Дурная кровь - Роберт Гэлбрейт

– Нико… по-твоему, это…

– Никколо «Мутный» Риччи? С хорошей вероятностью, – кивнул Страйк. – Он жил неподалеку и, видимо, был известен в округе, хотя, похоже, в амбулатории никто не понял, кого занесло к ним на рождественскую вечеринку. Я оставил сообщение для социального работника Эторнов – хочу понять, насколько можно доверять памяти Деборы и Самайна. Штырь, в принципе, должен нарыть что-нибудь по Риччи, но еще не нарыл. Надо бы дать ему волшебный пендель.

Он протянул руку, и Робин вернула ему измазанную кровью страницу.

– Так или иначе, мы продвинулись еще на шаг: я нашел К. Б. Оукдена, – сказал Страйк.

– Неужели? Каким образом?

– Вчера вечером, – объяснил Страйк, – я задумался о фамилиях. Айрин их путает: ей что Даутвейт, что Дакворт, а Эторн – все равно что Эпплторп. Потом я вспомнил, что при смене имени и фамилии люди зачастую не слишком далеко отходят от изначального варианта.

Он развернул к ней монитор, и Робин увидела фотографию мужчины среднего возраста. Немного веснушек, близко посаженные глаза, редкие, но пока еще позволяющие прикрыть узкий лоб волосы. В этом человеке безошибочно узнавался мальчик, скрививший физиономию перед объективом фотокамеры на барбекю у Марго Бамборо.

В приведенном под фотографией материале говорилось:

– Настоящая фамилия у них с опечаткой, – заметила Робин. – Он не Оукен, а Оукден.

– Потому-то элементарный поиск по «Гуглу» не дал результатов, – сказал Страйк.

Чувствуя легкий укол в свой адрес, ведь именно ей было поручено искать Оукдена, Робин взглянула на дату этого репортажа – пятилетней, как оказалось, давности.

– Он сейчас должен выйти на свободу.

– Уже вышел, – сообщил Страйк, развернул монитор к себе, напечатал еще пару слов и снова развернул экран к Робин. – Я стал искать какие-нибудь другие вариации его имени – и вот пожалуйста…

Робин увидела амазоновскую страницу, где перечислялись книги некоего Карла О. Брайса. На фотографии был все тот же человек, слегка постаревший, слегка полысевший, с морщинами вокруг глаз. Большие пальцы его рук были заложены в карманы джинсов, а на черной футболке выделялся белый логотип: сжатый кулак внутри символа Марса.

Внизу страницы, под сведениями об авторе, Робин увидела дешевые, непрофессионально выполненные обложки. На всех были изображены женщины в различных, но слегка отдающих порнографией костюмах и позах. Обложку книги «От куртуазной любви до куртуазности в семье: история гиноцентризма» украшала сидящая полуголая блондинка в короне, тогда как брюнетка в резиновом костюме штурмовика тыкала пальцем в объектив на обложке произведения, озаглавленного «Позор: современная война против маскулинности».

– У него есть собственный сайт, – подчеркнул Страйк, вновь поворачивая монитор к себе. – Книжки он печатает за свой счет, поучает мужчин, как им реализовать право на общение с детьми, а из-под полы приторговывает энергетическими коктейлями и витаминами. Думаю, такой субъект не упустит случая с нами побеседовать. Видимо, он из тех, кто спешит на запах скандальной славы или денег. К слову сказать, – вспомнил он, – как у нас продвигаются дела с женщиной, которая считает, что видела Марго за окном… как там ее…

– Аманда Лоуз, – подсказала Робин. – Я обратилась к ней повторно и предложила оплатить ей все транспортные расходы, если она приедет в офис, но ответа пока нет.

– Не давай ей продыху, – потребовал Страйк. – Ты понимаешь, что мы уже на полгода…

– Представь себе, понимаю, – не сдержалась Робин. – Меня в школе учили считать.

Страйк слегка вздернул брови.

– Прости, – пробормотала она. – Усталость накатывает.

– На меня тоже, но при этом я держу в уме тот факт, что мы пока еще не вышли на след некоторых довольно важных фигурантов. Например, Сетчуэлла.

– Я над этим работаю, – сказала Робин, глядя на часы и поднимаясь с кресла. – По-моему, все нас ждут.

– Зачем Моррис притащил этот веник? – спросил Страйк.

– Для Пат. В честь Дня святого Валентина.

– Какого черта?…

Остановившись у двери, Робин оглянулась на Страйка:

– Разве это не очевидно?

Она вышла из кабинета, оставив Страйка хмуриться ей вслед и размышлять, что же здесь столь очевидно. Ему приходили в голову только два повода преподнести женщине цветы: чтобы с ней переспать или чтобы избежать выволочки за отсутствие букета в тот день, когда его ждут. Ни тот ни другой вариант к данному случаю явно не подходил.