Тропик Козерога - Егор Бекесов

— Ваше превосходительство, нам не пора идти в бой?

От неожиданности Семелесов вздрогнул, он обернулся и увидел стоящего внизу, на земле одного паренька из местной двадцать четвёртой школы, всё последнее время тенью ходившего за ним. Он был, кажется, в девятом классе, хотя выглядел, по меньшей мере, на три года младше Алексея.

Семелесов что-то буркнул в ответ, даже не уверенный, что парень услышал его. Он начинал чувствовать тот самый гнетущий страх, который больше походил на волнение. Он видел, как все их перспективы с каждой минутой становились всё мрачнее и мрачнее. Ели даже на этом этапе у них начнут возникать проблемы то, что тогда будет дальше. Семелесов знал: всё никогда не идёт по плану, но только сейчас он понял насколько фатальным может оказаться действие этого правила.

У него постоянно было навязчивое желание что-то потеребить в руках, что-то ими поделать, да или хотя бы просто начать ходить из стороны в сторону, но Алексей понимал, что сейчас он этого делать не может, сейчас он должен выглядеть спокойным как никогда. Но столько лет он ждал этого дня, столько мечтал о нём, и только для того чтобы вот так вот стоять и бояться. На что он тогда может рассчитывать. В голове у Семелесова, словно рефреном звучал ласковый голос Мирцелии в ту ночь: «Для меня тоже, ваше превосходительство!». Глупая идея ещё закралась в его голову: что бы она подумала, если бы увидела его сейчас?

— Стройся! — как можно более злым голосом проорал Семелесов, повернувшись к ожидавшим неподалёку бойцам двенадцатой сотни.

Этот крик будто бы оживил их, они тут же кинулись, толкаясь и пихаясь выстраиваться перед Семелесовым, пока тот, наконец, не поднял вверх руку, давая знак остановиться и сохранять тишину. Алексей в последний раз окинул их взглядом, что зародило у него серьёзные сомнения насчёт того что может быть и прав был Крейтон оставив этих хлопцев в глубоком резерве. И, тем не менее, после всё же продолжительной паузы скомандовал: «Вперёд!» и спрыгнул вниз с баррикады. А с той стороны послышались радостные и воинственные крики, больше похожие на вой, и маленькая орда школьников готовых крушить всё, что встанет у них на пути, ломанулась через укрепление и вокруг него, вслед за своим командиром. Семелесов обернулся, словно проверяя, идут ли они за ним и громко прокричал, уже снова смотря вперёд. Те, кто вернулся, с удивлением смотрели на них, провожали изумлёнными взглядами, теми которыми смотрят на безумцев. Они и вправду были больше похожи на сумасшедших, детей, полезших во взрослые дела.

Семелесов шёл впереди, без оружия, он обмотал лицо клетчатым тряпичным шарфом, вместо респиратора. Шарф быстро сполз и Алексей видимо не видел смысла его поправлять, отчего выглядел, мягко говоря, комично. Он с трудом ориентировался в разгромленном парке и просто шёл вперёд, не оборачиваясь и не сворачивая, постоянно перепрыгивая по разбитому асфальту как по кочкам. Он сам не заметил, как очутился, на круглой асфальтовой площадке, со стоящими по кругу лавками. Здесь асфальт был почти не тронут, только повсюду лежали камни, что бросали восставшие в полицию и всякий мусор. Алексей приблизительно помнил, где находится это место, сейчас они должны были быть совсем близко от входа, но неужели силы ополчения сумели так далеко продвинуться. Он начал оглядываться по сторонам, где-то в стороне, за бегущими во все стороны и кричащими людьми, на ходу подбирающими и кидающими, казалось в пустоту камнями, площадку на которой стояло летнее кафе и где-то там же неработающий сейчас фонтан. Значит, действительно вход в парк был где-то неподалёку. Но почему тогда он не видел нигде ОМОН. Бой шёл, казалось повсюду и одновременно нигде. Краем глаза Алексей видел, как сотня начинает разбредаться, но что самое страшное некоторые наоборот подходили к нему и словно ждали команды. Он чувствовал уже не страх и не волнение, только жгучую злость, непонятно на кого.

Какой-то парень, схватившись за голову, шатаясь, прошёл через площадку, ничего не видя перед собой, и едва не врезавшись в Семелесова. Тот после этого инстинктивно посмотрел туда, откуда пришёл раненый и, наконец, увидел там своё спасение — серые щиты полиции. «За мной! — закричал Семелесов и, взмахнув рукой, направился в ту сторону, где заметил полицию, и уже на ходу добавил, крича во всю глотку: — Только вера двигает горами, только смелость города берёт!»

Продираясь сквозь ряды своих Алексей, на ходу вытащил нож. Вскоре увидел впереди противника. И это зародило в голове юноши логичный и совершенно своевременный вопрос: «Что он собственно собирался делать?». Сжимая нож в руке, он метался то вперёд, то назад, из стороны в сторону, пытаясь высмотреть место в стене щитов, куда можно ударить, уже совершенно забыв про своих подчинённых. Вдруг он с ужасом понял, что оказался слишком близко, к рядам полиции. Кто-то толкнул его сзади и Семелесов влетел прямо в омоновский щит, холодный металл прижался к его щеке. Пугающая мысль пронеслась в голове, и тут же последовал страшный удар по спине. Ударили друг о друга зубы во рту Алексея, так что, казалось, едва не раскололись. Семелесов рухнул на землю, но благо полицейский уже был отвлечён кем-то другим.

Юноша привстал и ударил наотмашь, увидев, что находится теперь сбоку от щита. Он не видел кого задел, но точно знал, судя по ощущению в руке, что лезвие точно с чем-то столкнулось. Семелесов вскочил и бросился бежать обратно, прочь из схватки. Сталь ножа вся была в крови, неизвестно, чьей полицейского или одного из своих, но для Семелесова это было в тот момент и не важно. Он поднял с земли отколотый кусок асфальта, швырнул его куда-то в сторону, где виднелись серые щиты, потом поднял впереди перед собой окровавленный нож и закричал, сам не понимая зачем, зная лишь, что должен отдать какой-нибудь приказ, чтобы исправить ситуацию: «Вперёд, щенки недорезанные, держать строй! В атаку!». Он видел, как кто-то прыгнул на стену щитов полиции сверху, попытавшись видимо повторить приём Крейтона, но он перелетел и проскользив по перевернувшемуся верхнему щиту рухнул на асфальт позади противников.

Впрочем, едва ли кто мог воспринять его слова всерьёз и уж точно начать исполнять этот приказ. Семелесов медленно опустил руку с ножом, потерянно смотря на то, что должно было стать его первой победой. Теперь уже он начинал понимать куда отчётливее то, что происходило. Всё не просто шло не по плану, восстание уже летело к чертям.

Перелетев через ограждения, Крейтон кубарем покатился вниз по склону. Одна из шпаг вылетела у него из рук ещё в самом начале. Только внизу ему удалось схватиться рукой за косо растущий ствол дерева, чтобы тут же увидеть Дененранта спрыгнувшего за ним. Тот резко затормозил на одном уровне с Мессеиром, зарывшись ногами в рыхлый бежевый грунт, едва не завалившись на спину, и тут же бросился на своего ученика.

Не выпуская ствол из рук, Крейтон отбил пару раз удары обоих клинков Ласкара, и тут же, понимая всю невыгодность своего положения, тут же отскочил назад, но, тем не менее, кончик шпаги Дененранта достал его и прорезал кожу на груди немного выше сердца. Мессеир почувствовал, как тёплая кровь начинает медленно стекать из пореза под одеждой. Понимая всю невыгодность своего положения, Крейтон попытался броситься к своей второй шпаге лежавшей чуть выше, но земля просела у него под ногой, и он едва не упал на живот, вовремя подставив руки. А Дененрант мелькнул у него перед глазами, первым оказался у клинка и ногой отбросил его в сторону, отчего тот пролетел, переворачиваясь, вниз по склону и с отдалённым звоном упал далеко в стороне, на узкую автомобильную дорогу, проходившую внизу, вдоль берега.