжа направил кулак в сторону Дулина.

У того не было ни единого шанса. Рин даже не видела, что сделал Нэчжа. Она пыталась подняться, смахивая воду с глаз. И тут ощутила толчок, как от сильного течения. И услышала плеск. Когда она наконец выпрямилась, Дулин исчез.

– У океана есть одна особенность, – сказал Нэчжа, снова повернувшись к Пипацзы. – Если нырнуть достаточно глубоко, можно погибнуть от давления воды.

Он беспечно сжал кулак. Глаза Пипацзы выкатились из орбит. Нэчжа дернул рукой. Вода перевернула Пипацзы на бок, как тряпичную куклу. Она упала на мелководье лицом вниз. И осталась дрейфовать по поверхности, не шевелясь.

Рин перекатилась на бок и выпустила поток огня Нэчже в лицо. Он лишь отмахнулся. Вода тут же поглотила пламя. Но это дало Рин несколько драгоценных секунд, за которые она сумела восстановить равновесие, пригнуться и прыгнуть.

Она свалила Нэчжу на землю. Его невозможно было одолеть на расстоянии, слишком сильна была защита. Можно было надеяться лишь на рукопашную. На краткий миг, когда Рин налетела на него, боги отступили, остались только они вдвоем, смертные люди, барахтающиеся в реке. Нэчжа пнул ее в бедро. Рин нацелилась на его лицо, пытаясь выдавить глаза. Нэчжа схватил ее за горло и сжал.

Вода обрушилась на них и придавила, не давая вынырнуть. Задыхаясь, Рин брыкалась, но безуспешно. Пальцы Нэчжи крепко впились ей в шею, сжимая гортань.

«Помоги! – мысленно обратилась Рин к Фениксу. – Помоги!»

Ответ бога она услышала приглушенным, далеким эхом: «Дракон слишком силен. Мы не сумеем…»

Но Рин не отпустила его. «Мне плевать».

Ее вены затопило теплом. Она прижалась ртом к губам Нэчжи. Огонь вырвался из-под воды, и река вокруг них забурлила. Нэчжа ослабил хватку. Его кожа вздулась пузырями, лицо покрылось красными пятнами.

Рин вынырнула на поверхность и глотнула воздуха. Все вокруг словно затянуло черным туманом. Она сделала несколько глубоких, хриплых вдохов. Зрение прояснилось, и уголком глаз она заметила, что Нэчжа встает.

Она пригнулась, вспыхнув пламенем, в готовности ко второму заходу.

Вот только Нэчжа на нее не смотрел. Он с трудом выпрямился, его одежда под доспехами горела и сморщивалась, ярко-красные ожоги на лице быстро затягивались. А выпученные в ужасе глаза смотрели куда-то ей за спину.

Рин обернулась.

В глубине грота что-то зашевелилось.

Нэчжа в ужасе простонал:

– Что ты наделала, Рин!

Ответа у нее не было. От страха ее ноги приросли к земле, но она не могла отвести зачарованного взгляда от арлонгского Дракона, выползающего из своего логова.

Он двигался медленно и неповоротливо. Дракон был столь велик, что Рин не могла сразу охватить его взглядом, лишь представила масштаб. Когда он опустил голову, и Рин, и Нэчжа, и солдаты оказались в его громадной тени.

В никанских мифах драконы – грациозные создания, мудрые и утонченные властелины рек и дождя. Но этот Дракон напоминал лоснящуюся небесно-голубую змею с картин во дворце Арлонга. Толстое и бугристое тело змеи заканчивалось похожей на глыбу головой с гребнем. Как будто ожило само океанское дно.

Дракон одержим страстью к собирательству всего прекрасного. Может, потому что море поглощает все, чего коснется? Или он искал какое-нибудь украшение, чтобы придать форму своему огромному телу?

Дракон наклонил массивную голову и взревел. Этот рев можно было не только услышать, но и почувствовать, все вокруг затряслось от вибраций.

– Держать оборону, – приказала Рин солдатам, пытаясь говорить спокойно. Она не испугалась. Если бы Рин призналась самой себе, что напугана, то рассыпалась бы на кусочки. – Спокойно, цельтесь в глаза…

И Дракон бросился на них. К чести солдат, они не спасовали. Держали оружие до самого конца. Все завершилось в считаные секунды. Бросок, длящийся долю секунды крик и быстрое отступление. Рин не видела движения его челюстей. Только брошенное оружие, красные полосы на камнях и клочья доспехов, плавающие в бурлящей воде.

Дракон отступил и наклонил голову, рассматривая оставшуюся добычу.

Нэчжа вскинул руки. Река встала щитом между ним и Драконом, голубой стеной в три человеческих роста. Дракон метнулся со скоростью хлыста. Что-то огромное и темное плюхнулось в воду. Барьер смялся, как хлипкий лист бумаги, и пропал.

«Позволь мне, – торопливо заговорил Феникс. Его голос звучал в голове Рин громче, чем когда-либо, заглушив все собственные мысли. – Отдай мне контроль».

Рин колебалась. Она уже почти собиралась возразить. Катай…

«Мальчишка не помеха, – сказал Феникс. – Если ты согласна».

Рин посмотрела на Дракона. Есть ли у нее выбор?

«Я согласна».

И Феникс вырвался на свободу. Пламя заструилось из ее глаз, носа и рта. Все вокруг взорвалось алым, больше Рин ничего не чувствовала. Она не знала, жив ли Нэчжа или сгорел заживо. И не могла остановиться, даже если бы захотела. Теперь она не имела над собой власти, она не вызывала огонь, а служила его проводником, распахнутыми воротами, через которые он с гулом выплескивался в реальный мир.

Освободившийся Феникс взревел.

Она пошатнулась, перед глазами мелькали образы мира духов, наслаивавшиеся на материальный мир. Рин видела пульсацию божественной энергии, алый на небесно-голубом. Река булькала и кипела. На поверхность всплывала ошпаренная рыба. В разуме Рин что-то вспыхнуло, и тут река и гроты исчезли из поля зрения.

Теперь она видела только бесконечную черную равнину и две сражающиеся в ней силы.

Она не чувствовала Катая. Сейчас он казался таким далеким, как будто не был ее якорем.

«И снова здравствуй, пташка, – раздался глубокий, хриплый и удушающий голос Дракона. Слышать его – все равно что тонуть. – А ты настойчив».

Феникс бросился на него. Дракон отскочил.