Покрова Ахерона - Евгения Витальевна Кретова

Сабо, кажется, наслаждался этим, как изысканным блюдом. Не вытаскивая рук из карманов и покачиваясь с носка на пятку, склонил голову к плечу и наблюдал:

– Не знаю, чем вызвал твое недовольство. Ты спросила, что я знаю о расе-наследнице. Я ответил.

– Вот именно, я спросила: ЧТО ты знаешь о расе-наследнице, – Ульяна порывисто запахнула спортивную кофту, разорванную на груди, спряталась от скользкого взгляда креонидянина.

Тот долго молчал. Изучал ее презрительно и пристально.

– Я знаю, что нет никакой расы-наследницы… Коклурн, будь он ей, как говорят хроники, давно бы нас в порошок стер… Ты это хотела услышать?

– Зачем тогда энергон Граццу? – она с опаской покосилась на Сабо.

Тот лениво почесал над бровью, присел на подлокотник кресла Авдеева, ногу поставил на рычаг управления пневматикой навигаторского кресла Ульяны, окончательно заблокировав землянку у демоэкрана.

– Я расскажу тебе кое-что. Из жалости. Потому что ты даже вопросы задаешь не те… Есть фрагмент случайно услышанного мною разговора Кромлеха и одного из членов Антанты…

– Антанты?

– Это союз четырех кланов, решившихся на госпереворот… Слушай и не перебивай, повторять не стану. Почти сто пятьдесят лет назад, после операции Иштиль, когда, собственно, и появилось Выжженное поле, были закрыты и частично переписаны архивы Единой галактики. Скрывалась информация о конфликте между рептилоидами и расой-прародительницей…

– Атавитами, – подсказала Ульяна.

Сабо кивнул:

– Именно. Атавиты давно утратили свою физическую оболочку. По сути, их эволюция – это эволюция света. Сейчас они – чистая энергия, эхоплазма.

Это вполне совпадало с описанием Химала-Чи и собственными наблюдениями Ульяны. Девушка кивнула.

– А зачем им теперь оболочка? – Перед глазами всплывало то существо, что преследовало ее у Дальней транзакции Тамту. И другое, что неторопливо выбиралось из рваного облака.

– Для сохранения формы. Свет, лишившийся формы, истончается и исчезает. Атавитам грозит провал в подпространство. Безвременье. Они немного против, считая, что мы им задолжали, они все-таки считаются нашими создателями. Операция Иштиль дала нам небольшое преимущество во времени, позволив разбираться с атавитами кланам Коклурна…

Ульяна понимала, что сейчас Сабо рассказывает ей ту версию истории, которая доминирует в закрытых архивах Единой галактики. И понимала, насколько она отличается от рассказанного Химала-Чи. По его словам, именно клириканцы приняли адмицию, именно чтобы оградить остальные роды было создано Выжженное поле. И создано оно Коклурном.

Мама много раз говорила: хочешь узнать правду в споре, выслушай обе стороны. Скорее всего истина посередине.

Вот и сейчас она чувствовала, что история не сходится. И искала ту самую середину, прощупывала тонкую материю откровенности Паля Сабо и совмещала услышанное с собственными воспоминаниями.

– То есть это было банальное бегство?

Сабо ухмыльнулся:

– Выжженное поле сформировало по границам Единой галактики что-то вроде кармана, в который атавиты не могли пробраться. До определенного времени. Буквально недавно их следы стали обнаруживать всюду. Никто не знает как, но они смогли пробить брешь.

Ульяна промолчала о стоковых трассовых течениях, закусила губу. Если Клирик принял адмицию, то почему атавиты оставили их на сто пятьдесят лет? Или их присутствие в секторе скрывалось? Так сильно скрывалось, что даже Теон оказался не в курсе. Или он тоже скрывал и жонглировал фактами? Голова готова была взорваться от предположений.

Девушка взвешивала каждое слово креонидянина, надеялась, что сможет повторить все ребятам, когда они снова окажутся вместе, за одном столом в переговорной зоне кают-компании.

– Ты знаешь про летучие голландцы? Про земные корабли без земных экипажей, – проговорила тихо, сама удивляясь, как сердце замирает в надежде, что креонидянин расскажет нечто важное, что можно узнать только от него. – Кое-кто в секторе считает, что землян назначили наследниками атавитов… И исчезновения – это поиск объекта имплементации.

Креонидянин поморщился, из-за чего его сахарно белая кожа покрылась мелкими пятнами, будто крапивницей.

– Я знаю, что семь из десяти зафиксированных нападений – фальсификация моего родственника, Курта Флема.

– А остальные три?

– Три – это слишком мало для анализа и предположений… Хотя следствие вроде эти нападения связывает через РПС-маркеры, это выделения, которые оставляют после себя атавиты.

– Ты сказал они бестелесны.

– И что? – он посмотрел с вызовом. – Это не повод не оставлять материальных следов.

Ульяна придвинулась к нему, забывая об опасности и неприязни, которая по-прежнему тлела между ними:

– Но почему земляне, зачем именно мы?

Он зло прищурился:

– Потому что вы – слабое звено Единой галактики. Вас мало, проживаете очень компактно, занимая всего один мир, одну планету. Вы слабы, ваше тщеславие делает вас легкой добычей, а ваше невежество делает вас опасными. Но именно на вас сосредоточен технический прогресс Единой галактики, устройства, аппараты.

– Ты об управлении судами?

Он смотрел на нее исподлобья, жестко пронизывая насквозь, будто бабочку иглой.

– Нас ведь можно заменить… – Ульяна прошептала, с трудом выдерживая его взгляд, боясь спугнуть, дать замкнуться и не рассказать того, что уже вертелось у креонидянина на языке, уже искрилось во взгляде.

– Из 440 экипажей первого дивизиона Космофлота 380 базируются на операторах с Земли. Да, есть клириканский флот, но это в основном патрули и суда в структуре Трибунала, перебрось их оттуда – и завалится все чертово государственное устройство конфедерации.

Ульяна округлила глаза:

– Смешанные экипажи запрещены… – прошептала с удивлением.

Он закатил глаза:

– Черт, неужели за месяц с лишним ты так и не сунула нос дальше инструкции по управлению этой посудиной?! – он рассмеялся ей в лицо. Помолчав, холодно добавил: – На операторов искинов кораблей это правило не распространяется, поправка 4/1 к протоколу. Восемьдесят процентов курсантов факультета сенсорной навигации – земляне. Уже лет семь как.

– То есть земляне – уязвимость Единой галактики? Поэтому мишенью для нападений выбраны именно мы?

Он покосился на демоэкран, прошептал с нажимом:

– Пока мы́ не придумаем что-то еще. Над этим работают как минимум три лаборатории на Креониде.

Ульяна вспомнила, как Артем объяснял, почему спрятал ее личное дело – про знатных генетиков Креониды, которым достаточно сделать развернутый нейроскрин ее, Ульяны, чтобы раз и навсегда изменить status quo. Почувствовала ледяные иглы между лопатками. В груди стало горячо и тесно.

– И «Фокус» – разработка, которая также может расширить число операторов вне нашей расы, верно? – догадалась. – И что хочет Грацц?

– Сохранить существующий порядок и уничтожить энергон. Он считает, что атавиты попадают на территорию Единой галактики благодаря ему.

Ульяна знала, что это не так, но промолчала и на этот раз. Цель Грацца оставалась загадкой.

– И ты собираешься вернуть ему энергон, чтобы позволить уничтожить его?

Он смерил ее взглядом, припечатал равнодушно:

– Сперва я хочу выторговать себе безопасность и безбедное существование до конца моих дней. Желательно вдали от этого бардака. Только такие идиоты как вы могли отдать энергон Коклурну и